– Да…

– Что ж, спасибо. Я тоже, пожалуй, уйду по-английски. Кстати, вас эта девушка искала… Черненькая такая…

– Женя? А где она?

– Не знаю. По-моему, на лестничной площадке, с курильщицами стоит. Она тут со всеми перезнакомилась… И даже с Кириллом поговорить успела… Хорошая девочка, только странная немного. А впрочем, это не мое дело… Всего доброго, Арина. Я ухожу.

– Идемте, я вас провожу.

На лестничной площадке стояли Женя, Лена и еще какая-то молодая женщина, очень похожая на Лену. Скорее всего, сестра. Лена курила, нервно затягиваясь, и, видимо, говорила о чем-то с Женей, пока они с Соней не вывалились из двери на лестничную площадку.

– Ой, а я тебя потеряла, Арин, – улыбнулась ей Женя, отмахиваясь от табачного дыма.

– Я с дядей Филей в другой комнате разговаривала. Ты бы не стояла здесь, Жень. Накурено. Тебе вредно.

Лена чуть сощурила глаза, дрогнула уголками губ, отвернулась к подоконнику, стряхнула пепел в железную банку. Потом произнесла тихо, с едва заметной издевкой:

– Да, Арина, так мы и живем… Курим на лестничной площадке. Собирались с Игорем дом за городом покупать, варианты искали… Но не успели. Простите.

– Лена, я ж не к тому… Просто Жене действительно нельзя дышать табачным дымом.

– Да ради бога. Нельзя – так нельзя, мне-то что.

Лена небрежно затушила сигарету, шагнула к двери, дернула ее на себя. Арине отчего-то стало неловко, будто она ее прогнала. Шагнула за ней и остановилась, махнув рукой. Ладно, пусть будет, как будет. Кто ей эта Лена, в конце концов? Подумаешь, пятая отцова жена… На всех жен не наздравствуешься.

Женя стояла, глядела на нее растерянно.

– А мама где, Жень?

– На кухне сидит, разговаривает с кем-то. Плачет… По-моему, она лишку в себя приняла от горя.

– А ты, говорят, с Кириллом поговорила?

– Ну да… было дело.

– И как он тебе?

– Да не поняла я. Странноватый парень, себе на уме.

– А о чем вы говорили?

– Не помню… Так, о ерунде какой-то.

– А почему ты сделала вывод, что он странноватый?

– По интонации ответов на вопросы. В основном я вопросы задавала, а он отвечал. И отвечал слишком раздраженно, можно сказать, хамил. Да оно и понятно – кто я ему? Чужая…

– А я не успела с ним пообщаться… Жаль…

– Ничего, успеешь еще. Он же твой брат. Чего вам теперь делить?

– Да нам и раньше делить нечего было… Ладно, разберемся. Что-то устала я, Жень… Может, домой поедем?

– Да как скажешь, Арин… Иди за мамой, а я вас в машине подожду.

– Нет, лучше пойдем за мамой вместе. Боюсь, я одна не справлюсь.

– Хорошо…

– Ой, я ж тебе не сказала! Оказывается, я скоро буду страшно богата, Жень…

– Да?

– Да, да… Папе досталось большое наследство, и через полгода завещание вступит в силу. Знаешь, он мне звонил и говорил про завещание, а я не придала значения.

– Вот как? Очень, очень интересно… Рада за тебя… – кивнула Женя, холодно улыбнувшись.

– Женя, ты не ухватила мою мысль! Я хотела сказать, что теперь мы все сможем, у нас все получится! Я и тебе смогу помочь, и ребеночку твоему.

– Спасибо. Спасибо, Арина. А что, твой отец был состоятельным человеком?

– Нет, совсем нет… Но так получилось – для него неожиданно. Я потом тебе все расскажу, ладно? А сейчас идем за мамой. Только при ней ни о чем больше меня не спрашивай, ладно? Тем более про наследство…

– Да конечно, конечно. Я и без того поняла суть ваших взаимоотношений. Идем…

* * *

Соня позвонила через два дня, проговорила в трубку едва слышно:

– Арина, я вам должна сообщить… Кирилл погиб… Вас, наверное, к дознавателю вызовут, я дала ваш телефон… Будьте готовы, Арина…

– Погодите… Погодите, Соня! Как это – погиб? Когда? Я не понимаю!

– Не кричите, ради бога, я едва держусь… Только на лекарствах… Не кричите, я все слышу. Кирилл погиб, он разбился. Упал с шестнадцатого этажа.

– Упал? Как упал?

– Это сейчас выясняют. Вам позвонят, и я вас прошу ответить на звонок… Имя дознавателя – Миронов Сергей Васильевич. Я, собственно, поэтому и решила вам сообщить… Вернее, предупредить… Чтобы вы не удивлялись.

– Господи, Соня, но как же это?.. Как мне жаль…

– Да ладно. Давайте будем честны друг перед другом, Арина. Вы же моего сына не знали, и знать не хотели. Ни вы, ни ваш отец. Что уж теперь…

– Но это же неправда, Соня… Отец хотел…

– Вы собираетесь обвинить меня в том, что я запрещала вашему отцу видеться с Кириллом? Да, запрещала, я не отрицаю. И это вполне объяснимо – я на него была обижена. Да, это женские эмоции, не спорю. Но когда человек желает общаться со своим сыном, он это делает, несмотря ни на какие запреты. Или я не права?

– Вы правы, Соня, правы… Скажите, а когда похороны?

– Вы что, хотите прийти?

– Да… Он же мой брат.

– Опять лукавите, Арина. Если бы вы были ему настоящей сестрой, вы бы… А впрочем, не важно. Простите, ради бога, у меня в сознании что-то повернулось от горя. Конечно, приходите, если хотите, теперь уже нет никакой разницы. О дне похорон я вам сообщу. Мне еще не разрешили его хоронить. Дознаватель сказал, что надо выяснить все обстоятельства. Ждите его звонка, Арина.

– Да, я поняла… Соня, я…

Она хотела произнести слова соболезнования, но никак не могла их придумать. Все крутились в голове какие-то дежурные фразы, которые обычно говорят из приличия и в которых не заложено ни грамма настоящего родственного сочувствия. Может, Соня это поняла и первой нажала на кнопку отбоя. И короткие гудки из трубки прозвучали продолжением Сониного упрека – если бы вы были ему настоящей сестрой…

Да, она не была ему настоящей сестрой. А он не был ей настоящим братом. Но от этого вовсе не легче воспринимать нелепую смерть.


Дознаватель Миронов Сергей Васильевич позвонил ей утром следующего дня, вежливо пригласил на беседу. Подробно объяснил, где находится здание прокуратуры, на каком транспорте лучше добраться. Назначил время, попросил не опаздывать.

Беседу Сергей Васильевич начал с весьма странных вопросов, как показалось вначале Арине. Это уж потом стало понятно, куда он клонит…

– …Значит, первый раз вы увидели своего брата на похоронах отца?.. А до этого не общались, как я понял.

– Нет, не общались.

– А почему?

– Потому что Соня, мать Кирилла, препятствовала общению. Но я знаю, что мой отец очень хотел…

– Понятно, понятно. Скажите, на кого ваш отец оформил завещание? И вообще, вы это завещание видели?

– Нет, не видела. Оно у нотариуса, как я понимаю. И только через шесть месяцев…

– Да я знаю. Но, может, он вам говорил…

– Да, отец говорил, что включил меня в завещание.

– А Кирилла?

– Я думаю, да… Скорее всего, оно на троих составлено – на жену и на двоих детей.

– А вы хорошо знаете жену отца?

– Нет… Совсем не знаю. На похоронах первый раз увидела.

– Да? Как странно у вас все устроено.

– Как есть, так и устроено. А почему вы спросили про жену отца? Или вы полагаете, что?.. Мы с Кириллом являемся конкурентами, да? И вы думаете, что его специально…

– Я ничего не полагаю и не думаю. Я просто спрашиваю.

– Но ведь Кирилл сам прыгнул с шестнадцатого этажа! Мне Соня так сказала, его мать! Или… Она чего-то не договаривает?

– Дело в том, что рядом с Кириллом, когда он заходил в подъезд злополучной шестнадцатиэтажки, видели женщину… Молодую высокую женщину. Свидетельница, проживающая на пятом этаже, дала показания. Она столкнулась с ними в дверях, когда выходила из подъезда.

– И эта свидетельница уверена, что видела именно Кирилла?

– Да… Она его опознала.

– И как она описала женщину? Ведь как-то описала? Цвет и длину волос, черты лица…

– Да никак не описала. Сказала, что женщина была одета в черные джинсы и серую толстовку, на ее голове был капюшон. Знаете, подростки сейчас такую одежку носят. Натянут капюшон на голову так, что лица совсем не видно… Цвет волос она тоже не рассмотрела.

– И вы полагаете… Что это могла быть Лена? Или… Или я, например? Кто-то из нас решил убить Кирилла, чтобы увеличить свою долю в наследстве?

– Ну, по крайней мере, вас я точно могу исключить, поскольку ваш рост никак нельзя назвать высоким. И подростковой худобой вы тоже не отличаетесь. А та женщина, которая видела Кирилла, утверждает, что его спутница выглядела как высокий худой подросток.

– Хм… Вы хотите сказать, что?.. Если Лену одеть в черные джинсы и серую подростковую толстовку?..

– Я ничего не хочу сказать. Повторяю, я просто с вами беседую.

– А с Леной вы тоже беседовали?

– Еще не беседовал. Ее нет в городе.

– Значит, у нее алиби?

– Не знаю. Будем проверять.

– А Соня вам сказала про завещание? Что там…

– Да, сказала. Как я понял, отец завещал вам порядочное состояние.

– Но если это Лена?.. Если предположить, что она хочет избавиться от нас как от наследников?.. Значит, я следующая?

– Ну, знаете… Как говаривала одна дама в старом добром кино: с таким аналитическим умом вам надо работать в бюро прогнозов! Экая вы быстрая в выводах!

– Но вы же сами меня на эту мысль натолкнули.

– Никуда я вас не толкал. Я с вами просто беседовал. И вообще… Высокая худая женщина в серой толстовке могла войти в подъезд сама по себе, а не вместе с Кириллом, чтобы толкнуть его с шестнадцатого этажа. Может, это почтальонша или курьер… Так что погодите бояться, живите спокойно. И детективов на ночь меньше читайте, здоровее будете.

– Я не люблю детективы, я беллетристику люблю. И вообще, ирония здесь неуместна, вы не находите? Все-таки мальчик погиб… Жалко мальчика…

– Да, мальчика жалко. Но знаете, сколько сейчас бывает подобных самоубийств? Такая странная мода на смерть пошла… И в Интернете по этой теме сайтов полно. Даже привыкать стали, как бы дико это ни звучало. Скоро и в протоколе будем писать – выбрал смерть, имел право. И никто глазом не моргнет, будто так и надо. Сайты ведь никто не убирает, свободно можно зайти.