Она тщательно оделась, отдав предпочтение строгому черному костюму и белой блузке, а длинные кудрявые волосы уложила в пышную косу, доходившую до середины спины. Завершая туалет, Люна приколола к лацкану пиджака бриллиантовую брошь – подарок отца к окончанию колледжа.

Выйдя из дома на Франклин-стрит, Люна остановила такси и, назвав адрес: Уолл-стрит, 120, поехала на работу.

К сорокадвухэтажному зданию она подкатила в самом начале десятого и, войдя внутрь, поднялась на двенадцатый этаж – в свой офис, где начала было заниматься счетами, но никак не могла сосредоточиться и поэтому бросила это занятие.

В десять двадцать Люна вошла в лифт и нажала кнопку верхнего этажа, где находился кабинет мистера Клейтона Спенсера. Подходя к его секретарю, Люна держалась более уверенно, чем чувствовала себя на самом деле.

– Мистер Спенсер просил меня зайти к нему в десять тридцать. – Взглянув на часы, она убедилась, что пришла несколько раньше, и порадовалась этому.

– У него сейчас совещание. Присядьте, мисс Фергюссон, он скоро освободится.

У Конни был легкий алабамский акцент, она слегка растягивала гласные. Люне нравился этот выговор.

– Спасибо, но я лучше постою – устала от долгого сидения.

Она уже стала покусывать в нетерпении нижнюю губу, когда из интеркома забасил сам президент:

– Конни, я еще полчаса назад попросил принести кофе.

Лицо Конни не изменило своего выражения, оставшись таким же беззаботным. Она с энтузиазмом отозвалась:

– Все заказано, сэр, кофе сейчас принесут. Тут пришла мисс Фергюссон, у вас с ней назначена встреча на десять тридцать.

– Пусть зайдет, и, пожалуйста, позаботьтесь о кофе. У меня впечатление, что за ним послали в Колумбию, – проревел президент.

Конни вздернула брови.

– Все мужчины одинаковы. У них совсем нет терпения. Можете зайти, мисс Фергюссон. А я подойду позже – когда принесут кофе.

Люна опасливо покосилась на кабинет Клейтона Спенсера.

– Что касается меня, то кофе не нужен. Мне бы сейчас чего-нибудь покрепче – для смелости.

– Ясно.

Женщины обменялись понимающими взглядами, и рослая Люна, прямо держа спину, изящной походкой направилась к кабинету президента. Конни не без зависти глядела ей вслед.

Клейтон Спенсер приветствовал Люну, как только та переступила порог.

– Доброе утро, мисс Фергюссон.

Ступая по мягкому ковру, Люна приблизилась к столу. Президент оказался значительно меньшего роста, чем она себе представляла; безукоризненно подстриженные седые волосы обрамляли его лицо серебряным нимбом. Загорелое лицо излучало бодрость и здоровье. По слухам, он держал себя в форме и ежедневно пробегал пять миль.

– Садитесь, – властно произнес он, указывая на широченное кресло. Люна покорно села, скрестив длинные красивые ноги в тонких чулках, и слегка одернула юбку, чтобы длина ее соответствовала ситуации.

Изумительные ноги, подумал Клейтон.

Да и сама женщина была поразительно красива. Глаза необычной формы. Что-то они напоминали ему. Уже через несколько секунд он понял: глаза молодой женщины были почти такого же интенсивного зеленого цвета, как глаза… сиамской кошки, любимицы его жены.

Дверь открылась.

Конни внесла поднос с кофе и миндальными пирожными. Поставив все на стол, она бесшумно удалилась.

Люна воспользовалась небольшой паузой, чтобы как следует осмотреть этот кабинет, оформленный по законам минимализма.

Стены обшиты светлыми деревянными панелями – никаких книг, никаких выразительных деталей, только великолепная картина Хоппера, освещенная боковым светом. Белоснежный диван, два стула, на которых, казалось, еще никто никогда не сидел, и странной формы конструкция из стекла и железа. Люна решила, что это, видимо, кофейный столик.

Огромный письменный стол из клена занимал центральное место в комнате, он будто царил здесь – абсолютно свободный от бумаг, незахламленный, даже привычная семейная фотография не стояла на нем.

– Вы не будете кофе?

Это звучало почти как утверждение.

Люна покачала головой, и президент налил только себе.

– Итак, мисс Фергюссон, вы работаете в банке уже десять месяцев. Почему же мы не встречались раньше? – Президент озорно улыбнулся. – Вас прятали от меня сознательно.

Он дразнил ее. В глазах пожилого человека загорелся шаловливый огонек, и от этого он сразу помолодел.

Люна в ответ подарила ему такую обворожительную улыбку, на какую президент даже не рассчитывал.

– Ну и улыбка у вас, мисс Фергюссон. Вам надо сниматься в кино, а не торчать за столом, уставившись с утра до вечера в цифры, – скучное занятие… Зачем такой красавице банковское дело?

Люна спокойно приняла этот комплимент. Она знала, что за добродушной маской скрывается человек с безжалостным мозгом бизнесмена, знала и то, что он вот уже сорок два года женат на одной и той же женщине, что у него пятеро сыновей и в прошлом – бесчисленное количество романов. Некоторые даже скандальные.

Сидя перед президентом банка, Люна понимала, почему за ним тянется такая репутация. Даже сейчас, в семьдесят четыре года, он умел ухаживать за женщиной.

– Мне еще не было десяти лет, а я уже хотела работать в банке. На каникулах всегда ходила вместе с отцом в его банк и, как могла, помогала. – Она засмеялась. – Задним числом думаю, что очень мешала работать бедным девушкам – ведь я торчала там целыми днями.

Люна замолчала и переменила положение ног.

Клейтон бросил в ее сторону заинтересованный взгляд, но поза по-прежнему оставалась скромной, что его несколько разочаровало.

– Банковское дело всегда представлялось мне удивительно интересным – ни о чем другом я и не помышляла.

– Мой отец тоже водил меня в банк, только мне тогда было еще меньше – всего пять лет, если быть точным. Я был единственным сыном в семье и ненавидел все, связанное с банками. – Его лицо приняло задумчивое выражение. – Ведь я мечтал играть в бейсбол.

– Теперь у вас есть целая команда, – заметила Люна.

– Но играть самому – это совсем другое дело.

Люна почувствовала неожиданную симпатию к Спенсеру.

– Ваш отец – глава офшорного банка, если я не ошибаюсь?

– Да. Он основал свой банк в 1970 году, когда я была еще совсем ребенком. Сначала совсем небольшой – мы жили тогда в Сент-Винсенте на востоке Карибского района, а потом перевел его на Каймановы острова. Сейчас он владеет одним из крупнейших частных банков на Большом Каймане.

«И половиной острова», – мог бы прибавить Клейтон Спенсер. Но вместо этого он произнес:

– Ну что ж, Люна, вы показали себя в работе с самой лучшей стороны и за короткое время стали у нас, можно сказать, восходящей звездой.

Говоря это, он поглядывал в ее личное дело, лежавшее перед ним на столе. Люна зарделась от похвалы.

– Вижу, вы с отличием окончили Гарвардскую школу бизнеса. Прекрасно, – продолжал Клейтон Спенсер с явным одобрением.

Люна не могла отделаться от ощущения, что идет какая-то проверка и во всем этом есть своя цель. Она выжидала, затаив дыхание и не смея надеяться на столь быстрое повышение.

Президент банка ритмично постукивал пальцами по столу.

– Вы бывали в Европе, Люна? Сердце ее забилось сильнее.

– Да, один раз. Когда мне исполнилось восемнадцать лет, отец повез меня в Венецию и Рим. Это было чудесное путешествие.

– А в Лондоне вы бывали?

Люна отрицательно покачала головой, отчего коса перекатилась на плечо.

– Нет.

– Могу сказать, что там почти все время льет дождь, транспорт ходит как попало, холодного пива нигде не достанешь, жители настроены к иностранцам враждебно, и – главное – они не говорят по-американски.

Люна недоверчиво рассмеялась.

– Все это чистая правда, – улыбнулся в ответ Спенсер.

Когда она заговорила, в ее голосе звучал неподдельный энтузиазм.

– И все же мне хотелось бы туда поехать. Я столько читала и слышала об Англии!

Ее юный пыл был заразителен и говорил о радости открытия мира. На Клейтона Спенсера он произвел впечатление.

Президент банка захлопнул папку с ее личным делом.

– Добрая волшебница сказала Золушке: – «Ты поедешь на бал!» – А я говорю вам, Люна Фергюссон: – Вы поедете в Лондон!

Люна была поражена, но виду не показала.

Спенсера восхитила ее выдержка. Инстинкт подсказывал ему, что Дэвид Кан, его консультант, сделал правильный выбор.

– Мы хотим, чтобы вы поработали в нашем лондонском филиале. Командировка сроком на один год. К несчастью, молодой человек, который должен был туда ехать, заболел – у него СПИД. Неразумно посылать его при таких обстоятельствах.

Люна не сочла возможным комментировать эту информацию.

– А чем я буду там заниматься?

– Почти тем же самым, чем и здесь. Особые счета, вложения с повышенным риском. Нам нужен молодой инициативный сотрудник. Тот, кто сможет работать и с людьми искусства, которые ни черта не смыслят в бизнесе. Эти ребята то и дело превышают запланированные расходы. А вы, пустив в ход свою лучистую улыбку, запросто справитесь с самыми трудными клиентами. Они, чтоб только увидеть вас, будут бегать в банк и исправно платить проценты.

Он допил кофе и отставил чашку.

– Дэвид Кан посвятит вас в детали будущей работы. Кстати, именно он предложил вашу кандидатуру. Если вы согласны, то желательно, чтобы вы приступили к работе через шесть недель – то есть с начала июня.

Ага, значит, это дело рук Дэвида Кана, радостно подумала Люна. А ведь он никогда не говорил с ней на эту тему, хотя понимал, что она метит выше своего нынешнего места.

Люне не терпелось поскорее увидеть его и поблагодарить. Она познакомилась с Дэвидом на второй день своей работы здесь, и он ей сразу понравился. Он влетел в лифт, наскочив на Люну, и она от неожиданности уронила папки. Дэвид ужасно расстроился, извинился и предложил в качестве компенсации угостить ее кофе или чем-нибудь покрепче. Она согласилась, желая как можно скорее сблизиться с сослуживцами, и этот день положил начало их крепкой дружбе. Люна провела несколько уик-эндов в доме Дэвида в Нью-Джерси и познакомилась с его разговорчивой женой Ленни и тремя сыновьями.