Рэдклифф - Затерянная мелодия любви

Хэлен чувствовала, что причины происходящего лежат гораздо глубже, но не хотела смущать девушку. Ведь возможно, ее предположения были ошибочными. Настроение Анны не ускользнуло от ее внимания, как и тот факт, что уровень доверия Грэм по отношению к Анне значительно возрос. Поэтому Хэлен совершенно не удивилась возникшей между девушками конфронтации.

– Да, но как общаться с Кристиной, она, кажется, не забыла! – поддавшись эмоциям, воскликнула Анна.

У нее не было никаких проблем с тем, чтобы целовать ее! – хотелось прокричать ей. О боже, я, кажется, схожу с ума.

– С Кристиной? – переспросила Хэлен. – Грэм тяготило ее присутствие, только и всего.

– Я в этом так не уверена, – ответила Анна, ее гнев прорвался наружу, но ей было слишком больно, чтобы это заметить. – Грэм так тяготило ее присутствие, что она позволила этой женщине, чуть ли не повиснуть у нее на шее и ни в чем ей не отказывала! Думаю, она все еще ее любит, но слишком упряма, чтобы это признать!

– Она рассказала тебе о них? – спросила Хэлен, начиная лучше понимать причину терзаний Анны.

– Да, рассказала! – Воскликнула Анна. – Роман всем романам. И не важно, здесь ли Кристина или нет, она никогда не отпустит Грэм! Боже, какая же я дура!

Хэлен покачала головой,

– О нет, дорогая. Ты ошибаешься. Грэм уже однажды позволила одурачить себя этой женщине, но она не настолько глупа, чтобы сделать это дважды! Когда Кристина бросила Грэм ради Ричарда Блэра, она не просто разбила ей сердце, она разрушила все, во что верила Грэм. Как бы тяжело ни было, но даже Грэм вынуждена была признать, что была для Кристины лишь волнительным запретным плодом. Все еще любит ее? Нет, дорогая, Грэм не прощает предательства.

– Тогда почему она закрылась от всего мира? – недоумевала Анна. – Она так талантлива, так чувствительна и добра, почему она похоронила все это, будто это ничего не значит? Будто она сама ничего не значит? От чего она прячется?

Хэлен еще не доводилось видеть Анну в подобном смятении, но она знала, что единственные слова, которые способны помочь девушке, раскроют сокровенные тайны Грэм. Она не вправе их выдавать.

– Возможно, ей просто нужно время, Анна. За последние месяцы, с тех пор, как ты приехала, она сильно изменилась. Знаю, ты этого не видишь, но я вижу. Она уже не просиживает часами в одиночестве в своей комнате и больше не выходит к обрыву по ночам. В ней проснулся интерес к жизни, Анна. Если не веришь мне, послушай ее музыку. Ты вернула ее к жизни. Ты вложила цветок ей в руку и показала, что для нее не все еще потеряно. Такая простая вещь, как цветок! И это сделала ты!

С грустным видом, Анна покачала головой, признавая свое поражение.

– Похоже, мне больше нечего ей дать. Сама не знаю, сколько еще я смогу вынести. – Она взглянула на Хэлен глазами полными отчаяния. – Простите, Хэлен, вы этого не заслуживаете. Я даже не знаю, почему я так расстроилась, иногда я даже сама не могу разобраться в своих чувствах. С моей стороны глупо так себя вести. Возможно, это просто эгоизм, Грэм однозначно стала более жизнерадостной.

Она попыталась улыбнуться и нежно обняла Хэлен.

– Не ждите меня на ужин, – сказала она и поспешила выйти из комнаты.

Хэлен смотрела ей вслед, пытаясь побороть в себе желание утешить боль девушки. Даже учитывая то, как она обожала Грэм Ярдли, она не могла смотреть на страдания Анны.

– Грэм? – позвала Хэлен, войдя в музыкальную комнату.

Внутри никого не оказалось и, несмотря на холодный октябрьский ветер, дверь на террасу была открыта. Несколько случайно залетевших листьев кружили по полу. Грэм стояла лицом к морю, облокотившись на балюстраду, в освещении луны. Ее легкую рубашку развевал ветер, очерчивая ее утонченную фигуру.

Хэлен закуталась в шаль и вышла на улицу. Ее поразили холодные пальцы Грэм, когда она дотронулась до руки на перилах.

– Грэм! Вы замерзли. Пройдемте внутрь.

– Я в порядке, Хэлен, – глухо ответила Грэм. – Возвращайтесь, для вас здесь слишком холодно.

– А вы можно подумать сделаны из камня? – отрывисто произнесла Хэлен, ее терпение готово было лопнуть. Сначала Анна, а теперь Грэм. Невозможно было спокойно смотреть на страдания этих двоих.

– Кажется, да, – ответила Грэм с циничной ухмылкой.

– Я знаю, что это не так, и вы тоже, если позволите.

– Хэлен, – настороженно сказала Грэм, – я люблю вас, вы для меня как мать, но вы ничего об этом не знаете. Оставьте меня, пожалуйста.

– Я всегда делала, как вы хотели. Все эти годы вашего заточения. Но теперь речь идет не только о вас, есть еще Анна.

– Хэлен, – сердито прорычала Грэм, – не впутывайте сюда Анну!

– Если бы я могла, но ведь не мне решать. Я долго ни во что не вмешивалась, безмолвно наблюдала, как вы медленно умираете прямо на моих глазах. Я люблю вас всем своим сердцем, но я не проронила, ни слова, даже не пыталась переубедить вас. Я знаю, сколько всего вы потеряли, и зрение далеко не самая главная из потерь.

– Хэлен, пожалуйста, – прошептала Грэм, ее пальцы вцепились в перила, – пожалуйста, только не сейчас. Оставьте меня в покое.

– Это не покой, Грэм! Ваши глаза ослепли, но не ваше сердце. Вы можете думать, что любовь опустошила вас, но вы лучше меня знаете, что это была не любовь! Я ни за что не поверю, что вы не способны распознать любовь, которую чувствует ваше сердце! Анна любит вас.

– Анна испытывает ко мне жалость.

– Нет, Грэм. На этот раз ваша незрячесть сыграла с вами злую шутку! Я вижу, что вы отказываетесь от своих чувств. Достаточно одного взгляда на вас обеих, чтобы это понять! Она любит вас, Грэм!

Грэм со стоном отвернулась.

– Вы прекрасно меня знаете, Хэлен! Вы знаете, чего требует моя жизнь, чего требую я! Неужели вы действительно думаете, что кто-то, особенно столь молодой и полный жизни, как Анна, останется, когда поймет, каково это? Я едва не убила Кристину тогда в машине, потому что она не могла дать мне то, чего я хотела, потому что она бросила меня. Однажды я поверила, и это разрушило меня. Я не собираюсь наступать на те же грабли, я просто не переживу еще одной такой потери.

– Вы недооцениваете ее, Грэм. И вы не только себя сейчас раните, вы разбиваете ей сердце.

– Нет! – закричала Грэм, вцепившись в каменное ограждение. – Я не могу, я не позволю этому случится, это убьет нас обеих! Я не стану привязывать ее к этому пустынному миру, которым является мое сердце. А теперь оставьте меня, умоляю.

Последние слова она произнесла едва слышным шепотом, и слезы покатились по ее лицу.

Наконец, сдавшись, Хэлен опустила голову. Ей хотелось заключить дрожащую женщину в своих объятиях, но она знала, что Грэм не позволит даже этого. Грэм боялась того, что внутри нее, и ничто не способно облегчить ее безутешное горе.

В Ярдли воцарилась тишина, и каждый боролся со своими разочарованиями в одиночку. Анна с тихим смирением отдалась работе, болезненная пустота стала ее постоянным спутником. Когда-то время, проводимое с Грэм, стирало ее одиночество, а теперь один ее вид только усугублял его. Грэм еще больше отдалилась. Они с Анной теперь редко проводили время вместе. Днем Грэм больше не бывала в музыкальной комнате, вместо этого она работала поздно ночью, когда все уже спали. Она снова стала ужинать в одиночестве, и едва прикасалась к еде.

Музыка, которую она играла, была грустной и меланхоличной. В музыке Грэм не могла скрыть своих эмоций, музыка была зеркалом ее души. Хэлен беспомощно наблюдала за ней, зная, что только сама Грэм может это изменить.

Однажды вечером, на удивление Хэлен, Грэм подошла к ее комнате.

– Грэм, боже мой! – воскликнула она. – Что случилось?

– Хэлен, – отрывисто и без вступлений сказала Грэм. – Где Анна?

Хэлен взглянула на часы. Было почти одиннадцать, и вдруг она поняла, что не видела Анну на протяжении всего вечера.

– Не знаю. Ее не было за ужином. Она не вернулась?

– Нет, и я не слышала ее джипа, – заметила Грэм, почти не скрывая своего беспокойства.

Какая-то часть ее сознания знала, что наступит день, когда Анна не вернется. Она не могла свободно работать, когда Анны не было рядом. Особенно в последнее время, после их ссоры, она поймала себя на мысли, что прислушивается к шагам Анны в коридоре и к звукам ее машины.

Она боялась, что Анна уедет, не меньше, чем хотела этого. Она знала, что когда это случится, она потеряет и те крохи жизни, которые у нее остались.

Хэлен видела страх на лице Грэм. Обычно она бы не стала беспокоиться, но в последнее время Анна была сама на себя не похожа. После того разговора на кухне она заметно дистанцировалась и как будто пребывала в оцепенении. Хэлен испугалась мысли, что Анна могла попасть в аварию. Она тут же подумала о той ужасной ночи, когда ей позвонили сообщить о Грэм. Она слишком хорошо помнила то страшное время, пока спасатели высвобождали девушек из искореженного автомобиля. Тогда они не знали, жива ли Грэм. И сейчас Хэлен изо всех сил старалась стереть эту картинку и заглушить нарастающее беспокойство.

Наверное, Анна просто забыла предупредить о своих планах. Представить любой другой вариант было выше ее сил. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы ее голос звучал ровно.

– Уверена, она в порядке, Грэм. Ложитесь спать. Я подожду ее. Если что-то случится, она обязательно позвонит.

На лице Грэм промелькнуло выражение паники. Хэлен не хуже Грэм знала, что Анна никогда бы не исчезла без предупреждения.

Собравшись с силами, она сказала:

– Конечно, вы правы. Я подожду в библиотеке на случай, если она позвонит.

Хэлен слушала звук удаляющихся шагов. Она видела, что Грэм страдала так же, как и Анна. Она не знала лишь, кто из них потеряет самоконтроль первым.

В коридоре было темно. Войдя в дом после часу ночи, Анна подпрыгнула от неожиданности, когда услышала голос.