— Я клянусь, что не убью его. Вот, я сказал это достаточно чётко и точно. А теперь, скажи мне имя того, кого я собираюсь избить до полусмерти.

— Бентон Симонс.

Он зарычал и двинулся к ближайшей стене, чтобы со всей силы ударить по ней кулаком. Она подбежала к нему, чтобы проверить, не покалечил ли он свою руку, и цокнула на него.

— Запомни, она не хочет, чтобы он умер из-за того, что сделал. Хотя она может и не возражать против того, чтобы ему задали хорошую взбучку. Думаю, вам с сестрой стоит это обсудить.

— Почему же она обвинила твоего брата? Или это была всего лишь уловка, чтобы сбить меня со следа?

— Нет, она просто не знала, что ты прочтёшь её дневник. И в этом действительно была косвенная вина Роберта, пусть он и думал, что помогает, хотя не имел права вмешиваться. Тем летом он сдружился с твоим другом и узнал, что Бентон так сильно проигрался в карты, что отец угрожал ему отречься от него. Желая помочь, Роберт указал Бентону на наследницу герцога, которая ещё не достигла брачного возраста. Он предложил ему перехватить девушку ещё на подлёте, так сказать. Сказал, что она с лёгкостью решит не только его насущные проблемы с отцом, но и поможет покрыть непомерные игорные долги в будущем. Это было единственное, что смогло успокоить его отца настолько, чтобы он оплатил долги сына. Бентон был пьян, когда смеялся над новостью Эллы о ребёнке. Но он уже тогда знал, что не может жениться на ней, даже если он и любил её. У него не было выбора. Он порвал с ней довольно в жёсткой форме, так как знал, что если не сделает этого, то отец от него отречётся. А если отец от него отречётся, то это сделает его недостойной партией для Эллы.

— Почему твой брат не рассказал мне этого?

— Ну, вообще-то он говорил тебе, что это был не он, ты просто не поверил ему. А Элла винила Роберта в том, что он разрушил её жизнь, потому как именно он сказал Бентону, что тот может сделать лучшую партию, и указал с кем именно. Она узнала это от Роберта, прежде чем покинула Лондон, как и то, насколько велики были долги Бентона.

— Но было ведь три дуэли… Почему, чёрт его дери, он не сказал, что это был Бентон?

— Потому что он дал Бентону слово, что не расскажет никому о том, что произошло тем летом. Кто бы мог подумать, что у моего брата есть хоть крупица чести, чтобы сохранить эту тайну, даже, несмотря на то, что от этого зависела его жизнь? Я узнала это от Роберта прошлой ночью, когда мы вернулись в город. Как и то, что предложив Бентону вариант с герцогской дочкой, он чувствовал себя виноватым, особенно после того, как ты обвинил его в смерти Эллы. Он разоткровенничался и признался, что считает себя заслуживающим пули за то, что сделал, но, как он сказал, «не трёх же дуэлей», — Брук усмехнулась, вспомнив выражение лица своего брата, когда они говорили об этом вчера вечером. — Он просто вышел из себя, когда ты потребовал от него третью дуэль. Он уже был готов собственноручно притащить в город Бентона и заставить его признаться тебе во всём, когда ты загнал его в угол, заставив принять третий вызов. А когда в эту ситуацию оказалась впутана ещё и я, то он на самом деле пробовал спасти меня, пытаясь вывести тебя из себя, подстрекая на то, чтобы ты сам отказался от меня. Я рада, что ты понял это прежде, чем поняла я.

— А то зелье, которое он дал тебе?

Она закатила глаза.

— Оно должно было на какое-то время сделать мир вокруг тебя фантасмагоричным и страшным, чтобы ты от испуга выгнал всех из своего дома, в том числе и меня. Оно бы не причинило вреда здоровью. А теперь, ты хотел бы увидеть сегодня Эллу?

— Она так близко?

Брук улыбнулась.

— Да. Но ты, вероятно, должен предупредить свою мать. Увидеть Эллу без предварительного предупреждения…

Он усмехнулся.

— Действительно. Призраки, как правило, вызывают хаос и внезапные обмороки.

Она засмеялась.

— Откуда ты знаешь?

— Это всего лишь предположение, — он крепко обнял её. — Ты себе представить не можешь, что это значит для меня, Балаболка.

О нет, она могла.

Глава 57

Брук подождала, пока не услышала радостный крик Анны сверху. Лишь после этого она подошла к окну в гостиной и подала знак в сторону своей кареты, ожидающей возле входа. Это был условный сигнал Элле о том, что всё улажено, и она может зайти в дом. Через несколько секунд послышался стук в дверь. Брук вышла в холл вместе со Шторм, следующей за ней по пятам. Ее питомица не хотел вновь потерять из вида хозяйку, после того как снова нашла её. Успела она как раз вовремя, чтобы увидеть потрясенное лицо Уиллиса, который открыл дверь. Наверно, им стоило предупредить и его тоже. Но уже спустя секунду, отбросив все правила приличия, он крепко обнял Эллу; правда, вышло это немного неуклюже, так как на руках у девушки была малышка Аннабель.

Элла засмеялась, когда он побежал наверх, чтобы рассказать об этом Доминику и Анне, но тут же ее глаза округлились от удивления, когда она увидела Брук и заметила, кто сидит рядом с ней. Аннабель в восторге замахала ручками в сторону «собачки», желая потрогать её, но Элла была насторожена и приближалась медленно.

— Это тот самый белый волк, который спас меня и Доминика, когда мы были детьми.

— Она и меня спасла, но это собака, а не волк.

— Это волк, — настаивала Элла. — Волк в Лондоне? Как это возможно?

Брук усмехнулась:

— Она — моя питомица. Серьёзно!

Элла внимательно посмотрела на Брук и в изумлении покачала головой.

— Ты волшебница? Тебе удалось найти меня, когда я сделала всё возможное, чтобы этого не случилось. И ты приручила волчицу. Какие еще трюки ты припасла в своём кружевном чепчике?

Брук закатила глаза, но потом рассмеялась:

— Признаю, что я приручила, по крайней мере, одного волка.

Волк, которого она только что упомянула, бегом спустился вниз по лестнице вместе со своей матерью, а Элла и ее малышка были немедленно задушены в объятиях.

Элла и ее мать плакали, что было совсем не удивительно. Брук попыталась увидеть, не плачет ли Доминик, но он достаточно низко склонил голову, зарывшись лицом в волосы сестры. Казалось, он не замечает ничего вокруг, но вдруг он протянул руку и притянул Брук ближе, заставив присоединиться к этим большим семейным объятиям.

Как только Анна взяла на руки Аннабель, пожилая женщина сразу же стала ворковать со своей маленькой внучкой, а Доминик привел их в гостиную. Элла начала объяснять, почему она пошла на такие крайние меры, после того как Бентон отверг ее.

Анна, во время этого длительного объяснения, лишь время от времени добавляла несколько едких замечаний о бывшем друге Доминика. Не забыла женщина упомянуть и об исключительной роли Брук в воссоединении ее семьи, сопроводив цветистую похвалу искренними извинениями.

После того как Элла закончила свой рассказ, она спросила брата:

— Так чего мне ожидать: радостных объятий или нагоняя?

— Не думай, что нагоняя не будет. Будет, но позже.

Элла рассмеялась со слезами на глазах, которые были так похоже на янтарные глаза её брата. Внезапно он притянул её к себе, усадил на колени и заключил в свои медвежьи объятия, что заставило девушку завизжать и захихикать, отталкивая его.

— Надеюсь, свои чувства к ней ты проявляешь иным образом. Кстати, когда будет свадьба?

Он усмехнулся:

— Ты полагаешь, она случится?

— Брук мне многое рассказала о времени, которое вы провели вместе. Я знаю тебя, братец.

— Сегодня. Было бы просто замечательно, — вставила Анна.

Доминик рассмеялся.

— Я вполне согласен. Мы можем найти священника на пути к дому Уитвортов.

Брук, сидевшая рядом с ним по другую руку, наклонилась к нему и прошептала:

— Нет необходимости играть свадьбу в доме моих родителей.

— Но почему нет? Мы собираемся объединить две семьи, и сейчас все родственники, кажется, в Лондоне.

— Но там может быть Роберт, — предупредила Брук.

— Я простил твоего брата. А как насчет тебя, ты простила его?

— Нет, некоторые вещи нельзя простить. Но после всего того, что я узнала за последние два дня, я допускаю, что со временем человек может очень сильно измениться. Конечно, я также могу быть настолько счастливой, что прощу кого угодно, даже его, а может быть и моего отца с его ледяным сердцем.

К слову о дьяволе, Томас как раз спускался вниз по лестнице в городском доме Уитвортов, куда все они прибыли через некоторое время и были впущены внутрь. Гарриет была рядом с ним, помогая ему не упасть на ступеньках.

Брук обратилась к ней:

— Мы привезли священника, мама, — а затем, заметив удивленный взгляд Гарриет, добавила со смехом. — Ты была права. Он любит меня и не желает ждать ни единого дня, чтобы обвенчаться. Как думаешь, гостиная подойдет?

— Безусловно!

Гарриет остановилась, когда Анна вошла в фойе. Анна, заметив взгляд Гарриет, сказала:

— Не держи на меня обиды, Гарриет. Ты знаешь, что я думала о вашем семействе. Но если бы эта ситуация прояснилась раньше, то наши дети, вероятно, даже не встретились бы. Вы вернули мне мою дочь. Я никогда не смогу отблагодарить тебя за это, но знай, что я буду любить твою девочку, как свою родную дочь, я обещаю тебе это.

Гарриет слегка покраснела от её слов.

— Свадьба состоится сегодня? Это мальчишка Гамильтонов? — спросил Томас, присматриваясь к Доминику.

— Это брак по любви, Томас, по большой любви, — Гарриет помогла ему преодолеть последние ступеньки и направилась с ним в гостиную. А затем гораздо тише пробормотала себе под нос. — По крайней мере, хоть кто-то нашёл свою любовь.

— Что? Говори громче, ты же знаешь, я плохо слышу.