— Фреда, иногда она ведёт себя так, будто бы в ней живут два разных человека. Большую часть времени она холодная и равнодушная, и в редких случаях бывает заботливой и внимательной. Иногда мне хотелось открыться ей… но если бы я была с ней самой собой, то она в пух и прах раскритиковала бы меня, когда снова стала бы такой же бесчувственной и холодной, как мой отец. Если бы я позволила себе надеяться, что всё может быть иначе, но этого бы так и не случилось, то это принесло бы мне более сильную боль. Но ты… как же часто я мечтала, чтобы именно ты, а не Гарриет, была моей мамой.

— Не чаще, чем я мечтала о том, чтобы ты была моей дочкой. Но никогда не сомневайся, что в глубине свой души я всегда буду считать тебя дочерью.

Альфреда откашлялась, из-за переполнивших её эмоций, а затем добавила более официальным тоном:

— Я знаю, жемчужина моя, почему ты предпочла спрятаться в раковину от такой семьи. Это был единственный способ уберечь себя от боли и оскорблений. Давай же с тобой надеяться, что те дни остались далеко позади, а впереди будет только хорошее.

— Как ты думаешь, что произойдёт, если я не понравлюсь Доминику Вульфу, и он отошлёт меня обратно домой, — озвучила свои мысли Брук.

— Ничего ужасного. Ты, вероятно, получишь то, что тебе и обещали: возможность дебютировать в лондонском Сезоне, а затем, в скором времени, найдёшь себе какого-нибудь другого мужа. Но если ты ему совсем не понравишься, крошка, то с лордом Вульфом, должно быть, действительно что-то серьёзно не так.

— Но он ненавидит Роберта, а из-за этого возненавидит и меня.

— Тогда он будет полным дураком.

— Он может им оказаться в любом случае, — немного несчастно вздохнула Брук. — Я знала, что в конечном итоге выйду замуж, но ожидала, что перед этим будет хоть что-то отдалённо напоминающее ухаживания.

— Кстати, у тебя ещё не всё потеряно.

— И, конечно, хотелось бы узнать своего будущего мужа получше до того, как мы пойдём к алтарю.

— В нашей ситуации мы обошлись без «обычных условностей». Но всё же ты могла бы попросить о небольших ухаживаниях. Если твой волк хороший человек, он, вероятно, согласится.

— Или же, если он, как и моя семья, испугается королевского указа, то вместо ухаживаний, прямиком потащит меня к алтарю.

Альфреда хмыкнула.

— А чего бы тебе самой хотелось: быть отвергнутой даже не переступив порог дома, или же чтобы тебя прямиком потащили к алтарю?

Брук снова вздохнула.

— Этого я не узнаю до тех пор, пока не встречусь с ним. Но мне бы не хотелось, чтобы произошло ни одно, ни другое.

— Наберись храбрости, крошка. Может этот северный лорд окажется великолепным мужчиной. Тогда получится, что принц-регент оказал тебе большую услугу.

— Или же Роберт станет причиной самой большой головной боли, которая у меня когда-либо была. Так как именно по его вине мне придётся связать свою жизнь с человеком, который будет постоянно отталкивать меня.

— Тогда, возможно, нам не стоит сейчас делать каких-либо предположений? — спросила Альфреда.

— Возможно, не стоит.

На третий день своего путешествия, они остановились на ленч в гостинице, но там никто не знал, кем был Доминик Вульф. Хотя они обнаружили, что эмиссар регента путешествовал так быстро, что сейчас он, вероятно, находится уже на обратном пути в Лондон. Очевидно, он ехал день и ночь без остановок, а спал прямо в экипаже, делая перерыв лишь для замены лошадей.

Этой ночью они уже были на расстоянии всего лишь нескольких часов езды от поместья лорда Вульфа, но Альфреда отказалась продолжать путешествие в темноте. Она хотела, чтобы Брук выглядела отдохнувшей и обворожительной, когда впервые предстанет перед волком. Они сняли комнату в гостинице, и Альфреда спустилась, чтобы похлопотать о доставке в номер еды и ванны для Брук. Когда она вернулась, у неё появилась информация о семье Вульфов.

— Тебе это не понравится, — сказала Альфреда хмуро взглянув на девушку. — Как будто у тебя нет причин для собственных печалей, так ещё, кажется, над головами членов этой семьи, частью которой тебе предстоит стать, висит проклятие. Вероятно, теперь мы должны надеяться, что тебя всё же развернут прямо у дверей.

— Какое ещё проклятие?

— Ужасное и очень древнее. Проклятие, которое убивает первенцев в каждом последующем поколении семьи, когда им исполняется двадцать пять лет. Если только раньше с ними не произойдёт какой-нибудь несчастный случай, или они не заболеют неизлечимой болезнью.

— Ты ведь шутишь, верно, — с широко открытыми от изумления глазами вымолвила Брук.

— Нет. Всего лишь повторяю то, что сначала рассказали мне бармен и повар, а потом один из деревенских жителей, который навещал родственников, живущих недалеко от поместья лорда Вульфа. Они-то и рассказали ему о проклятии.

— Но мы… я имею в виду, я не верю в проклятия. А ты веришь?

— В действительности, нет, не верю. Разные вещи могут произойти с разными людьми, крошка, в том числе и с теми, которые предполагают, что прокляты. Если бы тебе сказали, что в определённом возрасте ты умрёшь, ты, вероятно, стала бы более беспечно относиться к собственной жизни. А в итоге, вред от заявленного проклятия, так или иначе, произойдёт. Но я сомневаюсь, что наследники Вульфов просто падали замертво без каких-либо причин. Попроси своего жениха объяснить это, когда почувствуешь себя с ним достаточно свободно.

— Обязательно. Очевидно, существует какое-нибудь простое объяснение, которое семья просто не сочла нужным придавать огласке, что и повлекло за собой все эти неутихающие слухи, которым давно уже пора было прекратиться.

— Несомненно.

— А может быть по каким-то причинам, Вульфов устраивают все эти слухи вокруг их семьи.

— Тебе не надо меня убеждать, крошка. Но всё же это «древнее проклятие» меня беспокоит. Слухи вокруг этого ходят уже очень много лет и никак не прекратятся, потому что первенцы всё же умирали, и некоторые из них точно умерли в возрасте двадцати пяти лет. Как-то слишком много невезения для одной семьи, если, конечно, дело только в невезении.

Брук нахмурилась, но ей хотелось узнать, что ещё удалось выяснить Альфреде о семье Вульфов.

— Было ли что-нибудь сказано лично о Доминике?

— Что он молод. Никто не называл конкретный возраст, но, очевидно, ему ещё нет двадцати пяти.

Брук закатила глаза:

— Ты всё же веришь в проклятие! — обвинила она Альфреду.

— Нет, не верю. Я просто немного впечатлительна, но это не смертельно.

— Роберт упоминал, что у лорда Вульфа была сестра, которая умерла. Может оказаться, что волк совсем даже не первенец в своём поколении.

— Что было бы для нас хорошей новостью, если бы мы верили в проклятия. Но, с другой стороны, смерть никогда не может быть хорошей новостью. У него также могут быть и другие родные братья и сёстры, о которых твой брат ничего не знает.

— Или же он последний в своём роду и решил покончить с собой, участвуя в дуэли. Хотела бы я узнать о нём больше.

— Ну, есть ещё один слух, даже более абсурдный, чем предыдущий. Говорят, он рыщет по болотам в образе настоящего волка. И дикий вой, который раздаётся по ночам, служит этому доказательством.

Рот у Брук открылся, прежде чем она воскликнула:

— Скажи мне, что это ещё одна неуместная байка.

Альфреда усмехнулась.

— Нет, но ты же знаешь, как слухи обрастают чудаковатыми подробностями, пока передаются из уст в уста. Конечный вариант бывает так далёк от правды, что превращается в бабушкины сказки.

— Что же, этот слух уж точно какая-то суеверная ерунда. Человек-оборотень? Может у них и людоед в башне тоже живёт?

Альфреда хихикнула.

— Я не думаю, что это удивило бы меня. Но всё же что-то необычное происходит в семье Вульфов, это и дало основание для подобных слухов.

— Я считала, что волки в Англии на сегодняшний день исчезли.

— Абсолютно так.

— Но они ещё обитали здесь около века назад, когда суеверные люди стали распускать эти глупые слухи, — высказала Брук своё предположение.

— Я не спорю с тобой, крошка. Однако, именно потому, что волки в Англии перевелись, никто и не верит, что слышал именно настоящего волка, а не кого-то ещё. Но если люди действительно слышали вой, несомненно, это была просто какая-нибудь большая собака.

— Что же, ты разузнала о Вульфах информации больше, чем я хотела бы знать. Мне кажется, я буду чересчур взвинчена, когда доберусь до поместья, поэтому сама убегу подальше от его двери, — сказала Брук раздражённо.

Глава 6

ДОМИНИК стоял у окна в своей спальне, наблюдая за каретой, движущейся вдалеке по извилистой дороге. Капли пота стекали по лбу, увлажняя волосы. Всё его тело болело так, что было трудно различить, где располагалась сама рана. Вчера вечером ему сказали, что член семьи Уитворт остановился в гостинице всего в нескольких часах езды от его поместья. Сообщение прошло через четырёх посланников, прежде чем дойти до него, так что кто именно из Уитвортов это был, Вульф не знал. Он надеялся, что это был Роберт Уитворт, явившийся закончить начатое, но это вряд ли. Посланец Регента заверил его, что Уитворты согласятся с предложением Принца. Предложением!

Его кровь всё еще кипела, с той самой минуты, как он узнал об этом «предложении» и вопиющих угрозах, которые последовали за ним. Тем не менее, посланнику Регента это было неинтересно. Его, похоже, не волнует, как его слова были восприняты, или что последует за ними; он всего лишь исполнял свою работу.

Гэбриел Бискейн стоял рядом с ним, но на улицу не смотрел. Он нахмурился при виде своего друга. Не такой высокий, как Доминик с его шестью футами, голубоглазый блондин и весельчак Гэбриел был в этом доме больше чем просто слугой, и часто пользовался своим статусом.