Она, с надеждой в голосе, прервала его:

— Возможно, вместо того, чтобы рассказывать, вы покажите их мне?

— Может быть, в другой раз. Идёмте, он ожидает.

Он прошел вперед и открыл столь волнующую её дверь. Она посмотрела на ту дверь, которая вела в её комнату, и задалась вопросом, сможет ли она здесь забаррикадироваться. Но неужели она действительно хочет вести себя как трусиха? Она и была трусихой! Нет, не была — напомнила себе Брук.

Требовалось огромное мужество, чтобы жить с её семьей, а также хитрость, навыки мастерски увиливать и мошенничать. Но дома она знала, с чем может столкнуться, и точно знала, как с этим справиться. А здесь было по-другому. Незнакомо. Её поведение сейчас может повлиять на её дальнейшую судьбу. Первое впечатление очень важно. Она не хотела, чтобы здесь ей нацепили ярлык трусихи… Конечно, если она останется. Пришло время выяснить это.

Она вошла в комнату и почтительно склонила голову. Уловив движение слева, она бросила взгляд на мужчину в кресле, который потирал сонные глаза. Он быстро встал и поклонился ей, пробормотав:

— Миледи.

Ещё одно движение справа. Ещё один мужчина, этот был среднего возраста и одет более официально, как дворецкий, он вышел из восточного угла комнаты.

Он также поклонился и выразил почтение:

— Миледи.

Но вдруг третий голос повелительно приказал:

— Оставьте нас.

Она отрезала себе путь к бегству, пройдя дальше вглубь покоев, ближе к алькову. Брук вздрогнула, когда услышала, как за её спиной закрылась дверь. Она нечетко понимала, откуда раздается голос лорда Вульфа. Казалось, он слышался откуда-то поблизости, прямо перед нею, но, не поднимая своего взгляда, в том направлении она видела только изножье кровати.

Вдруг к ней подбежала собака и ткнулась носом в её туфли. Брук инстинктивно захотелось присесть, чтобы познакомиться, но тогда станет ясно, что она любит животных, а ей пока что не хотелось открывать даже эту информацию о себе. Собака была высотой почти три фута, с длинной мордой и короткой серовато-коричневой шерстью, а шея и брюшко у неё были светлыми. Она не могла определить породу, но могла вообразить, что при подобных габаритах и с шерстью такой длины, завывание пса вполне может напоминать волчье.

Когда животное село у её ног, она достаточно осмелела чтобы спросить:

— Как его зовут?

— Волк.

— Но он же на самом деле не волк?

— Нет. Я нашел его на пустошах несколько лет назад ещё щенком, полумертвым от истощения. Он думал, что может урвать кусок моей плоти. Мне понравилась его жажда жизни, поэтому я взял его домой и откормил.

— Он воет на топях?

— Не замечал за ним такого, — ответил он. — Значит, до Вас дошел этот слух?

— Да, но я не обращаю внимания на слухи.

— Подойдите.

Она напряглась. Что ж, чему быть, того не миновать. К тому же, только что они вели вполне нормальную беседу. Он может оказаться совсем не таким бесчувственным и мстительным, как она ожидала. Возможно, её брат врал и это он сам настаивал на дуэлях, а лорд Вульф оказался невинной жертвой вендетты Роберта из-за мнимого проявления неуважения. Такое вполне вероятно. Она и виконт могли оба стать жертвами злобной натуры Роберта.

Она подошла чуть ближе, но все ещё не решалась посмотреть на него. Когда она это сделает, то сразу же узнает его сущность. Она очень хорошо умела читать людей; это было обратным эффектом того, что она не позволяла другим читать себя. Но она так и не видела перед собой его ног, а ведь уже в ближайшее время достигнет стены!

И вот она их увидела, в изножье кровати. Одна нога была под простыней, а другая, очень длинная обнажённая нога, лежала поверх простыни. Он принимал её лежа в кровати? Настолько недопустимо, что даже не укладывалось в голове. Она была унижена и молилась, чтобы румянец на щеках не выдал её чувств.

Брук подняла глаза, чтобы рассмотреть его лицо и тело в целом. Теперь ничто не могло уберечь её щеки от румянца. Он полулежал в кровати, подложив под спину дюжину подушек, одна нога целиком выставлена на показ! Его грудная клетка тоже была полностью обнажена. Простыня наброшена вокруг бедер. Также она не упустила из виду двух пиявок на его правом бедре, что объясняло, почему его нога не прикрыта.

Она увидела чересчур много, только раз взглянув, поэтому зафиксировала свой взгляд на его лице. Брук совсем не ожидала такого. Он был даже красивее чем её брат, а она считала, что внешне никто не может затмить Роберта. Но этому мужчине удалось. Широкие обнаженные плечи, грудь покрытая порослью чёрных волос, крепкая шея и руки были воплощением абсолютной мужественности. Она никогда раньше не видела так много мужской обнаженной плоти.

Ну разве обязательно ему быть таким большим рослым мужчиной? Разве она уже недостаточно запугана, чтобы ещё волноваться и из-за его габаритов? Она не сможет убежать от человека с такими длинными ногами как у него, и абсолютно точно не сможет вырваться из таких сильных рук. И почему глядя на это великолепие мышечной массы, ей в голову пришла лишь мысль о противостоянии с ним? Потому что он на самом деле выглядел диким.

Дело было в волосах, длинных черных и очень-очень косматых. И в звериных глазах. Они были светло-карими с множеством золотистых крапинок. Янтарные глаза… такие, какие бывают у волков.

Ей пришлось подавить истерический смешок. Но разве можно винить её за чрезмерно развитое воображение? Растревоженное расшатанными нервами, страхами, слухами о человеке-волке и мистическими проклятиями, безусловно, её воображение собиралось выйти из-под контроля.

— Брук Уитворт?

Она прогнала волка из кровати и сосредоточилась на мужчине.

— А почему Вы в этом сомневаетесь?

— У Вас нет бородавок.

— Нет, я не заметила у себя ни одной.

— Гэйб намекал…

— Намекал? Как же ему не совестно! И часто он так над Вами подшучивает?

— К сожалению, часто.

Она мысленно улыбнулась:

— Очевидно, Вы совсем не против этого, если он всё ещё у Вас работает.

— К сожалению, мы дружим ещё с детства, и он умело этим пользуется.

— Довольно странный способ описывать длительную дружбу словами «к сожалению», — заметила она.

— Наверное, он единственный человек, который будет плакать, когда меня не станет. И я об этом сожалею.

Нет ничего лучше, чем сообщить о таком печальном факте, если он хочет завоевать её симпатию. Или он просто решил проверить, есть ли у неё вообще хотя бы мизерная симпатия? Но когда выражение его лица стало суровым, она поняла, что, очевидно, неверно ни то, ни другое предположение. Он не собирался открывать ей что-то настолько личное, поэтому она немедля перевела разговор на другую тему:

— Вы ранены?

— Подарок от Вашего брата, который отказывается заживать.

Он произнёс слово «брат» как самое бранное слово, которое только можно представить. На самом деле у них оказалось хоть что-то общее, но ей сейчас совсем не хотелось рассказывать о своем отношении к Роберту.

Вместо этого, она посмотрела на пиявок на его бедре и сказала:

— Он не целился в сердце, так ведь?

— Мне кажется, это очевидно, куда он целился.

Неотесанный джентльмен? Нет, он совсем не был джентльменом, или просто пытался шокировать её. Последнее предположение более вероятно, но с ней не сработало. Длинная обнаженная нога её шокировала. Голая мужская грудь её шокировала. А то, что её брат хотел удостовериться, что на свете больше не будет Вульфов — нет. Но это не могло стать целью Роберта. Роберт стал бы целиться, чтобы убить, поэтому она возразила:

— Я не согласна. Очевидно, его умение стрелять из пистолета не лучше чем Ваше.

Слишком поздно она поняла, что этими словами оскорбила его, поэтому очень удивилась, когда он признался:

— Я не имею обыкновения участвовать в дуэлях.

— Очень плохо. Если бы у Вас было больше опыта, Вы могли бы спасти нас обоих от…

Она осеклась, не закончив фразу. Сказать ему, что она не желает этого брака — значит раскрыть слишком много. Но он и так обо всем догадался и сухо заметил:

— От нежеланного замужества?

Она могла бы соврать, но предпочла просто не отвечать. Брук имела в виду, что хотела бы, чтобы в цель попал он, а не Роберт. Это была правда, но не было смысла разъяснять это. Он собирался предположить худшее о ней, попросту проведя параллели. Она — Уитворт, сестра человека, которого он трижды пытался убить.

Но Брук не могла держать в узде свое любопытство:

— Почему Вы не практиковались? Разве не было бы логичнее вначале попрактиковаться, а потом бросать вызов?

— Если присутствует гнев — здравому смыслу нет места.

Хорошо, у некоторых людей, таких как он, возможно и нет, но… ну ладно, возможно он в чём-то прав.

— А достаточно ли Вы взрослая, чтобы выходить замуж?

Вопрос, который не имел отношения к их разговору, заставил её снова посмотреть в его глаза. На мгновение в них появилась еле сдерживаемая ярость, но она была в этом не уверена. Она пока что не могла разобраться в этом мужчине. Поняла лишь то, что он очень быстро раздражается, неосмотрителен, и он не поприветствовал её улыбкой. Возможно, виконт никогда не улыбается. Но если он будет вести себя цивилизовано, то она тоже будет.

— Не думаю, что кого-то интересует, достаточно я взросла, или нет. Уж точно не Принца Регента, который потребовал, чтобы наши семьи соединились посредством брака, как это происходит. Но через несколько недель мне исполнится восемнадцать.

— И что же такая избалованная дочка графа как Вы, может знать о браке?

Она застыла лишь на мгновение:

— Я понимаю, чего от меня ждут.