Джоанна Линдсей - Заставь меня полюбить тебя

— ЭТО НЕДОПУСТИМО. Да как можно безнравственную шутку королевского наследника выдвигать как ультиматум Уитвортам!

Сильно сдав физически, будучи на двадцать пять лет старше своей жены, Томас Уитворт сумел сохранить лицо, которое не поддалось стремительному течению времени. Хоть его волосы и стали полностью седыми, но на лице почти не было морщин. Он всё ещё оставался настолько привлекательным, насколько может выглядеть пожилой человек, суставы которого выкручивает от пронзительной боли. Но у него был железный характер и упорство, чтобы не показывать свою немощность окружающим и сохранять здоровый и невозмутимый вид, даже если для этого требовалась вся его воля до последней унции. Гордость требовала этого, а он был очень гордым человеком.

— Он теперь официально присягнувший Регент. Англия и её подданные в его руках, — сказала Гарриет Уитворт, заламывая себе руки. — И, пожалуйста, Томас, тише. Его эмиссар ещё даже не вышел за дверь.

В тот момент как эмиссар вышел из комнаты, Томас рухнул на диван.

— Думаешь, мне не всё равно, слышит он меня или нет? — рявкнул он на свою жену. — Да ему повезло, что я не придал ему ускорения, пнув ногой под зад, чтобы помочь быстрее вылететь через эту треклятую дверь.

Гарриет поспешила к двери кабинета и закрыла её, так, на всякий случай, прежде чем повернуться к мужу и прошептать:

— Несмотря на это, мы не хотим, чтобы наши мнения донесли прямо до ушей Принца-Регента.

Она была юной девушкой, когда выходила замуж на Томаса, графа Тамдона. В своё время она была превосходной партией, но и сейчас в свои сорок три, со светлыми волосами и кристально-голубыми глазами, она была всё ещё красива. Она думала, что со временем сможет полюбить мужа, которого выбрали для неё родители. Но он не сделал ровным счётом ничего, для поощрения её чувств, поэтому их так никогда и не возникло. Томас был жёстким мужчиной. Но она научилась с ним уживаться, не становясь тем, на кого направлены его гневные тирады и ярость, а также никогда не становясь их первопричиной.

Она должна была стать такой же твёрдой и чёрствой, каким был он, и не думала, что когда-либо сможет простить ему, что он превратил её в свою копию. Но, по крайней мере, он не насмехался над её мнением, и даже иногда прислушивался к её предложениям. Исходя из того, каким человеком был Томас, это говорило о многом, потому, возможно, жена была ему не безразлична, хотя сам он этого никогда не показывал. В принципе, сейчас ей от него большего было и не нужно. Откровенно говоря, она хотела, чтобы он уже поскорее умер, чтобы, таким образом, она смогла снова стать собой — если от неё ещё хоть что-то осталось. Но Томас Уитворт был слишком упрям, чтобы даже это сделать своевременно.

Она принесла плед и попыталась укрыть его ноги, но он оттолкнул её руки, чтобы сделать всё самостоятельно. Лето было в разгаре, а он постоянно замерзал, в то время как другие обливались потом от жары. Он ненавидел свою немощность и больные суставы. В последнее время он постоянно был зол на себя, так как из-за старости уже не был тем сильным и крепким мужчиной. Но его сегодняшний гнев был направлен исключительно на Принца-Регента.

— Какая возмутительная наглость, — сказал Томас. — Думаешь, он не знает, что о нём думает вся страна? Он гедонист, которого совершенно не интересует политическая деятельность. Ему важны лишь удовольствия, которые позволяет ему его высокое происхождение. Эта уловка нужна только для того, чтобы конфисковать наше имущество, потому что из-за своего расточительства он, как обычно, увяз в долгах, и Парламент не собирается предоставлять ему помощь.

— Я не уверенна, — не согласилась с ним Гарриет. — Одну дуэль ещё можно было проигнорировать, несмотря на тот старый запрет дуэлей, о котором эмиссару так не терпелось упомянуть. Две дуэли вызывают вопросы, но их все ещё можно проигнорировать, поскольку никто не убит. Но последняя дуэль Роберта с тем северным волком стала слишком публичной и поэтому спровоцировала скандал. И наш сын виновен в этом. Он мог отклонить вызов.

— И повесить на себя клеймо труса? Безусловно, он не мог отказаться. По крайней мере, в этот раз ему почти удалось убить Доминика Вульфа. Ублюдок всё ещё может умереть из-за ранения, и тогда мы покончим с его яростной вендеттой и извлечем выгоду из дерзкой уловки регента.

— Ты считаешь, Принц Джордж блефует? Думаешь, он ничего не предпримет, если мы не заключим союз с лордом Вульфом, как он того требует? Боюсь, это не так. Одна дуэль — дело чести, но три это попросту попытка убийства. К тому же, было слишком много протестов общественности против проведения дуэлей, и в этой ситуации люди полностью поддержат принца. Я считаю, мы должны подчиниться его воле. Или ты хочешь, чтобы наш сын опять рисковал своей жизнью? Может, я должна напомнить тебе, что он уже был ранен в этих дуэлях?

— Я не нуждаюсь в напоминании об этом, жена. Но Принц-Регент такой же безумец, как и его отец, если он думает, что посредством брака между нашими семьями он положит конец вендетте Доминика. Вероятнее, что волк попросту убьет твою дочь, нежели возьмет её в свою постель, если мы отдадим девчонку ему.

Гарриет поджала губы. Её приводило в бешенство то, что муж никогда не говорил об их дочери, как о своей. Он словно бы не имел к ней никакого отношения. Так повелось со дня рождения Брук. Томас, лишь один раз взглянув на красавицу-дочь, которую она ему подарила, с рыком отвернулся. Он хотел сыновей, чтобы у него было много мальчиков, и ему не нужны были хнычущие девчонки. Но Гарриет родила ему лишь двоих детей, хотя и не по своей воле так мало. Остальные пять беременностей закончились выкидышами.

Сейчас же она сказала именно то, что, как она знала, он хотел услышать. И произнесла это с такой же бездушной интонацией, с какой бы высказался он сам:

— Лучше она, чем Роберт. Роберт — твой наследник. А Брук всего лишь лишний рот в доме, который приходится кормить.

Именно этот момент выбрал наследник Уитвортов, чтобы открыть дверь гостиной и присоединиться к родителям. Он, очевидно, услышал конец их разговора. Скучающим тоном Роберт заявил:

— Отправьте ей немедля. Волк её не примет. Именно он станет тем дураком, который потеряет землю и титул, в то время как мы исполним коварное «предложение» Регента по объединению наших семей в этом марьяже.

Гарриет не ожидала ничего другого от своего сына, который не питал особой любви к сестрице. Со своими пятью футами и десятью дюймами он был не выше отца и таким же привлекательным и крепким, каким Томас был раньше. Роберту также были присущи и его недостатки, но, вопреки этому, она любила сына.

Оба её ребенка унаследовали от Томаса его чёрные волосы и бледно-зелёные глаза. Брук была даже выше Гарриет на несколько дюймов. А Роберт был таким же гедонистом, как и Принц-Регент, и к двадцати трем годам успел поменять немало любовниц, как у себя дома в Лестершире, так и в Лондоне. Он мог быть чертовски очаровательным, когда ему чего-то хотелось. В остальное время Роберт больше походил на отца, относясь с равной долей презрения и к дворянам и к слугам.

Томас был слишком зол из-за насущной проблемы, чтобы позволить Роберту увильнуть от ответа в его обычной пренебрежительной манере.

— Если ты снова вляпался в ситуацию, с которой мы уже имеем дело год назад… Если ты нарушил свое слово…

— Я не нарушал, — прервал его Роберт.

— Ты назвал эти дуэли пустяком. Но решимость этого мужчины покончить с тобой может быть чем угодно, но уж точно не пустяком! Что, чёрт возьми, ты ему сделал?

— Ничего. Я лишь несколько раз сталкивался с ним в Лондоне. Какой бы не была настоящая причина, по которой он хочет моей смерти, он не открывает её. Думаю, что это зависть, или он посчитал, что я чем-то выразил ему пренебрежение. Что-то настолько пустяковое, что ему даже стыдно в этом признаться.

— Тогда у тебя есть достаточное основание отказаться участвовать в этих дуэлях.

— Думаешь, я не пытался? Он назвал меня лжецом! Разве я мог проигнорировать это?

Гарриет отлично знала своего сына. Он склонен был не договаривать всего, когда правда не была в его пользу. Но Томас ему верил. Как же иначе? У него не было никакого желания наказывать своего дражайшего сыночка.

Томас перешел ближе к текущему вопросу:

— Ты знал, что Принц может выдвинуть такое возмутительное требование?

— Я опасался, что Джордж может сделать что-то подобное, поэтому уехал из Лондона и вернулся домой. Он прислушивается к глупым советам прихвостней из своего окружения, которые стенают по поводу того, что его кошелёк, из которого все они кормятся, порядком исхудал. Принц надеется, что мы проигнорируем его нелепое утверждение о том, что, мол, этот дурацкий союз положит конец кровопролитию, и тогда он сможет выполнить свою угрозу. Я допускаю, что вы не захотите угодить ему.

— Значит, ты тоже считаешь, что он не блефует?

— К сожалению, нет. Наполеон убивает достаточно англичан на континенте. Окружение регента считает, что для национальной морали не очень хорошо, если дворяне убивают друг друга дома, и Принц внимательно следит, чтобы каждый и всякий разделял правильные настроения. У него имеется вся необходимая поддержка, чтобы использовать рычаги королевской власти против нас, если мы ему не повинуемся.

Томас кивнул и посмотрел на свою жену:

— Ну, и где эта девочка? Думаю, следовало бы сказать ей о предстоящем замужестве.

ТЕПЕРЬ они начнут искать её, поэтому сидевшая на корточках Брук решила оставить свою позицию под открытым окном отцовского кабинета и, не теряя даром времени, побежала прямиком в конюшню. Девушка слышала всё, даже то, что эмиссар говорил её родителям. Она как раз направлялась в конюшню, когда приехал мужчина в роскошной карете, и ей было слишком любопытно, чтобы не разузнать, почему он здесь оказался. К её родителям редко приезжали с визитом. Они не особо часто общались с людьми здесь, дома, предпочитая заводить знакомства в Лондоне, поэтому в графстве у них было лишь несколько друзей. А ещё родители никогда ни о чём ей не рассказывали, поэтому подслушиванье вошло у неё в привычку.