Тетушка, несмотря на свои пятьдесят лет, не уступала племяннице в изяществе наряда. Платье из светло-серого атласа с приглушенно-красными кружевами и большим атласным бантом того же оттенка в центре корсажа удивительно молодило ее, а высокий белоснежный парик с красными розами и пышным пером делал несколько выше ростом и величественнее.

Придя в себя, мистер Томас осыпал восторженными комплиментами супругу и племянницу, которой, забыв свои строгие жизненные принципы, сказал:

— Будь я на месте Мейсона, непременно увез бы тебя куда-нибудь подальше отсюда и насильно заставил стать своей женой!

Кассандра смущенно засмеялась, вспыхнув румянцем, а миссис Гортензия строго погрозила мужу пальцем.

— Стыдитесь, мистер Томас, — пытаясь скрыть улыбку, сказала она. — Как можно говорить молодой девушке подобные вещи!

— Ну, милая тетя, не преувеличивай, — смеясь, проговорила Касси. — Мне-то уж хорошо известно, что тридцать лет назад ты убежала из дому с дорогим дядюшкой Томом и тайно обвенчалась с ним против воли родителей.

Слова молодой девушки заставили сильно покраснеть обоих ее родственников, не нашедших, что возразить, и все трое направились в столовую, где давно ждал остывший завтрак. После него дамы еще раз припудрились и в сопровождении мистера Томаса вышли к стоящему у ворот экипажу. Через несколько минут они были на месте, у городской ратуши.

Площадка, на которой располагались дамы, находилась на небольшом возвышении, и Кассандра хорошо видела всю приближавшуюся кавалькаду, растянувшуюся по длинной улице. Дядюшка заранее узнал, что и Гарри Шелтон, и Мейсон будут в числе сопровождающих Вашингтона, и поэтому сердце девушки отчаянно колотилось в предчувствии радостной встречи. Вот офицеры, открывающие шествие, все ближе, вот уже хорошо виден и сам великий полководец в парадном облачении на стройном коне. Какое у него величественное, гордое и умное лицо! А сколько тепла и света в его лучистых глазах!

На несколько минут Касси забыла обо всем, наблюдая за торжественной встречей генерала Вашингтона с правителями республики. Но вот взгляд ее снова заскользил по лицам всадников, и она радостно ахнула, узнав Гарри Шелтона, как видно, давно заметившего ее и усиленно махавшего ей рукой. О, да на нем уже новый мундир майора кавалерии! Должно быть, его недавно повысили в звании… Но не тяжело ли ему держаться на лошади? Ведь всего четыре месяца назад он получил ужасное ранение, сабля англичанина рассекла ему грудь и серьезно задела легкое. Но нет, вроде бы с ним все в порядке, вон как он весело и беззаботно улыбается и уверенно держится в седле.

А кто это рядом с ним? Святые угодники! Лора Сэдли собственной персоной! Чудо как хорошо она смотрится на белом коне в своей голубой бархатной амазонке, и эта мужская черная треугольная шляпа с перьями тоже ей очень к лицу. Непременно Касси должна приобрести себе такую же… Ах да! Как она могла забыть! Ведь дядюшка говорил ей, что Лора и Гарри недавно обвенчались, так что теперь Лора — миссис Шелтон, жена майора Гарри Шелтона.

На какое-то мгновение Касси ощутила укол ревности, но не из-за того, что супругой Гарри стала Лора, а потому, что ей самой так хотелось сейчас оказаться там, верхом на коне, среди блестящих офицеров, и сидеть в седле по-мужски, как Лора. Но это было бы возможно лишь в том случае, если бы она была женой какого-нибудь офицера, например…

Касси крепко сцепила пальцы, чтобы унять нарастающее волнение. Она уже несколько минут ощущала на себе пронизывающий взгляд Мейсона, но все не решалась посмотреть в его сторону. Наконец, подумав, что это просто глупо, решительно перевела взгляд чуть левее Гарри Шелтона и встретилась глазами с Джеральдом. Однако Кассандра тут же с досадой потупилась, проклиная себя за дурацкое смущение, но пару секунд спустя она снова взглянула на него, решив, что не позволит ему думать, будто боится его. А, посмотрев на него во второй раз, уже не могла отвести взгляда, невольно залюбовавшись красивым офицером.

Он держался в седле с непринужденной грацией бывалого наездника, не обращая ни малейшего внимания на восхищенные взгляды, и перешептывания дам, из которых многие с нескрываемым интересом следили за ним. В его темных глазах было хорошо знакомое Кассандре насмешливое выражение, а парадный драгунский мундир бесподобно шел ему, словно он в нем и родился. Касси заметила, что на Джеральде мундир подполковника. И когда он только успел им стать?

Джеральд внимательно, с ласковой и чуть насмешливой улыбкой смотрел на Касси, время от времени наклоняясь к Гарри Шелтону и что-то говоря ему на ухо. Но вот лукавые искорки исчезли из его глаз, и в них осталась только та огромная теплота и нежность, которая покорила сердце девушки четыре месяца назад. Касси вдруг почувствовала, что ей не хватает воздуха, словно на улице стоит жара, а не мягкая весенняя погода с легким восточным ветерком. Сердце девушки забилось с новой силой, а душа внезапно пришла в смятение. В ней возникли два совершенно противоположных чувства: сильное влечение к этому человеку и не менее сильное желание убежать от него подальше.

Касси находилась вся во власти своих эмоций, когда на площади вдруг вновь установилась напряженная тишина. Генерал выступил вперед и о чем-то с воодушевлением заговорил, но, поглощенная своими мыслями, девушка пропустила большую часть его речи. Вдруг его слова заставили ее вздрогнуть и прислушаться.

— …Мы много сегодня говорили о доблестных подвигах и бесценных заслугах славных воинов нашей освободительной армии, — донеслось до нее, — но сейчас я хочу особо отметить и наградить одного из моих лучших офицеров… Благодаря отчаянной смелости и находчивости этого молодого офицера полтора месяца назад мы избежали коварной ловушки англичан и сохранили жизни не одной сотне наших солдат. Казалось, ситуация была совершенно безвыходной, но решительность, незаурядные стратегические способности полководца позволили ему в какие-то считанные минуты составить блестящий план действий. И мы смогли не только благополучно выбраться из западни, но еще и нанесли поражение англичанам в тот момент, когда они этого меньше всего ожидали.

Генерал сделал паузу, переждав, пока утихнет волнение толпы.

— Я намеренно умолчал о подвиге этого офицера в своем донесении, — продолжал генерал, — чтобы наградить его здесь, в Балтиморе, городе, в котором он родился двадцать шесть лет назад и который оставил ему больше тяжелых, чем радостных воспоминаний. И очень надеюсь, что смогу хотя бы частично исправить несправедливость, допущенную когда-то судьбой и нашими законами по отношению к этому достойному человеку и его несчастной матери, которую все здесь знали много лет назад под именем синеглазой квартеронки Виолы. Подполковник Мейсон! Прошу вас, дорогой друг, выйдите к нам сюда!

Площадь содрогнулась от восторженных криков собравшихся на ней людей. Джеральд быстро соскочил с коня и, поспешно пройдя сквозь почтительно расступившуюся толпу, отвесил легкий поклон в сторону господ из правительства и остановился перед генералом Вашингтоном. Великий полководец тепло пожал руку молодому человеку под рукоплескания толпы, по-братски обнял его и знаком призвал всех к тишине.

С минуту генерал стоял молча, с загадочной улыбкой обводя взглядом стоящих на крыльце ратуши дам. Но вот взгляд его проницательных глаз остановился на племяннице мистера Стивенсона, и главнокомандующий, улыбнувшись девушке, отчего у нее, казалось, остановилось дыхание, протянул в ее сторону руку и громко произнес:

— Мисс Кассандра Гамильтон! Вы сегодня являетесь украшением нашего собрания. Прошу вас, вручите подполковнику Мейсону правительственную награду, а вместе с ней и ключи от особняка, где он родился и провел свои детские годы, — правительство выкупило этот дом для него.

Миссис Гортензия подтолкнула оцепеневшую девушку вперед, шепча ей ободряющие слова, и Касси, с трудом переступая отяжелевшими ногами, медленно приблизилась к генералу. Он протянул ей красную бархатную подушечку, на которой поблескивали орден и ключи, и Касси повернулась к Мейсону. Но едва лишь она взглянула в его полные волнения и слез глаза, уверенность снова вернулась к ней, а вместе с тем и порыв необычайно сильного вдохновения, какое появляется иногда в решающие мгновения жизни.

— Подполковник Джеральд Мейсон! — звонко и отчетливо произнесла она, и ее молодой голос разнесся до самых отдаленных уголков площади. — Я счастлива и польщена тем, что мне выпала высокая честь вручить вам награду и подарок нашего правительства. Я знакома с вами давно и знаю, что вы, как никто другой, заслужили все это. Позвольте же мне вручить вам этот дар и от лица всех собравшихся здесь патриотов от всего сердца поблагодарить вас за службу нашей великой родине!

Раздались рукоплескания и восторженные крики, но Касси не торопилась протягивать Джеральду подушечку и, удивляясь своей неизвестно откуда взявшейся смелости, подняла руку вверх и оглядела собравшихся, призвав их к тишине. Когда площадь замерла, она сделала еще два шага к Мейсону и, не отводя глаз от его взволнованного лица, так же громко, но с искренней теплотой в голосе продолжила:

— Ваша мать, которая была одной из самых красивых и достойных женщин Америки, могла бы гордиться вами, если бы дожила до этого дня. И я не сомневаюсь, что это ее горячие молитвы и заступничество перед Господом оберегают вас на нелегких дорогах жизни. И, может быть, сейчас она смотрит с небес и благословляет вас, радуясь тому, что вы стали таким достойным человеком. Возьмите же эту награду. Пусть судьба пошлет вам много счастья и пусть… любовь поможет вам забыть о перенесенных тяжелых испытаниях!

Последние слова, произнесенные Кассандрой, отняли у нее остатки сил и заставили густо покраснеть, но, к счастью, кроме Мейсона, этого никто не заметил, потому что площадь снова разразилась восторженным ревом и рукоплесканиями. Все, что произошло потом, Касси воспринимала, как во сне, голова ее сильно кружилась, ноги подкашивались, а глаза застилал какой-то туман. Она почти не осознавала происходящего: как Мейсон взял из ее ослабевших рук подушечку, как поцеловал ее руку, склонился перед ней в благодарном поклоне, с огромной признательностью глядя в ее глаза. Потом тетушка Гортензия взяла племянницу под руку и отвела на прежнее место. Что-то еще происходило на площади, генерал снова что-то пылко говорил, кому-то еще вручали награды. Но Касси ничего этого уже не слышала и пришла в себя только в прохладном полумраке своего экипажа.