- Это у тебя в клубе упало - начала оправдываться - честно! Я просто подняла, вот и всё.

  - Ложь!

  - Правда! Какой мне резон тебе врать?

  Тимофеев грубо выхватил у меня из рук медальон и посмотрел на разорванную цепочку.

  - Если тебе нужна новая, то я могу отдать тебе свою - осторожно предложила я, отлипая от стены - у меня всё равно подвеска без дела лежит, а так хоть польза будет...

  - Ты его открывала?

  - Что? - его вопрос застал меня врасплох.

  - Ты открывала медальон?

  - Да - горестно созналась я - каюсь, было дело. Прости.

  Парень сел рядом с кроватью на полу и стал задумчиво вертеть медальон в руках, сложив локти на поднятые колени. Я осторожно села рядом с ним.

  - Может, я лезу не в своё дело, но...кто такая Фатима? - осторожно спросила я не надеясь услышать ответ.

  - Моё сердце - внезапно сказал Сергей после долгой паузы - и моя душа.

  - Ты, похоже её любишь - произнесла я немного удивлённая его откровенностью.

  - Нет - сказал Тимофеев.

  - А как же твои слова...

  - Нельзя любить покойников - отозвался парень - особенно тех, кто умер из-за тебя.

  Я не знала, что сказать. Утешать его? Зачем? Он не нуждается в моём утешении, но молча сидеть так, когда молчание давит словно надгробная плита тоже было невыносимо. Разве только...

  - Если хочешь выговориться, то я готова стать твоим психологом - сказала я - если же нет, то...

  - Выговориться? Зачем? - парень посмотрел на меня разными глазами - это пустая трата времени.

  - Но эта девушка была для тебя дорога - произнесла я смотря на медальон, в котором хранилась фотография Фатимы - ты сам сказал, что она - твоё сердце.

  - Да - кивнул головой Тимофеев - она - моё сердце, которое перестало биться и моя душа, которая уже несколько лет стоит перед Богом. Хотя...всё должно было быть наоборот, но она меня спасла.

  - Как?

  - Не терпится узнать?

  - Я просто хочу понять кем она была для тебя - отозвалась я - ты знаешь про меня всё, но я ничего о тебе не знаю. Это нечестно, тебе не кажется?

  - Не честно... - повторил парень - может быть...

  - Ну так что?

  - Фатима - это дочь гордого Кавказа - произнёс Сергей после долгой паузы - а Кавказ - это семья, в которую чужаков не берут.


   Глава 14.


  - Я и мои родители жили на Кавказе - парень невидящим взглядом смотрел на раскачивающийся раскрытый медальон. Лицо Фатимы то поворачивалось к нему, то снова отворачивалось - мой отец был военным. Мне было тогда где-то десять лет, когда его отправили на подавление небольшого конфликта с боевиками. Помню, мать тогда всё время твердила, чтобы он отказался, не ехал. У неё было какое-то дурное предчувствие, но отец только отмахнулся. Он никогда не обращал внимания на такую ерунду как мистика. Потом я увидел только его гроб.

  - Его убили боевики? - уточнила я, чувствуя как внутри что-то сжимается. Всё - таки смерть близких это не то, о чём можно легко говорить.

  - Нет, он подорвался на гранате. Боевики захватили деревню, где жили русские и отец, чтобы не пострадали дети, которые выбегали из освобождённого дома, закрыл собой гранату. Ему присвоили звание "Героя России" посмертно. Думаю, отец никогда не думал, что сможет добиться такой почётной награды, тем более, что это будет последним, что сможет заслужить. Дёмин Евгений Олегович - герой России, так было написано на его надгробии.

  - Дёмин? Но...ты же Тимофеев! - я непонимающе нахмурилась - или нет?

  - Нет. Я Дёмин, это моя настоящая фамилия - пожал плечами Сергей - но я военный и не хотел светиться в этой Академии, поэтому Елена сделала мне документы на имя Тимофеева Сергея Анатольевича.

  - Так тебя что, зовут не Сергей, а как-то по другому?

  - Михаил - признался парень после небольшого молчания - меня зовут Дёмин Михаил.

  - И сколько тебе лет? - не отставала я - признавайся!

  - Двадцать два.

  - О... - я даже не знала, что можно сказать - ты...выглядишь младше своего возраста....

  - Знаю - безразлично отозвался Сергей - это такая своеобразная особенность моей семьи. Все выглядели гораздо моложе чем было на самом деле. Но это не главное. Мать так и не оправилась после смерти отца. Я помню, что она часто ходила на его могилу, оставаясь на кладбище чуть ли не до следующего утра. Так продолжалось где-то три - четыре года. Я учился в школе, потом решил уйти после девятого класса и пойти в военные. Не пойми неправильно, мне совсем не нравилась эта профессия, но я хотел отомстить. Это был Кавказ, это были горы, в которых было полно боевиков, так что меня бы взяли в любом случае уже за то, что я умел стрелять. В своё время отец настоял на том, чтобы я научился стрелять, мотивируя это тем, что однажды мне это пригодиться.

  Спустя четыре года мать серьёзно заболела и умерла. Она даже не хотела лечиться, только нетерпеливо ждала смерти, совсем не думая о том, что у неё есть живой сын. Наверное, проблема была в том, что я был похож на неё, а не отца. Тогда я часто думал, что если бы я выглядел как он, то мама получила бы хоть какой - то стимул продолжать жить... после её похорон, я сжёг дом и ушёл в горы.

  - Зачем ты сжёг дом? - удивилась я.

  - Чтобы не было причин возвращаться - отозвался парень смотря в одну точку - физически не мог оставаться в этом доме, где пахло смертью и отчаяньем. Я ненавидел этот дом, поэтому даже был рад от него избавиться.

  - А прождать было не Судьба?

  - Кому? Кто бы захотел жить в доме, где смерть раз за разом кого - то забирает? Люди слишком впечатлительны, чтобы покупать такое хлопотливое имущество.

  - Куда ты ушел?

  - В горы. Мне тогда исполнилось четырнадцать, я пришёл к начальнику базы, которая располагалась ближе всего от нашего дома и потребовал, чтобы меня взяли в военные. Сначала от меня отмахивались как от мухи, но потом вмешался проезжающий мимо приятель отца, который взял меня под покровительство, и сказал, что сын Дёмина Женьки далеко пойдёт, надо только подождать.

  - И ты оправдал его ожидания? - спросила я.

  По окну затарабанили первые капли дождя, солнце полностью спряталось за горизонт, и комната была накрыта сумраком как одеялом, свет ни он, ни я не спешили включать. Парень молчал и я уже не надеялась, что он хоть что - нибудь скажет,но он продолжил безразличным голосом:

  - Да. Ефим, так звали друга моего отца, не мог нарадоваться успехам, которые я делал. Он не переставал повторять, что отец бы гордился мной и моими достижениями, но мне было мало. Я ненавидел всех их, всех представителей народов Кавказа... я был подростком и мне казалось, что если бы не они, то отец и мама были бы живы, поэтому продолжал убивать, совершенно не беспокоясь о своей жизни. Зачем? Если выживу - хорошо. Не выживу - отправлюсь к родителям, так что при любом раскладе я был в плюсах.

  Так проходил год за годом и я думал, что так пройдёт вся моя жизнь, но когда мне исполнилось семнадцать, нашу базу переместили к одному из аулов, в котором жили чечены. Они явно не пришли в восторг от такого соседства, но поделать ничего не могли. Разведка доносила, что жители аула активно покрывали боевиков и помогали им продовольствием, поэтому "на верху" решили, что так убьют сразу двух зайцев : боевики лишаться поставок продовольствия и жители аула были как на ладони. Пару раз нашу базу хотели подорвать, но зачинщики находились и расстреливались. Чечены скрежетали зубами, но открыто выступать не хотели, только смотрели волками на нас. Ну да, а что они могли сделать? Любое восстание было бы мгновенно подавленно, а жители расстреляны.

  Однажды, по - моему это было весной, я заметил неподалёку от базы яблоневое дерево, и ночью решил полезть на него, чтобы достать пару яблок, что ни говори, а яблоки были экзотическим фруктом на нашей базе. Засады я не боялся: во - первых, я мог отбиться, а во - вторых, местность прекрасно прослеживалась, так что опасаться было нечего. Когда я залез на дерево, то заметил в густой листве какое - то движение. Рефлекс был быстрее разума, поэтому уже через несколько секунд я прижимал к земле девчонку, которой едва ли исполнилось пятнадцать. Она яростно вырывалась, пытаясь укусить меня за ладонь, которой я зажимал ей рот, попутно лягаясь и колотя по мне руками, но я был сильнее какой - то худой чеченки, поэтому ударил её в живот, чтобы она успокоилась. Девчонка охнула и обмякла.

  - Будешь кричать, я тебя пристрелю как собаку - пообещал я, смотря в тёмные блестящие глаза, которые были такими большими, что занимали половину её лица - я тебя предупредил.

   Она кивнула и нахмурилась. Я убрал руку с её лица, но вставать с неё не торопился. Яблоня была на стороне базы, значит, чтобы к ней пробраться, чеченка миновала всю нашу охрану! Получалось, что жители аула могли как крысы пролазить в любые дыры и водить нас за нос!

  - Ты говоришь по - русски? - поинтересовался я.

  Она задумалась, но потом кивнула.

  - Тогда ответь мне, как ты смогла пробраться сюда?

  - Русский дурак - с усмешкой сказала эта стерва смотря на меня без страха. Она лежала раскинув руки, а её длинная коса была перекинута на одно плечо. Тёмные глаза светились холодным весельем - русский думать, что знает всё и вся. О, это не так. Если чечен захотеть, то он обмануть русского и русский даже не поймёт о том, что он - дурак.

  Она рассмеялась тихим смехом. Я сжал зубы, гася в себе желание придушить наглую девчонку. То же мне! Нашлась одна шибко умная, которую из - за худой тушки среди травы не различишь, а туда же! Я надавил коленом ей на живот, она поморщилась и попыталась ногтями вцепиться мне в ногу, чтобы я её убрал, но я скрутил её руки над головой.