Эвакуировать Гескина из клиники требовалось немного позже прогноза, это Багров его слегка поддерживал перед операцией. Как раз успевали съездить и через пару дней после возвращения забрать своего старика.

Багров к поездке тоже готовился. Но ему на руку сыграл уход судьи Горшкова в отпуск, так что в деле хулиганов-наркоманов появился законный перерыв.

Да и Ольге было что раскидывать.

В деле Вейзера ей, как всегда, помог побитый финансист Воронцов. Начальство отправило его в месячную командировку, и Шеметова через две недели мягко потребовала у мирового судьи «продолжения банкета», то бишь процесса. Инесса Алексеевна, и без того злая на заявителя и его бесцеремонных адвокатов, оформила неявку, сдвинув суд еще на две недели. Этого промежутка было вполне достаточно, чтобы отдохнуть.

Визит в Волжск состоится примерно через два с половиной месяца, если брать средние сроки ожидания выдачи и этапирования арестованных по запросу Интерпола.

Остальные проблемы тоже удалось разрулить без потерь.

И вот оно, начало счастья: к дому Шеметовой подкатил белый «Форд Транзит».

Точнее, не так.

Счастье уже две недели было в ее доме, с тех пор, как вернулся Багров. Они никак не обсуждали произошедшее, просто каждый сделал для себя свои выводы. И еще один – общий: поодиночке им плохо. Когда же подъехал микроавтобус с Воликом за рулем, счастья стало еще больше.

Устроились в обширном чреве машины: изнутри та даже казалась больше, чем снаружи. Купил ее перфекционист Волик не из любви к рубленым фордовским обводам. А для поддержки обожаемой Мариночки: именно в этот «сарайчик» влезали все четыре участника их квартета, включая инструменты, концертную одежду и просто одежду. Волик уже дважды возил их выступать за тысячи километров.

Нынешний маршрут был куда длиннее.

Собирались, заехав в Питер, добраться до Хельсинки. Оттуда на пароме доплыть до Травемюнде или Ростока. После чего осмотреть ганзейские города Германии. Это планировалось успеть примерно за полторы недели. Затем Ольга с Багровым возвращались из Берлина на самолете, а Волик с Мариной – на своих четырех через Польшу, с заездом в Варшаву.

Багров тоже был не прочь покататься подольше и вернуться с друзьями, но не хотел бросать Ольгу, которая, как всегда, боялась опоздать на одно из ключевых дел и желала иметь запас времени.


Выбирались из Москвы в четыре утра. Это был единственный способ избежать пробки, особенно обидной перед дальним маршрутом.

Ни Шеметова, ни Багров никогда раньше не ездили в такую несусветную рань по мегаполису. В отличие от Волика, который еще недавно как раз в это время привычно возвращался из ночных клубов. Впрочем, когда обсуждалась эта тема, Волик благоразумно помалкивал: только-только был насовсем заглажен инцидент, едва не стоивший ему счастливой семейной жизни.

Ольгу удивило большое количество автомобилей в такой час. Это ж сколько народу не спит! Потом она подумала о пятнадцати миллионах жителей города, и все стало на свои места. Если хотя бы один из ста захочет побыть полуночником, гулять выйдет немаленький городишко.

Выехали на Ленинградку и понеслись на северо-запад. Разумеется, понеслись в данном случае было образным выражением: за городом шоссе оккупировали деревни, а в них засели фискальными агентами фотоаппараты гаишников с радарами. Но, тем не менее, даже ограниченная скорость, помноженная на часы и не деленная на пробки, в итоге давала приличное расстояние.

В салоне царило приподнятое настроение. Марина смотрела на широко разлившуюся Шошу и слышала неведомую другим музыку. Ольга думала о том, что становится, наконец-то, настоящим адвокатом и профессия нравится ей все больше и больше. Мужчины же радовались не только заоконным видам, но и присутствию своих женщин. А все вместе это и называется «хорошая жизнь».

Пробку поймали в Вышнем Волочке. Здесь главная федеральная трасса проходит прямо по городу, приторможенная светофорами. Багров привычно подумал, что если бы властная вертикаль на всех своих этажах крала чуть меньше – ну, хотя бы на один процент, – то главная федеральная трасса была бы минимум восьмиполосной. А над несчастным нынче Волочком можно было бы построить гигантскую эстакаду…

То ли пробкой навеяло, то ли еще чем, но путешественники решили не останавливаться в Питере. Туда легко махнуть на любые выходные, хочешь – на поезде, хочешь – на машине. Ребята же рвались на дальнюю дистанцию, и всякая остановка казалась нежелательной. В итоге решили свернуть на кольцевую и сразу двинуть на Выборг.

Смешно, но на подъезде к городу указатель каким-то образом проскочили. То есть искренне считали, что объезжают город. Однако увидев известные с детства красоты, поняли, что пересекают Питер насквозь.

Ничего страшного, постояли лишь у светофоров.

И вот уже покидают Петербург, идя на северо-запад вдоль Финского залива. Местность сменилась на характерный для севера пейзаж с соснами и гранитными валунами.

Ехали уже часов десять, а не устали совершенно. Волик не давал себя менять, потому что Багров лишь месяц назад получил права, а Шеметова не подходила по гендерному признаку.

– Ну и веди сам, – не всерьез обиделась Ольга, которой гораздо больше нравилось разглядывать окружающие красоты, чем напряженно крутить баранку фордовского мастодонта.

Выборг путешественники решили оставить в стороне: их целью был пограничный переход в Торфяновке. Однако, как и в случае с Питером, непонятно почему въехали в город.

Разумеется, не пожалели. Припарковав большого белого друга прямо на улице, пошли прогуляться в старый центр.

Брусчатка ровно ложилась под пятки, а друзья как будто погружались в средневековую европейскую архитектуру, жить с которой им предстояло следующие две недели.


В Торфяновку приехали под вечер, но еще не стемнело.

Огромный пограничный переход был практически пуст. Машину наскоро осмотрели, стукнули штампами по паспортам, и все – ребята уже катили по шенгенским просторам.

Впрочем, внешне мало что поменялось. Дороги и на российской стороне были неплохие, а валуны ровно так же валялись тут и там, делая лес каким-то дизайнерски-ландшафтным.

Любоваться дорогой оставалось недолго – надвигалась ночь. Не было смысла искать приключений – паром отходил из Хельсинки в четыре часа дня по местному времени, а оно, между прочим, на пару часов отстает от московского.

Так что свернули в первый же найденный по навигатору отель и уже через двадцать минут получили ключи от номера.

Последнее впечатление дня – нереально длинное путешествие по коридорам до своих комнат. Проходили один длинный коридор, поднимались на пару пролетов лестницы и шли дальше. И так – раза четыре. Зато, раздевшись и приняв душ, вдруг поняли, что изрядно устали. Рухнули в постели и уснули как убитые.

Утром, проснувшись, разгадали загадку длинных коридоров.

Открыли балконную дверь и вышли… на зеленую чистую лужайку – завтракать можно было и там, за предусмотрительно расставленными столами.

Оказывается, когда они гуляли по коридорам и поднимались по лестницам, гора шла параллельно с ними: здание было пристроено к ее боку, повторяя изгибы рельефа.

Подсвечиваемые солнечным светом сзади – глаза совсем не слепило, – двинулись в Хельсинки.

Добрались быстро, Волик когда-то ездил по этому маршруту со своими родителями. Собственно, поэтому он и предложил такой неочевидный путь.

Хельсинки выглядел совсем не так, как представлялся по географическому описанию: солнечный, нарядный и веселый. Жара была близка к тропической, синь неба сливалась с синью моря, а огромные океанские лайнеры органично вплетались в пеструю ткань города. Море, корабли и суденышки были повсюду, сливаясь с городским колоритом и создавая его.

Шеметова была в восторге. Если бы не жила в любимой Москве – жила бы в мгновенно ставшем любимым Хельсинки.

Остальным тоже нравилось это веселое пестрое мельтешение.

Добрались до главной площади, запарковали автобус. И сами окунулись в атмосферу праздника.

Вся главная площадь, окаймленная с одной стороны морем и прогулочными суденышками, а с другой – городскими домами, являла собой место для приятного гулянья, шопинга и вкуснейшей еды.

Кстати, там же, в гавани, приткнулись носом не только туристские катерки, но и довольно серьезные паромы, делавшие жизнь на разбросанных вдоль побережья островах вполне цивилизованной. И там же сбоку притулился рыбацкий баркасик, только что, прямо на глазах ребят, мастерски отшвартованный пожилой тетечкой в шляпе и очках. Она выключила дизель, ловко принайтовила суденышко канатом к кнехту и, достав электронные весы, начала продавать пару часов назад пойманную рыбу – к ней сразу выстроилась небольшая очередь хельсинкских домохозяек.

– Круто! – простонала Шеметова. – Ой, как мне нравится!

– Я тоже бы здесь пожила, – в ответ призналась Марина.

Они с первой встречи – Волик в свое время устроил для друзей «смотрины» невесты – понравились друг другу и потихоньку, неспешно становились хорошими, надежными подругами.

Впрочем, девушки не были бы девушками, если б не любили шопинг. По серьезным магазинам идти не хотелось – для этого нужно было бы покидать полную жизни и света площадь. Однако и здесь соблазнов хватало.

В торговых палаточных рядах продавали все – от съестного до модного. Мужчин привлек торговец самодельными финскими ножами. Удобные ручки – из дерева или клыка морского зверя, иногда обшиты кожей. Клинки – из отборной стали, они даже в мирной витрине смотрелись хищно.


А Волик тем временем уже недвусмысленно водил носом, учуяв вкуснейшие запахи.

Весь первый, примыкавший к воде ряд импровизированного базара занимали, если так можно сказать, рестораны. Ну, не рестораны, конечно – пластиковые стулья, одноразовая посуда и самообслуживание. Но и общепитом такое назвать язык не поворачивался.

Поймав умоляющий взгляд своего большого мужа, Марина сжалилась и разрешила ему выбрать еду по собственному вкусу, а не по диетсправочнику.