– Мы рады вас видеть, – сказала за всех Екатерина Андреевна.

Радости особой в голосе, однако, не чувствовалось. Она спокойно и требовательно смотрела на Кочергину, видя в той причину страданий единственного сына. Но и сцен с заламыванием рук явно не предвиделось – не тот состав участников спектакля.

– И мы вас, – ответила Кочергина.

Кроме мамы с папой, была некая темноволосая дама, представленная как русскоговорящий адвокат с местной лицензией. Уже через минуту Шеметова вычеркнула ее из списка возможных партнеров. Максимум, на что дама способна, – визу оформить пятилетнему ребенку, за которым по определению еще нет грехов.

– Я так переживаю за Бореньку, – трагически пищала она, хватаясь за крепкую ладонь Ольги, но обращаясь к Екатерине Андреевне. – Я сегодня опять всю ночь не спала.

– Невыспавшимся в драке тяжко, – невежливо ответила Шеметова и вынула ладонь из ее руки. С некоторыми союзниками лучше расставаться до боя.

– Ой, какое у вас чудесное платьице!

Это выступила еще одна присутствующая. Ольга, по рассказам Кочергиной, уже определила ее как Машу, жену Бори. Молодая, лет тридцати, с резко выступающими формами, как выше талии, так и ниже. И с удивительно глупыми глазами. Господи, как же мужики подбирают себе жен!

Шеметова не ответила про платьице, типа не расслышала. Но не тут-то было:

– А где вы его приобрели? В Москве уже открылись хорошие магазины? Сколько оно стоило, если в евро?

Ольга не выдержала, она-то как раз не выспалась реально.

– Екатерина Андреевна, – предложила она, напрочь игнорируя Машу. – У меня есть два варианта сегодняшней работы.

– Слушаю вас. – Женщина с момента встречи не сводила взгляда с адвокатессы.

– Первый – начать работать немедленно. Вам же нужно оценить мой ресурс?

– А второй вариант? – спросила собеседница.

– Дать мне два часа поспать, после чего запустить первый вариант. Без предварительного светского общения.

– Как вам лучше?

– Начать сразу, чтобы вы не мучились неопределенностью. А я чтобы потом спала с чистой совестью, – улыбнулась Шеметова.

– Хорошо, – ответила Семенова.

Расселись тем же составом на веранде.

Наверное, именно эта веранда олицетворяла простое человеческое счастье конкретно для Бориса Викторовича Семенова. Океан блестел синим горбом, открытый до горизонта. А гроздь спелого винограда можно было сорвать, не вставая с удобного плетеного кресла. Виноград же создал крышу, прикрывал от палящего солнца, цепляясь за деревянные прутья потолочной решетки.

– Как вы планируете спасать Борю? – в лоб спросила Екатерина Андреевна.

– Строго по закону, – ответила Шеметова. – Все прочие решения паллиативны.

– Вы думаете, это реально?

– Надеюсь. Он никого не убил. Ущерб нанесен частному лицу и легко может быть восполнен. Ущерб материальный.

– Вы всерьез говорите про законы в России? – засмеялась русскоговорящая адвокатесса.

Ольга отмахнулась от нее как от мухи. Грубовато, конечно, выглядело, зато эффективно: та, глубоко обидевшись, больше не мешала.

– Думаете, Незванов пойдет на контакт? – спросила Кочергина. – Там разве не вопрос принципа? Он уже вице-губернатор.

– Не знаю, – честно ответила адвокатесса. – Но в моей практике были случаи, когда вопросы принципа снимались простым «извините». Пока что ситуация выглядит так: нашего процессуального противника обокрали, пусть даже неумышленно, и не извинились.

– А не стоит пытаться доказать, что деньги все-таки были переданы? – спросила Елена Леонидовна. Она испугалась, что адвокатесса излишне напрягла маму Бориса.

– Стоит идти сразу всеми возможными законными путями. А потом выбрать один, наиболее приемлемый в данной ситуации.

– С чего собираетесь начать? – спросила Екатерина Андреевна.

– С гарантий его личной безопасности в тюрьме, – ответила Шеметова. – И с моральной поддержки. Борис – человек слишком ранимый, необходимо оградить его от чересчур тяжелых переживаний.

– У вас есть связи в УФСИН? – Для человека, живущего во Франции, она неплохо ориентировалась в российской действительности.

– Есть связи, – честно ответила Ольга. У какого практикующего адвоката их нет? – Но моя позиция предельно проста: я все собираюсь делать строго по закону. Сначала, по крайней мере.

– Разумно, – усмехнулась Екатерина Андреевна.

– И, как правило, результативно, – ответила Шеметова.

На этом смотрины кончились.

Борина мама так и сказала. Открытым текстом.

– Теперь можно про платье? – влезла Маша.

– Нельзя, – ответила Екатерина Андреевна, освободив Шеметову от очередной неделикатности – той чертовски хотелось спать.

– Трех часов вам хватит? – спросила все понимавшая хозяйка.

– Вполне, – ответила Ольга.

Екатерина Андреевна сама отвела ее в гостевую спальню, чистую, светлую и, разумеется, с океаном в окне. Сама разобрала белоснежную постель.

Она была все такая же прямая и неприступная, но, глядя ей в глаза, Ольга чувствовала, как у нее щемит сердце.

– Вы уж постарайтесь для Бореньки, – тихо попросила Семенова перед уходом.

– Я постараюсь, – мягко ответила адвокат.

Через три часа встала как новенькая.

Обратный поезд был ночью. Ольга решила прогуляться к океану, помочить ножки в Атлантике, когда еще доведется.

Но у Екатерины Андреевны оказались другие планы. Она сама села за руль и повезла гостей в деревню Сент-Эмильон, «винную столицу» региона Бордо.

Шеметова мысленно аплодировала ей: Елена Леонидовна, с трудом скрыв гримасу отвращения, садилась, подобрав платье, в беленький «Пежо-208». Похоже, Бориной маме были чужды сословные предрассудки: в гараже Ольга видела огромный, тоже весь белый, «Мерседес-GL 500». А может, то была Боренькина машина, и мама просто не хотела ее использовать, пока хозяин томится в тюрьме.

Минут через пятьдесят довольно резвой езды прибыли в деревню.

Зной начал спадать, но все равно было жарко. Впрочем, длинных пеших прогулок не предвиделось, хотя деревня оказалась большая. Вся каменная, расположенная на довольно высоком и крутом холме и мало изменившаяся за последние пятьсот лет. Основной цвет – светло-бежевый, то искрящийся на солнце, то мягкий и глубокий в тени.

Женщины поднялись на самый верх. Оттуда открывался замечательный вид на окрестности, сплошь покрытые виноградной лозой. Виноградники росли даже в пределах деревни. Свой знак, известный знатокам всего мира, мог быть у самой крошечной винодельни.

Насытившись окружающей красотой, направились в сторону, куда шел основной поток народа. Узкие, мощенные грубым серым камнем улочки то карабкались вверх, то круто падали вниз, обрамленные такими же каменными, крепкими домами. И едва ли не в каждом доме имелся свой винный магазин. Какой в десять квадратных метров, а какой и в тысячу.

На шикарной вывеске одного из них Шеметова насчитала пятьсот названий вин, от сотни евро до десяти тысяч за бутылку. Впрочем, это был крутой бутик, гарантировавший покупателям не только возврат налога на добавленную стоимость, но и доставку покупки – от бутылки до морского контейнера – в любую точку земного шара. Судя по обилию посетителей всех цветов кожи и разрезов глаз, бизнес винной деревушки шел неплохо.

Разумеется, имелись тут и гораздо более демократические заведения, вполне по карману любому посетителю. А некоторые – очень необычные – вообще потрясли романтичную Ольгу.

Случайно шагнула в сторону от спутниц и оказалась в патио старинного монастыря. Внутренний прямоугольный дворик пророс изумрудной поливной травкой. А вокруг – как и сто, и четыреста лет назад – по широким, с деревянными полами, галереям, прикрытым от палящего солнца черепичными крышами, прогуливались люди.

В одном из кабачков, спрятавшемся в крошечном внутреннем дворике, проголодавшись, присели поесть.

Вроде бы обычная курятина с жареной картошкой. Но до чего ж вкусно!

Запивали отличным недорогим вином.

Для пустых бутылок имелось специальное пристанище: толстенная, вертикально стоявшая дубовая плаха, с проделанными в ней наискось отверстиями. В них горлышками и вставлялась опустошенная стеклотара. Так что сразу было видно, какая питейная точка сегодня лучше работала.

Шеметова рассматривала витрины выходивших во двор маленьких одежных магазинчиков. Их было много меньше, чем винных, зато хозяева щедро развесили обновы прямо на свежем воздухе.

Ольга вздохнула: похоже, в этот заезд пополнить гардероб не удастся, слишком уж спрессовала время неумолимая Кочергина.

И все же она была благодарна железной женщине: и за контракт, конечно, и за океан, и за эту нескромную красоту жизни.

Перед самым отъездом Екатерина Андреевна зашла в очередной магазинчик одна, попросив спутниц подождать в теньке у входа. Вышла с тремя бутылками. Даже на взгляд очень недешевыми.

Одну отдала Кочергиной, вторую Шеметовой. Последнюю оставила себе.

– Когда Боренька окажется дома, – сказала она, – мы откроем эти бутылки и выпьем за его свободу.

– Хорошая идея, – поддержала Елена Леонидовна.

Шеметова ничего не сказала. Только посмотрела в глаза пожилой, но несогнувшейся женщине и улыбнулась.

Та с надеждой улыбнулась в ответ.

Москва. Багров. Есть ли психоаналитики у собак?

А Олег Всеволодович тем временем плотно засел в дело юного наркомана Немцова. Следствие по нему уже завершалось, и в самом скором времени ожидалась передача дела в суд. Разумеется, не по одному Виктору Немцову, а по всей преступной группе, в которую он входил.

Следователь, по настоянию адвоката, затребовал специальную медэкспертизу, окончательно и однозначно устанавливавшую причину смерти Малинина-старшего.

Багров, воспользовавшись адвокатским запросом, дополнительно получил важную информацию о покойном, также ложившуюся в версию о «самостоятельной» смерти пожилого сердечника. Оказывается, еще до инфаркта Василий Малинин трижды перенес аортокоронарное шунтирование.