Кейт встала так быстро, что стул отъехал по половицам. Джонатан напрягся, готовый броситься ей на помощь, но Кейт неожиданно подошла к нему и обвила его шею руками.

– Ты не банален, – чуть приглушенно сказала она, утыкаясь носом в его шею.

И Джонатан почувствовал, как рушатся стены, которые он вокруг себя возвел. Он тоже обнял ее и улыбнулся. Кейт была теплой и мягкой. Перед уходом из отеля она надушилась; он вдохнул ее цветочный аромат.

– Спасибо, – тихо сказал он, словно боялся ее спугнуть. Кейт шагнула назад, вытирая лицо рукой. Джонатан испугался. – Ты что, плачешь?

Кейт поспешно вытерла слезы.

– Прости, пожалуйста! – воскликнула она. – Твой рассказ… видимо, сильно меня задел. – Она неловко попятилась. Лицо у нее раскраснелось от смущения.

– Нет. – Он взял ее за руки, чтобы она не сбежала. – Не хочу, чтобы ты плакала. Тем более из-за меня. – По щеке Кейт покатилась еще одна слезинка, Джонатан осторожно вытер ее пальцем. – Не скрою, мое детство не было идеальным, и я довольно часто жалею, что все пошло именно так, а не иначе, но потом вспоминаю: если бы все было по-другому, я бы не познакомился с Никки. Она не дала бы мне рекомендацию для работы в «Редстоун», я бы не познакомился с Оливером и Марком. Я бы не ушел оттуда, не поступил в «Орион» и не приобрел лучших друзей на свете.

На последних словах он понизил голос и заметил, как смягчилось лицо Кейт. Неожиданно ему захотелось признаться: теперь он рад, что познакомился и с ней.

– Кейт, не беспокойся за меня. Лучше я буду беспокоиться за тебя.

Глава 20

Кейт очень хотелось поцеловать стоящего перед ней мужчину. Обнять его по-другому, не по-дружески, как несколько секунд назад. Ей захотелось забыться в чем-то помимо работы.

Но она отпрянула от него, прежде чем поняла, в чем дело.

– Конференция завтра во второй половине дня. Что бы ни случилось, я должна хоть немного поспать, – сказала она.

Джонатан тоже опомнился: расправил плечи, откашлялся и кивнул. Она почувствовала себя виноватой, как будто подвела его.

– Да, ты спи, а я посижу здесь и подожду Джейка.

– Пожалуйста, разбуди меня, когда он придет, – попросила Кейт, уходя.

– Конечно, – кивнул он. – Спокойной ночи, мисс Ученая дама!

Ей было не по себе, но она скороговоркой ответила, уже открывая дверь гостевой спальни:

– И вам того же, мистер Телохранитель!

Словно спасаясь от страшного сна, Кейт закрыла за собой дверь, прислонилась к ней спиной и постаралась собрать ускользающие мысли.

Только что он раскрылся перед ней, а что же она? Сбежала. Как он смотрел на нее, как вытирал ее слезинку, как гладил по лицу… У нее был прекрасный миг для того, чтобы изменить свою жизнь. Но она не могла.

Джонатану нужны корни. Ему нужны друзья, семья, дом. Если не считать отца, который приезжает ее навестить, да редких писем по электронной почте или телефонных звонков от Грега и Джейка, жизнь Кейт крутится вокруг работы. Она не умела и не могла справляться с чем-то другим. Правильно отец обвинил ее в зашоренности, ограниченности. Правильно сказал, что за деревьями она не видит леса. Ей не просто тяжело разглядеть общую картину; иногда это становится для нее совершенно невозможным.

Неожиданно ей показалось, что она потеряла опору в жизни. Сейчас она была совершенно уверена только в одном. Мужчина в соседней комнате достоин самого лучшего. Он не должен связываться с зашоренной, эмоционально нечуткой женщиной, которая спотыкается на том, что другие преодолевают без всякого труда.

Ему не нужны лишние осложнения… такие, как она.


Кейт повернулась на бок, закуталась в одеяло и посмотрела в темноту. Она пролежала в постели почти два часа, а сна не было ни в одном глазу.

Сначала она думала, что боится снова погрузиться в мир снов, откуда ее с таким трудом извлекли Джейк и Джонатан. Потом подумала, что обязательно позвонит отцу. Последние два дня она не отвечала на его звонки или отделывалась эсэмэсками. Он обрадуется, услышав наконец ее голос. Она позвонит ему завтра, сразу после конференции, и скажет, что любит его. Когда пошел второй час ее бессонницы, она начала понимать, чего боится на самом деле.

Темноты.

Мира, когда она бодрствовала.

Пары, которая неоднократно и недвусмысленно покушалась на ее жизнь.

При воспоминании о брюнете и его черных глазах рука непроизвольно взлетела к волосам. Она помассировала голову, вспомнив, как ей было больно, когда враг тащил ее за волосы, и поняла, что не заснет. Крошечное окошко, выходившее в переулок и на соседнее здание, почти не пропускало света.

Стараясь двигаться бесшумно, как на Рождество, когда ей хотелось хоть одним глазком увидеть Санта-Клауса, она на цыпочках подошла к двери и приоткрыла ее. Зажмурилась, когда дверь ужасно заскрипела. Свет в кухне и гостиной не горел; Джонатан оставил включенным лишь торшер рядом с телевизором. Джонатан мгновенно обернулся на скрип.

Она подняла руки вверх:

– Извини, – прошептала она. – Я хотела выйти тише.

Джонатан положил на стол спортивный журнал, который читал.

– Все хорошо?

Кейт кивнула и спросила:

– Что, не спится?

Джонатан ухмыльнулся:

– Я и не пытался.

– Даже тебе иногда надо спать, – заметила она.

– В моем контракте нет слова «иногда».

Кейт собралась возразить, но передумала. Она сама никогда никого не слушала. И все же она переминалась с ноги на ногу, подбирая нужные слова.

– Итак, – начала она, чувствуя, как краснеет, – в ближайшем будущем ты спать не собираешься?

Джонатан немного удивился, но кивнул.

– Мне приходилось работать и в более трудных условиях, – заметил он.

Кейт буквально пылала. Ей казалось, что жар поднялся до самых ушей.

– Я просто подумала, может, посидишь немного со мной? Я просто… ну, не могу заснуть, – поспешно продолжала Кейт, смущенно растирая руки.

– Ясно, – произнес Джонатан после короткой паузы. Кейт начала пятиться в спальню; она всплеснула руками, словно отмахиваясь от собственной просьбы:

– Не важно, на самом деле это не обязательно… Я сама…

Джонатан встал и расхохотался.

– Кейт, все нормально, – сказал он. – Я нисколько не возражаю. Кроме того, на этом диване в самом деле очень неудобно.

Кейт невольно улыбнулась. Наверное, последние слова сказаны ради нее. Телохранитель шагнул к ней, и она включила свет, чтобы он увидел комнату. Она была маленькой; в ней умещалась лишь двуспальная кровать, прикроватная тумбочка, комод и небольшой коврик. Обернувшись, Кейт увидела, что он измеряет глазами пространство. Должно быть, он сам не знал, на что соглашается.

– Здесь ничего нет, кроме кровати, – прямо заявила она. Джонатан снова расхохотался. Он скинул ботинки и сел с той стороны, что была ближе к двери. Кровать немного просела под его тяжестью, когда он лег; его длинные ноги доставали до изножья, а руки он заложил за голову.

– Ничего, если я выключу свет? Тебе не захочется спать? – спросила Кейт, поднося руку к выключателю. Джонатан покачал головой. Она выключила свет и легла с другой стороны. Не будь она в длинной футболке и пижамных шортах, она не предложила бы ему перейти в одну с ней комнату… По правде говоря, ей в самом деле не мешало выспаться.

Она юркнула между разноцветными простынями и одеялом. Хотя на нем были те же рубашка и брюки, что и днем, их отделяло друг от друга одеяло, но она чувствовала, как ее согревает его тепло. Оно не просто успокаивало.

Кейт подождала, пока глаза привыкнут к темноте и узкой полоске света из окна; она повернулась на бок и наконец посмотрела на лежащего рядом мужчину. Она различала во мраке его профиль. Она протянула руку, собираясь дотронуться до него, но в ней шла внутренняя борьба. Что важнее – ее счастье или его? Рука застыла в воздухе.

«Давай же, Кейт!»

Она не могла. Рука скользнула под подушку.

– Извини, – прошептала она. Он повернул к ней голову, и лицо у нее снова запылало.

– За что?

Кейт просила прощения за то, что раньше грубила ему, была бесцеремонной и бестактной, отпускала замечания о его профессии при их первой встрече. Ей было жаль, что с ней было так трудно и что из-за нее он подвергался опасности. Он спас ее не меньше трех раз, а она не знала, как его отблагодарить. Она не могла найти нужных слов, чтобы выразить свои мысли.

– Я не очень хорошо умею ладить с людьми, – только и выговорила она. Мысленно она охватила все, за что чувствовала себя виноватой.

– Для меня в самый раз.

Несмотря на недостаток света, губы Джонатана сразу нашли ее губы. Поцелуй вызвал в Кейт желание, которое она все время пыталась в себе подавить. Однако оно разрасталось, делалось сильнее и сильнее.

Джонатан прервал поцелуй и отодвинулся.

– Извини… – внезапно очень хрипло сказал он. – Я…

Кейт метнулась вперед, вытянула руку, обхватила его лицо ладонями, снова приближая его губы к своим. Он впился в нее голодными губами, и скоро их языки сплелись в сладостной игре.

Кейт со стоном прижалась к нему. Ее стон подхлестнул его. Он перекатил ее на спину, лег сверху и приподнялся на локтях. Кейт тут же обвила его шею руками и притянула к себе. Много лет – а может быть, и всю жизнь до сегодняшнего дня – она никого так страстно не желала, как сейчас желала этого мужчину. Проведя руками по его спине, она дернула его за рубашку и нахмурилась, когда рубашка не слетела с него, как в кино, и почувствовала, как его губы изгибаются в улыбке. Джонатан снова прервал поцелуй.

Не говоря ни слова, он сел. Грудь у Кейт ходила ходуном, лицо раскраснелось, но, когда она увидела, как Джонатан раздевается, ее снова обдало жаром, как будто у нее поднялась температура. Телохранитель рывком снял рубашку и швырнул ее на пол. Потом снова прильнул к ней губами, но на сей раз поцелуй оказался не страстным, а нежным и легким, отчего ей захотелось продолжения. А он прошептал ей на ухо: