Я прикусила губу с внутренней стороны. Инициалы Шейна Ш.К.Х. Его кодовое имя Ч.И.Ф. Она буква наперед. Я перескочила на Менни Рейнс Л.П. – то же самое. Святое дерьмо. Я взломала шифр.

Ухмыляясь, я откинулась в кресле. Со всеми Смитами и Тейлорами в школе все еще предстоит много работы. Но это начало.

Загудел мой телефон, я застонала, как только увидела номер – Тейси. Скорее всего, хочет поговорить о ежегоднике.

Я положила телефон на стол и направилась в ванную, чтобы сначала ополоснуть лицо. День был не слишком удачен. Тушь размазалась под глазами на полдюйма. Я смыла ее и почистила зубы, мысленно подготовившись к чрезвычайно энергичному телефонному разговору. Все звонки Тейси несли в себе определенный уровень напряжения. Я вернулась в комнату и увидела, что мой телефон находится в опасной близости от края стола.

Экран проинформировал, что я пропустила четыре звонка.

— Ты что издеваешься надо мной?

Когда я открыла его, на экране мигало текстовое сообщение. С раздражением я его открыла: «Позвони мне. Это срочно».

Я набрала номер и закатила глаза, хотя Тейси еще даже не успела заговорить.

— Тейси, я, правда, думаю, что тебе нужно уменьшить потребление коф...

Я замолчала, когда услышала, что она плачет. Сильно. У меня возникло плохое предчувствие. Я нервно обошла комнату, пока ждала, когда она заговорит.

— Пайпер... — Она колебалась и прерывисто дышала. — Стелла умерла.

Глава 4

Я не могла бы с точностью повторить все, о чем говорила Тейси. Только фрагменты. Фразы типа «возможно музыка была слишком громкой». Слова типа «несчастный случай» и «железнодорожный путь».

Трагично.

Именно так это назвала Тейси перед тем, как со всхлипами отключилась. Люди часто использовали это слово за четыре дня после того звонка. Со стороны моих родителей были еще потоки сентиментальных фраз и длинные вздохи. Они также постоянно меня обнимали, гладили по волосам, похлопывали по руке. На какое-то время все тихие ссоры между ними были забыты. Похоронены из-за того, что девушка, которую они даже не знали, была мертва.

Мы не пошли на похороны, частную службу провели пасторы ее матери. Я думала, что студенческая поминальная церемония пройдет легче, но сейчас, въезжая на парковку, я уже не была в этом так уверена.

Менни, который сопровождал меня в общественный центр возле нашей школы, припарковался рядом со мной на стоянке, разделяющей два здания.

Он поправил воротничок, выглядя более чем неуютно в уродливом галстуке, без сомнения принадлежащем к скудной коллекции его отца.

— Ты выглядишь мило, — солгала я.

— А у тебя скверный вид.

Это потому что я видела Стеллу перед ее смертью. Я видела ее в коридоре после того, как ее разорвали на кусочки, а я ушла. Я пожала плечами и посмотрела на дорогу, где молодая пара выгуливала двух гламурных собак шелти. Как будто это был обычный день.

— Это все просто ужасно шокирует, правда? — сказал Менни, тишина определенно плохо на него действовала.

— Разве? — я не знала, откуда это пришло. Я думаю, что мне нужно было ответить что-нибудь утвердительное. Но сейчас это слово заставило меня задуматься. — Все действительно в шоке от этого?

— Если под «этим» ты понимаешь то, что Стелла оказалась под поездом, то да. Я думаю, люди удивлены.

— По-моему, они не должны удивляться. То видео с ней разошлось повсюду.

Менни на минуту остановился, но мы припарковались чертовски далеко, и поблизости никого не было. Он наклонился ближе.

— О чем ты говоришь?

Его голос звучал, как предупреждение, но не то чтобы я хотела что-нибудь ему объяснять. Это ужасное слово, очень похожее на «цианид» или «геноцид». Так что я сжала губы и промолчала.

Но Менни было не так легко обмануть.

— Ты думаешь, что она шагнула под поезд специально?

Я резко выдохнула.

— Я не знаю. Я не знаю, что я думаю.

— Тогда говори. Поговори со мной. Ты могла бы сделать именно это в любой день на этой неделе, если бы взяла телефон.

Я прикусила губу, потому что это была правда. Мы немного переписывались, но я просто не была... готова. Я все еще это переваривала. Стелла. Тот ужас в коридоре. Дурацкая тетрадь и то, что я нашла в ней о Менни. Из-за нашей дружбы я не знала, что мне думать. Но я знала, что сейчас не время. И определенно не место.

Но я должна была что-то сказать.

— Я слышала о видео...

— Да, ты говорила в лаборатории. В чем там было дело?

Я тяжело сглотнула, но комок в моем горле не исчезал.

— Народ обсуждал это в коридоре еще до того, как оно попало на сайт. Я думаю, что это задело ее.

— Много девушек сожалеет об этом после того, как это произойдет. Но это не значит, что все хотят покончить с собой.

Я скорчила гримасу.

— Но кто при этом ходит по железнодорожным путям и не смотрит по сторонам? Даже если музыка и играла громко, она должна была услышать. Ты же знаешь, какими громкими могут быть поезда.

— А еще я знаю, каким громким может быть звук в моих наушниках. Черт, такое могло произойти и со мной! В смысле она была расстроена, но Стелла могла с этим справиться. — Он кивнул кому-то, кто проходил мимо нас, и понизил голос до шепота. — Эта девушка не похожа на тех, кого можно довести до самоубийства.

— Я знаю это, я просто... — Я вздохнула, ветер задул волосы мне в лицо, так что я заправила их за уши. — Тебя там не было, Менни. Ты не слышал, что они говорили ей.

— Постой, люди говорили с ней о записи? Когда? — Его голос изменился, стал жестче.

— В коридоре. Это было ужасно. — Слезы появились у меня на глазах — неожиданные и нежеланные. — Я стояла прямо там, Менни. Прямо возле нее. — Я могла... должна была сделать хоть что-то.

Менни вздохнул и крепко меня обнял.

— Черт, Пи, почему ты не позвонила?

— Я должна была то-то сделать, — снова повторила я, потому что не могла избавиться от этой мысли.

Он сжал мою руку.

— Забудь об этом. Ты едва знала Стеллу, так что перестань убиваться. Мы все делаем то, что нужно, чтобы это пережить. Ты не могла знать, что такое случится.

Я ничего не сказала. Может быть то, что я сделала, не было неправильно, но у меня не было ощущения правильности моих поступков. Больше не было.

— Теперь важно лишь то, что мы здесь, — сказал он. — Чтобы проявить уважение.

Я понятия не имела, что это значит «проявить уважение». Как будто мы все должны раскрыть наши эмоциональные кошельки и выложить некую сумму в кассовый аппарат на похоронах. Я отмахнулась от абсурдной мысли, вытерев мокрые ресницы.

— И как насчет того видео? — спросила я.

— Слушай, я знаю, что мертвых нужно уважать и все такое, но ты и я, мы оба знаем, что у Стеллы были свои причуды. Может быть, видео было ее идеей.

— Не нужно, — сказала я, потому что от его слов все внутри меня сжалось – в основном потому, что это была правда. Этот год начался с перешептываний о том, что летом Стелла и Дин лишились девственности. И на этом они не остановились.

Менни снова замолчал. Я чувствовала, что он пытается успокоиться. Это никогда ему не давалось легко, но он знал меня достаточно хорошо, чтобы понимать, как далеко я зашла.

— Слушай меня, мне нравилась Стелла. Меня бы здесь не было, если бы это было не так. Но я не собираюсь притворяться, что она была невинной девственницей.

— Нет, не была. Но она также не была эксгибиционисткой. Мы фотографировали ее. — У меня даже есть одна из ее фотографий для ее шкафчика. Думала, что я могла бы поставить ее после службы. — Я просто не могу представить, что она могла согласиться на секс-видео. Серьезно, Менни, а если она об этом не знала?

Он запустил руку в свои волосы.

— Черт, я не знаю. Я не знаю.

Как и я. Слабые звуки музыки, донесшиеся от входных дверей, дали нам знать, что служба началась, так что мы пошли. Но я все равно не могла избавиться от этого вопроса.


***

Восемнадцать минут. Прошло всего лишь восемнадцать минут с момента начала поминальной службы по Стелле, а у меня уже такое чувство, словно прошло два дня. Мероприятие планировалось для студентов, но наши аудитории не настолько большие, поэтому она проходит здесь. Шесть сотен мест, а такое впечатление, как будто они все заполнены.

По обе стороны от меня сидят Тейси и Менни, от показываемого видео она всхлипывает, он зевает, а я так сильно сжимаю сидение, что металлические края царапают мои пальцы.

Наверное, именно так мы должны выражать печаль – грустная музыка и стихи на пригласительной карточке. Но видимо во мне какой-то дефект. Служба вызвала во мне ужасное чувство, покалывание, гусиную кожу, как будто я смотрю шоу. Как будто все это ложь, кроме мамы Стеллы.

Ее собственные рыжие волосы, сейчас седые, заплетены в тугой французский узел, а ее бледные руки сжимают на коленях Библию. У миссис ДюБуа темные, глубоко посаженные глаза, добрые, которые, кажется, пронизывают прихожан. Сегодня они где-то далеко-далеко, как будто что-то ищут в невидимой пустоте внутри нее. Должно быть, она ищет Стеллу, подумала я.

В моей голове опять пронеслась картинка с резко захлопнувшейся дверцей шкафчика, в то время как ее команда по плаванию поднималась на сцену, чтобы соединить руки. Я скорчилась на своем сидении, когда они все проходили мимо фотографии Стеллы и клали цветы возле ее улыбающегося лица. Разве это не иронично? Умерла девушка, а мы срезаем цветы, чтобы они тоже умерли.

Кому-то пришлось дотронуться до плеча миссис ДюБуа, чтобы она тоже встала и положила свой цветок. Она выглядела такой опустошенной и потерянной. Я больше не могла на это смотреть. Я соскользнула со своего стула – я должна уйти отсюда.

— Куда ты идешь? — спросил Менни.

— В уборную, — солгала я.

— Ты уходишь? — спросила Тейси. Она прикоснулась к моему запястью, ее глаза были очень красными. Я не понимала этого. Половина присутствующих здесь девушек даже не знали Стеллу, но почти все они плакали. Кроме меня. — Я пойду с тобой.