Теплая вода и пузыри скользнули по животу и холмикам груди. Читая дневники, впервые за двадцать девять лет девушка словно услышала голос матери. Элис рассказывала о своих страхах, о том, как она оказалась совсем одна, к тому же беременная, и о радости, которая охватила ее после рожденья Мэдди. То, на что мама надеялась, о чем мечтала для себя и для малышки, рвало сердце девушки на куски и оставляло после себя горько-приторный осадок. Но вместе с этим, она узнала, что Элис совсем не была тем светловолосым голубоглазым ангелом, каким детский разум и сердечко Мэдди рисовали ее. Мама принадлежала к той породе женщин, которым был необходим рядом мужчина, иначе она чувствовала себя ничтожной. Это была жалкая, наивная, но бесконечно оптимистичная девушка. Мэдди никогда не ощущала себя жалкой и не могла вспомнить время, когда бы она была наивной или чересчур оптимистичной по какому-либо поводу. Даже в детстве. То, что у нее не оказалось абсолютно ничего общего с женщиной, подарившей ей жизнь, ничего того, что связывало бы ее с матерью, оставляло пустоту у нее внутри.

Очень рано Мэдди возвела защитную оболочку вокруг своей души. Твердость натуры была ценным качеством в ее работе. Но сегодня она не ощущала этого, а, наоборот, казалась себе ранимой и уязвимой. Девушка ненавидела это чувство, хотя даже не могла подобрать ему название. Было бы намного проще просто отмахнуться от дневников и писать о психопате по имени Родди Дюрбан. Она начала книгу об этом отвратительном мелком ублюдке, убившем более двадцати трех проституток, незадолго до того, как нашла дневники. Ей казалось, что писать о Роди чертовски легче, нежели о своей собственной матери, но в ту ночь, когда Мэдди забрала тетради домой и прочла их, она знала - пути назад уже нет. Ее карьера, хотя и не всегда тщательно спланированная, все-таки не была случайностью. Она писала о реальных злодеяниях не просто так, и, вчитываясь в слишком женственный почерк своей матери, девушка поняла, что пришло время сесть и написать о преступлении, которое унесло жизнь этой женщины. Мэдди закрутила ногой кран и потянулась за скрабом, стоящем на бортике ванны. Девушка выдавила толстый слой себе на ладонь, и запах шоколадного кекса ударил ей в нос. Вместе с этим всплыло непрошенное воспоминание о том, как она, стоя на стуле рядом с мамой, помешивала шоколадный пудинг на плите. Мэдди не помнила, сколько ей было тогда лет и где они жили. Воспоминание было едва уловимым, словно дымка, но оно больно кольнуло в одинокое местечко рядом с сердцем.

Пена прилипла к груди, когда Мэдди выпрямилась и положила ноги на бортик. По всей видимости, ей не удастся сегодня обрести покой и комфорт, которые она обычно находила, принимая ванну. Девушка быстро обработала скрабом руки и ноги, затем вылезла из воды, вытерлась и намазала кожу лосьоном с шоколадным запахом. Мэдди засунула одежду в корзину для грязного белья и прошла в спальню. Три ее ближайшие подруги жили в Бойсе, и она очень скучала по их совместным обедам, ужинам и спонтанным поездкам на пляж. Люси, Клэр и Адель составляли для нее некое подобие семьи, и были единственными людьми, кому она отдала бы почку или одолжила бы денег. И Мэдди знала наверняка - они отплатят ей тем же.

В прошлом году Клэр застала своего жениха в постели с другим мужчиной, тогда три ее подруги немедленно примчались к ней домой, чтобы поддержать девушку в трудную для нее минуту. Из всех четырех она была самой добросердечной и легко ранимой. Клэр писала женские романы, и всегда верила в настоящую любовь. Но после предательства жениха она потеряла свою веру в «и жили они долго и счастливо», пока в ее жизни не появился журналист по имени Себастьян Вон и не вернул все на круги своя. Он был ее личным героем романа, и эти двое собирались пожениться в сентябре. Через несколько дней Мэдди должна была отправиться в Бойсе на примерку платья подружки невесты.

Опять ее вынуждают напяливать дурацкий наряд и стоять перед алтарем. В прошлом году она уже была подружкой невесты на свадьбе Люси. Та в свою очередь писала мистические романы и встретила своего мужа Квинна, когда тот по ошибке принял ее за серийного убийцу. Короче говоря, мужчина не позволил такой мелочи, как убийство, помешать ему сблизиться с Люси.

Из четырех подруг, только она и Адель были одиночками. Мэдди натянула пару черных хлопчатобумажных трусиков и кинула полотенце на кровать. Адель зарабатывала написанием рассказов в стиле фэнтези, и хотя у нее были свои проблемы с мужчинами, Мэдди считала, что вероятнее всего Адель выйдет замуж раньше ее самой.

Девушка приложила чашечки лифчика к груди и застегнула его на спине. На самом деле она не представляла себя замужем за кем-либо. Ее желание родить ребенка было таким же сильным, как желание завести кота. А мужчин она находила полезными только тогда, когда ей требовалось перенести что-нибудь тяжелое, или когда хотелось ощутить теплое обнаженное тело рядом. Но для таких случаев у нее имелись ручная тележка и большой Карлос. Поэтому, когда возникала необходимость перетаскивания тяжестей или желание получить сексуальную разрядку, то она просто доставала одну из этих вещиц. Стоит отметить, что такие заменители, конечно же, проигрывали оригиналу по всем статьям, но зато ручная тележка безропотно отправлялась в гараж, а большой Карлос возвращался в прикроватную тумбочку. Они оставались на своих местах, не доставали ее, не играли с сердцем Мэдди и не изменяли ей. Это того стоило.

Девушка натянула джинсы и надела свой самый удобный свитер с капюшоном. У нее просто отсутствовали те испепеляющие желания, инстинкты или биологические часы, которые заставляли других женщин выходить замуж и рожать детей. Но при этом нельзя сказать, что иногда она не чувствовала себя одинокой. Определенно чувствовала.

Обув шлепанцы, Мэдди вышла из спальни и направилась через гостиную на кухню. Шум от вечеринки соседей становился все громче, девушка открыла холодильник. Пока она доставала бутылку низкокалорийного «мерло», голоса долетали до нее сквозь открытое окно. Мэдди была одна, чувствовала себя одиноко и явно испытывала жалость к себе, что на самом деле было ей не свойственно. Она никогда не жалела себя. В мире существовало слишком много людей с настоящими проблемами.

Пронзительный свист, по крайней мере, полудюжины ракет прорезал воздух, и Мэдди чуть не выронила штопор.

- Черт возьми, - выругалась она и приложила свободную руку к груди. Сквозь французские окна, ведущие на террасу, девушка видела бледные тени вечерней зари и темную поверхность обычного изумрудно-зеленого озера. Она наполнила бокал красным вином, вынесла его на террасу и поставила на перила. На веранде соседнего дома и на пляже внизу стояли человек двенадцать или около того. Вдоль кромки воды из песка торчали три направленные в небо ракетницы. Несколько ребят держали бенгальские огни, а мужчины руководили процессом, зажигали петарды и еще какие-то штуки, которые вспыхивали, как маленькие огни стробоскопа. Дым от разноцветных бомб заволок пляж, и дети, словно волшебные джины, бегали в его клубах.

Посреди всего этого дыма и хаоса с прутиком в зубах, зажатым как сигарета, стоял, повернувшись в профиль, Мик Хеннесси. Она узнала его широкие плечи, черные волосы и мальчика рядом с ним. Мик протянул племяннику зажженный бенгальский огонь, и Трэвис стал кружиться на одной ноге и размахивать им. Его дядя вынул прутик изо рта и сказал что-то, мальчик немедленно остановился и застыл на месте словно статуя, держа фейерверк перед собой.

Мэдди сделала глоток вина. Вчерашняя встреча с Миком в хозяйственном магазине выбила ее из колеи. Она была так сосредоточена на своей коробке с ядом, что не заметила, как он остановился прямо перед ней. Почувствовав на себе пристальный взгляд этих голубых глаз, столь похожих на отцовские, единственное, на что девушка оказалась способна, так это выдохнуть удивленное "О Боже".

Мэдди поставила бокал на перила и взглянула на Мика и его племянника. Она действительно не знала, что и думать. Не то, чтобы они были достаточно хорошо знакомы, чтобы сформировать какое-либо мнение, и вообще это было не важно. Книга, которую она писала, не имела к Мику никакого отношения, дело касалось любовного треугольника между Локом, Роуз и Элис. Как и сама Мэди, Мик был всего лишь еще одной невинной жертвой.

Луи Аллегрецца и еще двое мужчин склонились над водой и воткнули специальные маленькие петарды в несколько бутылок из-под содовой. Они зажгли фитили один за другим, и Мэдди наблюдала, как огни взмывают вверх над водой и взрываются с мягким поп-поп-попс.

- Будьте осторожны с этим, вокруг дети, - крикнула Лайза вниз своему мужу.

- Еще ни разу никого не поранило, - ответил он, снова заряжая бутылку. Четыре петарды полетели строго вверх, а пятая выстрелила прямиком в Мэдди. Девушка шлепнулась на пол, когда ракета просвистела у нее над головой.

-Черт!

Петарда приземлилась позади нее и взорвалась. Сердце билось у Мэдди в ушах, девушка выпрямилась и выглянула из-за перил.

-Прости, пожалуйста, - прокричал Луи.

Сквозь легкую размытость серой ночи Мик Хеннесси поднял глаза и уставился на девушку. Его темные брови приподнялись от удивления, он явно не ожидал увидеть ее здесь. Затем мужчина качнулся на пятках и захохотал, как будто все это было чертовски смешно.

Ямочки появились у него на щеках, а удивление, светящееся в его голубых глазах, создавало иллюзию того, что ему можно доверять, и что он безобиден как бойскаут. Вот только безобидные бойскауты носят свои бежевые рубашечки застегнутыми на все пуговицы и заправляют их в брюки. Они не оставляют их раскрытыми, выставляя на показ свой плоский, как доска, живот и дорожку волос, ведущую от груди, вокруг пупка и спускающуюся за пояс джинсов «левайс», которую так и хотелось лизнуть. Конечно же, у нее не было никакого желания делать этого. Но то, что он был Миком Хеннесси, а она Мэдди Джонс, еще не значило, что она ослепла.