– Побежала, – машинально произнес Бойцов.

Поправить всю прочувствованную эмоциональную речь Валентины не смог бы и преподаватель русского языка. Кирилл и дети старались исправить разговорное произношение любимой домработницы с глубинно-деревенского до приемлемого городского, имея далеко идущие планы по благополучному устройству Валюшиной жизни в городе Москве.

Дети имели и осуществляли планы, а он, Кирилл, соглашался и участвовал.

– Ну да, побежала, – согласилась та. – А где Катерина Анатольевна?

– Это та, что здесь полы вытирала?

– Ну да! Только не вытирала, а воду собирала. Надо же быстрей, а то паркет-то повредится совсем!

– Почему посторонних в дом пустила, Валентина? – нашел наконец подходящий объект для обвинений Бойцов.

Ну, не себя же виноватым чувствовать! И, собственно, в чем?

– Это кавой-то? – непонимающе захлопала веками она.

– Да вот, Катерину эту Анатольевну! – разъярился Кирилл.

– Что вы, Кирилл Степанович! – махнула на него обеими ручищами монументальная домработница. – Какая же она посторонняя! Это ж наша соседка снизу! Ее тоже затопило. Она и пришла узнать, может, это мы! А когда все разъяснилось, осталась помогать!

– Валентина, – назидательно-недовольно принялся отчитывать Кирилл. – Под нами живут муж с женой Ганины, никакой Катерины Анатольевны там отродясь не было! Ты же должна знать, тебя дети специально знакомили со всеми жильцами подъезда. Слава богу, их не так много, всего десять квартир!

– Ну, правильно! – обрадовалась та. – Ганины в Китай уехали на пять лет, а Катерина Анатольевна родная сестра Лидии Анатольевны, она теперь вместо них живет.

– Так! – поставил точку Кирилл, чувствуя себя, мягко сказать, душевно неуютно. – Ты уверена?

– А то как же ж! – рубанула с уверенностью. – Она здесь уж месяца три как живет! Вы что, не знали? Мы ж с Соней вам говорили!

Они с дочерью вообще много чего ему говорят с завидной регулярностью, но мозг господина Бойцова с не меньшей регулярностью фильтрует информацию, отсекая то, что кажется несущественным.

Как, например, наличие новой соседки.

Ах ты ж господи!

Некрасиво вышло! Он с ходу, с обычной мужской лестной самоидентификацией и ощущением собственной исключительности, основательно подпитываемыми женским неослабевающим вниманием, решил, что дамочка его преследует.

Ах, ах, ах! – богатый, молодой, холостой! – в бой!

И брать живым любым способом!

А что еще должен был подумать!?

Встретиться дважды в разных районах суматошно-денежной страны «Москва» случайно? Да ладно! Такого не бывает! Это не-воз-мож-но!!

Они виделись один раз, совершенно неожиданно, это абсолютно точно, но, увидев ее сегодня, Кирилл мгновенно решил, что она его преследует. И поводов для подобных подозрений хватало! До фига!

Одна не в меру ретивая красотка, чтобы познакомиться с ним поближе, использовала старый, но проверенный способ – имитировала столкновение с его машиной, шагнув под капот в точно рассчитанных как месте, так и времени и скорости движения его автотранспортного средства.

Хотя, видит бог, он не олигарх, не депутат какой, не шоу – черт бы их побрал! – мен, чтобы так уж его добиваться. Не ходит ни на какие тусовки, рестораны посещает с конкретной целью поесть, и практически никогда для свидания, – нормальный трудоголик, с полным набором отрицательных качеств, присущих крупным бизнесменам, выстроившим собственное дело, с трудным характером, больной спиной, двумя детьми-подростками, домработницей богатырских габаритов и задрипанной собачкой Мотей.

Невесть какой «подарок», с его точки зрения. И тем не менее…

Вот сразу и подумал, что девушка из отряда жаждущих матримониально-денежного счастья.

Что теперь, извиняться? Ага! И облечь в слова мысли, чтоб наверняка! Мало ли что он там подумал, не сказал же! Ну, поняла она, в чем ее заподозрили, и что?

И ничего! Некрасиво, конечно, но виноватым себя чувствовать не собирается!

Кирилл Степанович Бойцов отдал себе приказание: забыть!

Приказы себе у него всегда получались исключительно!

Сработало и на этот раз… Только вспомнилось, как поманили куда-то ее зеленые, необычного яркого насыщенно-изумрудного оттенка колдовские глаза… Тогда, когда они встретились странным образом, и общались-то не больше часа, а он запомнил лицо, глаза, улыбку, голос такой… такой… будоражащий.

И помнил еще несколько дней. Нет-нет да и всплывет среди дел суетных воспоминание, прокатывая теплой приятной волной внутри…

А потом забыл.

Так. Ладно. Проехали.

– Валентина, что застыла! Собирай воду! – приступил к ликвидации последствий аварии господин Бойцов.

Достал сотовый, позвонил секретарше, вызвал бригаду с ближайшего объекта, отдал четкие указания и приступил к осмотру и оценке нанесенного потопом ущерба жилищу.


– Нет, ну надо же, а! – возмущалась Катерина, шлепая босыми ногами на свой этаж.

То, что он ее узнал, поняла, как и то, за кого принял, тоже поняла и весьма отчетливо – к гадалке не ходи! – выражение его лица сомнению не подлежало!

Ой, ой, ой! Можно подумать! Кубок «Золотого шлема»! Джекпот, самый большой выигрыш на скачках! Хрустальная призовая ваза в женских кулачных боях за счастье!

Да кому ты нужен!?

Прямо барышни к тебе в окна ломятся, под машины кидаются, на куски рвут!

«А может, и рвут? – подумалось неожиданно. – Может, и кидаются, и в окна лезут? Мне-то откуда знать? Отчего-то же решил, что я за этим интересом явилась, значит, прецеденты имели место, раз пуганый такой!»

И на самом деле, ей-то откуда знать?

По нынешней шкале ценностей он-то как раз призом во всех соревнованиях вполне может выступать – богатый, интересный, нестарый и холостой – информация, почерпнутая из неиссякаемого источника – словоохотливой Валентины.

Ну и черт бы с ним! Я-то тут при чем?!

Для подкрепления неприятного ощущения облитой грязью гражданочки присовокупилось осознание того, что она мокрыми ступнями насобирала всю подъездную грязь, существующую только в ее медицинском воображении. Лестницу-то в этом элитном домике мыли каждый день, и не отмазки ради, а как положено, с моющими средствами, почти любовно!

А уж то, что все это – подозрения пуганного женщинами соседа, грязь с ног – неизвестно когда можно будет смыть – воду-то отключили по всему стояку! – добавляло недостающих до закипания раздражения градусов.

Невероятно хотелось в душ, выпить горячего зеленого чаю и спать! Она устала, вымоталась после ночного дежурства и тяжелейшей операции.

А тут такие дела!

Она узнала этого Кирилла Степановича сразу. И успела на пару секунд почему-то обрадоваться, до того, как прочла в его глазах осуждающие выводы в свой адрес.

– Странно, – подивилась вслух Катерина. – А тогда совсем не показался придурком с завышенным самомнением… Ой, да и ладно! – тут же окончательно раздражилась она. – Да и бог с ним! Чего вдруг завелась? Сто лет он тебе сдался!

Действительно, сто лет!

Ерунда это все и лирика! Надо воду с пола собирать, открыть все окна-двери, проветривать и сушить помещения, и оценить наконец масштаб разрушений!

«У него красивые глаза», – проскочила предательская мысль, подивив девушку.

Правду говоря, они тогда встретились при не совсем обычных обстоятельствах.

Странно.


Она планомерно обходила парк в поисках подходящего местечка для Петрушиной могилки. И это должно быть не абы какое место, а что-то на пригорке, непременно с хорошим видом на пруд, усадьбу вдалеке, прохаживающихся по дорожкам людей, чтобы Петрушеньке было спокойно и радостно. Словом, в полном соответствии со сложившейся в ее воображении умиротворяющей картинкой.

В процессе поиска подобрала пригодный на роль могильной плиты плоский камешек, сорвала парочку первых весенних проклюнувшихся цветочков и таки нашла, что искала.

На пригорке, на открытом месте, в двух метрах от молодых сосенок, небольшой холмик, как раз с открывающимся прекрасным видом – именно то, что надо!

Подстелив целлофановый пакет на землю, Катя встала на колени, достала из сумки железный садовый совочек, взятый напрокат у соседки для осуществления захоронения, вынула трупик Петруши, заботливо завернутый в новехонький мужской носовой платок, купленный сегодня, выступающий в роли савана, вздохнула печально и приступила к рытью могилки.

Минут через пять безрезультатного тюканья совком девушка укрепилась в подозрении, что долбит камень, присыпанный небольшим слоем земли. Она сдвигала копательные работы в разные стороны от первоначально намеченного места, но результат не менялся – камень!

Чертыхаясь потихоньку, Катька упорно продолжала попытки, представляя, как эти копания да и она сама выглядят со стороны, но уж больно местечко было подходящее, и совсем не хотелось искать другое.

– Помочь? – раздался над ней низкий мужской голос.

Катерина повернула голову и увидела туфли.

Дорогие такие, мужские туфли известной фирмы. В таких по весенним паркам не ходят. И вообще нигде не ходят, только от лифта к кабинету, и от него же к машине, через мраморный холл.

По мере продвижения взгляда вверх следовали брюки, пиджак, белая рубашка, галстук все того же ролевого денежного направления, что и туфли – от машины через холл в кабинет и обратно – и мужчина, упакованный во все это.

Больше вопросов он не задавал, присел на корточки, мягко, но настойчиво забрал у нее совочек, присмотрелся к местам проведенных земельных «изысканий».

– Вот здесь, – указал сантиметрах в двадцати в стороне от, как подтвердили испытания, каменного холмика.

Быстрыми, сильными движениями выкопал глубокую ямку, посмотрел, явно остался доволен результатом и вернул совок.