– Буду, – устало принял предложение он.

– Кирилл Степанович, теперь можно надеть туфли, а то как-то…

Мужчина молча ушел в прихожую, вернулся обутым и сел на стул за кухонный стол.

– Что с ней? – спросил, внимательно разглядывая выражение ее лица.

Воронцова поставила на стол две чашки, разлила в них кофе, подвинула одну к нему и присела напротив.

– Думаю, очень сильная простуда. Легкие чистые, горло чистое, не ангина, не воспаление легких, не перитонит, живот в порядке, болей нет и не вирус. Сейчас с такими симптомами гриппа нет в Москве. Скажите, она за город не ездила в эти дни?

– Нет. Устроилась работать во французскую булочную, практиковаться в языке.

– На пищевое отравление не похоже. Не те симптомы. Конечно, надо обязательно сдать анализы, исключить все возможные инфекции. Но я уверена, что это сильнейшая простуда. Или под кондиционером долго находилась, или переохладилась под душем, или в реке купалась.

– Черт! Когда дети болеют… – пожаловался он.

– Да, я понимаю, – кивнула Катерина.

– У вас есть дети? – немного агрессивно и обвиняюще поинтересовался он.

– Нет. Но я их лечу.

– Да. Да, извините, – легко признал свою неправоту Бойцов.

– Скажите, Кирилл Степанович, в семье есть какие-нибудь наследственные болезни? – перешла на докторский тон она.

– Насколько мне известно, нет. Мои родители ничем таким не болели, слава богу! Сердце у обоих пошаливает, иногда всерьез, но и возраст уже, и жизнь была трудной.

– Онкология? Туберкулез?

– Нет.

– А у вас?

– Нет.

– Я спрашиваю не из праздного любопытства, – пояснила она.

– Я понимаю.

– А у Сониной матери?

– Нет. Вполне здоровые, бодрые старики. Ни больниц, ни операций тяжелых не было. И у Лили, это ее мама, тоже ничего такого.

– Это очень хорошо, значит, процентов на восемьдесят можно исключить возможность этих заболеваний. А Соня какими-нибудь хроническими заболеваниями болела? Состояла на учете в поликлинике?

– Нет, бог миловал! – перепугался возможной перспективе отец.

– Какие детские заболевания перенесла?

– Весь набор, – улыбнулся прошлому Бойцов, слегка расслабившись. – Они с Максом хором болели. Вообще все дуэтом и сообща делают.

– Если вспомните, перечислите, какими именно инфекциями переболели дети, – продолжила профессиональный опрос Катерина, не поддавшись его ностальгическому расслаблению.

– Корь, ветрянка, – он задумался, вспоминая. – Что еще? Свинка у обоих была. Да, точно.

– В таком случае я уверена в своем диагнозе: сильнейшая простуда. Можно было бы предположить энцефалит, сейчас он встречается довольно часто, но я самым тщательным образом осмотрела ее и никаких клещей не обнаружила, на менингит также не похоже, но все равно лучше сдать анализы. Вы не пугайтесь так. Простуды, в самых различных формах: от легкой до тяжелейшей, чаще всего случаются именно летом. Человеческий организм не приспособлен к мгновенному перепаду температурного режима на десятки градусов. Для него это стресс и сбой всей защитной системы. На улице стоит жара, градусов под тридцать пять, в помещениях кондиционеры настроены на комфортную двадцать два – двадцать четыре. Если постоять под струей охлажденного воздуха или искупаться разгоряченным и вспотевшим в холодной воде, простуда обеспечена. У нас в больнице все терапевтическое отделение забито такими простывшими детками.

– Спасибо. Вы меня немного успокоили, – как-то слишком по-деловому, словно не благодарил, а отчитал за неуместное высказывание господин «большой» сосед. – Если вас не затруднит, напишите, какие необходимы лекарства, я сейчас отнесу Соню домой.

– Нет, – устало возразила Катерина.

Вот в один момент кончились у нее силы – тон держать с этим мужиком и докторский и светский, в напряжении находиться в его присутствии. Да с какого перепугу?

И вообще – кончились силы, и все!

– Мы за Соней присмотрим с Валентиной ночью, а утром по ее состоянию решим, что дальше делать.

– Нет, – отрезал начальственно Бойцов. – Мы и так доставили вам беспокойство и неудобство. Валентина за ней присмотрит, само собой, но дома!

И совсем по-барски, свысока поинтересовался:

– Сколько я вам должен за хлопоты?

Она встрепенулась, сбросив отупляющую усталость, как хороший скакун при звуках горна, внутренне встрепенулась, ничем внешне не выдав своих мыслей.

И тоном командующего фронтом, замораживающим все вокруг, изничтожая любые бактерии возражений, которому, кстати, господину Бойцову еще учиться и учиться, – делая ударение на каждом слове, да еще подчеркивая их весомость паузами, Катерина Анатольевна разъяснила диспозицию.

– Значит так! Соня останется. На ночь. Свой начальственный тон и понты можете выказывать в любом другом месте. Не здесь. Так случилось, что за ее здоровье в данный момент отвечаю я. И решать, что для нее лучше, буду я. Нравится вам это или нет. Думаю, сейчас вам лучше уйти. О состоянии Сониного здоровья и дальнейших необходимых мероприятиях вас будет информировать Валентина.

Взгляды встретились, шпаги скрестились, высекая искры!

«А она молодец! – с нежданным восхищением подумал Кирилл. – Не девка, а станковый пулемет: злая, кусачая, бьющая по атакующим без промаха!»

Нравилась она ему!

Хотя, мягко говоря, в сложившейся ситуации такие чувства-увлечения совсем уж неуместны. А когда они кого спрашивали про момент, чувства-то?

Понял, что уступит этот поединок даме. Потому что она была права по всем статьям. А он нет. Не прав!

И третий раз за этот день ему пришлось просить «пардону»:

– Простите, – в меру покаянно повинился он. – Я невольно вас обидел, но это от беспокойства за дочь.

Она посмотрела на него внимательно, и только сейчас Кирилл заметил, что выглядит девушка ужасно уставшей, какой-то замученной.

Ему стало неловко.

Даже принося извинения, он кренделя светские выписывал, рисуясь, вкладывая в слова мало искренности, а потому что не чувствовал себя таким уж виноватым, а обязанным конкретно ей чувствовать себя и подавно не хотел.

А что такого?!

По логике, ребенку лучше дома, в своей кровати, а не у тети незнакомой! Тем более у этой соседки, пусть и доктора!

Правильно? Правильно, тем паче что до кровати один этаж!

И денег совершенно логично предложил в такой ситуации – помогла, великое мерси в денежном эквиваленте!

Правильно? Ну… правильно.

Наверное.

Но даже очень уставшие и перегревшиеся от работы «станковые пулеметы» рассусоливать не любят, а бьют по-честному.

– Да бросьте, Кирилл Степанович, – «невольно обидел»! Все вы делаете «вольно» и осмысленно! Вы из роли царя-императора, зорко следящего за своим социально-денежным статусом, ни от какого «беспокойству» не выпадете! И все извинения ваши неискренни!

Стрельнула «очередью» отповеди почти равнодушным, ровным голосом – простая констатация факта, не упрек и не обиженность, но на этом не остановилась.

А достал потому что! Монумент хренов самому себе!

– Я жутко устала, и мне никакого дела нет до ваших выпендрежей! И подыгрывать вам, шаркая ножкой, не собираюсь. Нравится играть в социальную статусность? Да пожалуйста! Но без меня. Мне, простите, это глубоко безразлично. И еще: да, вы доставили мне «беспокойство», но большим беспокойством станет бегание между этажами всю ночь, чтобы проверять состояние Сони и делать уколы при необходимости. Я понимаю, вам так удобней. Мне – нет.

Слушая жалящую точными попаданиями отповедь, Кирилл вдруг осознал, что уже давно примерил и уютно прижился в этом образе отстраненного «царя-императора», так удачно подобранном Катериной, и который удерживал всех на расстоянии.

Он постоянно находился в этой роли, редактируя ее в зависимости от людей, с которыми общался. Это удобно. На самом деле и отсекает лишние вопросы, претензии и ожидания.

Строгий начальник и отец родной для подчиненных, недосягаемый, как губернатор мужику крестьянскому. С обслуживающим персоналом холодно-надменен, позволяя немного снисходительности. С партнерами закрыто ровный, уважительно отстраненный.

С родителями – щедрый сын, по нынешним временам – состоятельный, который решает все их бытовые и денежные вопросы. Снисходительный, как все взрослые, даже очень любящие, дети, уверенные в своем гораздо лучшем знании жизни, чем стареющие родители, и позволяющие себе от этой уверенности назидательно-снисходительное отношение.

Пожалуй, единственные, с кем он разрешает себе быть наиболее искренним, это дети. У них сложились особые отношения, редкостные, основанные на взаимном доверии, уважении и открытости, но… Но и с ними он в роли отца, за которым все решения и последнее слово, и право журить-наказывать и руководить их жизнью.

С женщинами – все по «правилам»: хозяин жизни, щедрый любовник, далекий и недоступный в проявлении чувств, закрытый и не пускающий в свою жизнь – орел, итить его в поднебесье!

С кем, где, когда был откровенен без надобности строгого соблюдения всех этих ролевых игр? Где он сам, истинный Кирилл Бойцов? Когда последний раз расслаблялся и позволял себе быть самим собой, хотя бы в одиночестве?

А может, он теперь такой и есть, Кирилл Степанович Бойцов? При полном наборе социальной значимости, ощущения и несения ее с удовольствием и в соответствии с принятыми правилами?

Он, конечно, жутко испугался за Сонечку, но стоило Катерине уверенным профессиональным тоном убедить его, что ничего такого уж трагического и ужасного не случилось, успокоившись несколько, тут же включился в разговор уже с ней – доктором, женщиной, соседкой.

А это совсем другая песня, как раз подпадавшая под пресловутый статусный расклад, очень напоминающий банальное: «кто ты, а кто я!»