Доктор Бражников со своей бригадой прибыл очень быстро, проезжая недалеко от ее дома, возвращаясь с другого вызова.

– Что думаешь, Катерина Анатольевна? – спросил, осмотрев Соню.

– Ну что, Сереж, горло чистое, не ангина, легкие чистые, хрипов нет, ты и сам послушал, пальпация ничего не выявила. Гриппа с такой симптоматикой сейчас нет. Думаю, простуда сильнейшая, в такой форме, а горло и насморк потом догонят, за температурой. Скорее всего, под кондиционером находилась или искупалась в какой луже холодной. Хорошо бы обследоваться, исключить известные инфекции.

– Согласен. Госпитализировать?

– Нет. Пусть отлежится ночь, я присмотрю, а там – как родители решат. Оформи осмотр «Скорой», свое заключение, выпиши направление в стационар. Ну, сам знаешь.

– Так зачем вызывали, Катерина Анатольевна? Вы ж сами лучше меня все сделали.

– А чаем напоить вас, трудяжек, – улыбнулась Катя. – Ты домик видел?

– Этот?

– Ага, этот, этот!

– Да, домик ого-го, скажу я вам! – восхитился Сережа Бражников.

– Вот именно. Какие дядечки-тетечки здесь проживают, представил?

– Отчетливо, – загрустил доктор «Скорой».

– И папенька этой барышни из их числа. Сосед.

– Поня-я-тно, – дошла интрига вопроса до Бражникова. – Тогда бог вам в помощь! А от чая, увы, откажемся. У нас на станции день рождения у коллеги, ждут к столу.

– Ну, и вам бог в помощь. Спасибо, Сереж, что быстро приехали.

– Для вас что угодно! И всегда!

Проводив бригаду, она поднялась этажом выше. Папочки, разумеется, дома нет, но Валентина вполне может присутствовать.

Ошиблась. Дверь не открывали, и настойчивые звонки остались безответны, сиротливо разливаясь по пустой квартире.

Ладно. Пойдем другим путем.

Вернувшись к себе, Катерина отыскала среди Сониных вещей сотовый телефон и, пролистав записную книжку, выписала на листок бумаги номера домашнего телефона и сотового под кодовым названием: «Папуля».

Вздохнула от грядущей необходимости и призадумалась в который раз.

Сейчас два часа дня, «папуля» где-то ударно трудится в дебрях дикого капиталистического бизнеса, ничем конкретным помочь дочери в данный момент не может. Скорее здесь нужна «Брунгильда Валькирьевна» под именем Валентина. В аптеку, магазин, на рынок сходить, морс, отвары травяные сварить, из ложечки кормить, обтирать и по головке гладить.

Сорвать сейчас дядечку Кирилла Степановича с работы – только себе проблемы на голову создавать: станет суетиться, требовать, руководить, угрожать. Толку никакого, а шуму много. Катерина поморщилась, представляя эту картину.

Но сообщить отцу, что с его дочерью, необходимо.

Она бы лучше матери сообщила, но неиссякаемый источник информации Валентина успела поведать во время ликвидации последствий затопления, что маманя далече от деток, у Европах живет, и замужем за другим товарищем находится.

Девушка с удовольствием бы оттянула неизбежный момент на пару-тройку часиков или передоверила сообщать об обстоятельствах той же Валентине, но домашний номер в квартире соседей так и не отвечал, когда она с надеждой набрала его еще раз. Да и судьба распорядилась по-другому, запев нехитрой мелодийкой на мобильном Сони, высветив премиленькое «папуля» под определенным номером.

Катерина вздохнула обреченно, подождала, пока «абонент» окончательно не ответит на призывы отца поговорить, и набрала его номер со своего телефона.

– Да! – очень, очень недовольно и требовательно рыкнул ответом господин Бойцов.

– Кирилл Степанович, – максимально спокойно и ровно произнесла она. – Я Катерина Анатольевна, соседка снизу. Соня заболела, у нее поднялась высокая температура. В данный момент ваша дочь находится у меня дома и спит.

– Что-о?! Почему у вас дома?!

– Потому что ей стало плохо в лифте, когда мы вместе поднимались. И я привела ее к себе, чтобы оказать помощь.

– Сейчас приеду! – пригрозил он.

Может, он и имел в виду нечто иное, но слышалось это как очевидная угроза.

– А вот это совсем не обязательно! – поспешила остудить его порыв Катерина. – Сейчас Соня спит, и ее не стоит тревожить. Если возможно, лучше пришлите ко мне Валентину. Не хочу оставлять девочку одну, а надо сходить в аптеку и в магазин.

– Я приеду! – твердо заявил папаша, не поддавшись на уговоры.

Катька вздохнула.

Ну что за засада! Ей на работе, что ли, не хватает воинственных отцов? Или работы маловато будет? Ей бы в ванную и поспать пару часиков после дежурства, а тут такое!

Господин сосед таки что-то услышал из ее уговоров и умудрился отыскать где-то в джунглях Москвы беззаветно преданную домработницу, которая и прибыла первой. Она нажимала кнопку звонка могучим пальчиком и не отпускала до тех пор, пока хозяйка не открыла дверь.

– Что с Сонечкой?!! – заорала с порога дочь Добрыни Никитича.

– Прекрати орать! – приструнила Катерина. – А то выпровожу к чертовой матери и на порог не пущу!

Та прихлопнула ладонью рот, выпучила глаза и припадочно затрясла отрицательно головой, что, видимо, означало полную готовность вести себя тихо.

– Не буду, – клятвенно пообещала шепотом, убрав ладонь с «уст».

– То-то же! – пропуская ее в квартиру, попеняла Катя.

Спящая на диване Соня была продемонстрирована перепуганной Валентине, насущные задачи поставлены, список лекарств и продуктов вручен, и краса гренадерского полка была отправлена на закупку необходимого.

Минут через пятнадцать после ее отбытия раздался звонок той же интенсивности, что и предыдущий, – палец на кнопке.

Глубоко вздохнув, задержав воздух и резко выдохнув, как перед нырком в холодный омут, Воронцова открыла дверь.

– Где Соня?! – взревел на пороге обеспокоенный отец.

Справляться с родителями, находящимися в различной стадии стресса и его эмоционального проявления, Катерина умела еще как!

Как шаман какой.

Но здесь имела место несколько иная ситуация. Скажем так: осложненная предварительным странным личным знакомством.

– Соня спит, – спокойно, старательно выговаривая слова, объясняла она. – Не надо кричать.

– Что значит «не надо кричать»? – не унимался разбушевавшийся отец. – Если ей плохо и у нее такая высокая температура, ее немедленно необходимо отправить в больницу!

– В этом нет экстренной необходимости, – придерживаясь изначального успокаивающего тона, возразила Катя.

– Да откуда вам знать!! – бушевал Кирилл, господи боже мой, Степанович. – Вы не врач!

– Я врач, – раздельно, как для идиота, пояснила свою принадлежность к профессии она.

– Да пусть хоть сто раз врач, но вы не детский врач и не знаете, что с ней!

– Я детский врач, – по слогам для доходчивости твердо сказала Катерина.

Бойцов немного притормозил, сбившись с назидательного порицания, но атакующего пыла не растерял.

– Это хорошо, конечно, но надо «Скорую» вызвать!

– «Скорую» я вызывала, Кирилл Степанович, и исключительно для вашего спокойствия, предполагая, как вы бурно отреагируете, хотя необходимости в этом не было. Вполне достаточно моего диагноза и заключения, скрепленного моей личной печатью.

Он замолчал, уставился на нее с сомнением на лице, переваривая информацию. Выражение изменилось на более спокойное.

– Извините, – неожиданно примирительно произнес Бойцов. – Вы действительно врач?

– Да. Я работаю в Центральной детской клинической больнице. Хирургом.

Мужчина был одет в белую накрахмаленную рубашку с длинным рукавом, дорогущий галстук, легкие летние костюмные брюки и туфли под стать комплекту упакованности, пиджак в этом раскладе подразумевался обязательно, но где-то по дороге задержался за ненадобностью из-за жары и напряженной ситуации.

Катерина окинула и оценила прикид одним взглядом, с сожалением почему-то понимая, что как бы нелепо это ни выглядело при таком обмундировании, но…

– Кирилл Степанович, вам придется снять галстук, уж извините, обувь, вымыть руки, на всякий случай, тогда можно к Соне.

– Да, – только и сказал он после непродолжительной паузы, во время которой продолжал рассматривать соседку, чудесным образом оказавшуюся врачом.

Хирургом. Детским. В клинической больнице.

Что вызвало странное раздражение. Катька тут же уловила это его настроение и сдержалась, чтобы не улыбнуться – ну, ясно, понятно! А ты меня за кого принял? А тут врач! Нехорошо-о-о! Он посмотрел на нее еще раз, будто мысли прочитал или диалог с ней телепатический вел, явно пересиливая клокотавшее раздражение. Упираясь носком в задник, по очереди снял туфли, резким движением рванул галстук за узел в сторону, словно передумал вешаться и торопился закрепить решение действием, помогая себе движением подбородка.

Ой-ой-ой! Какие мы грозные и разъяренные!

Подождав у дверей ванной, пока он мыл руки, хозяйка квартиры проводила его в гостиную, где спала на диване Соня, и, оставив наедине с дочерью, ушла в кухню.

Как же чертовски она устала!

Так непереносимо хотелось в душ, чаю остуженного и спать, спать!

И еще есть, пожалуй.

Но на такой трудовой подвиг, как приготовление какого-нибудь, пусть простенького, кушанья, она сейчас никак не могла бы сподобиться, хоть бутерброд банальный сварганить.

Кофе. Кофе, и взбодриться немного как-то.

Приняв решение, наскоблив остатки сил, Катерина занялась делом, от которого ее не смог отвлечь приход Кирилла Степановича в кухню.

– Извините, что накричал на вас.

– Это нормально, – успокоила она, не оглядываясь, зорко следя за поднимающейся кофейной шапкой.

Подхватив вовремя, повернулась к нему лицом, держа турку в руке.

– Кофе будете?