— Ну и дурак, — сказал Муравьев. — Ехал бы сразу домой и на звонок не придется тратиться, бесплатно поговоришь с тестем.

— Может, и дурак, но очень хочется посмотреть, чем кончится эта авантюра. Давай в тачку, Гена домчит нас до Агаповки с ветерком.

Муравьев махнул рукой и пошел к синей иномарке, куда уже направился Гена. Котович позвонил по мобильнику жене и поспешил следом за ним.

— Гена, ты не очень гони, спешить нам некуда, — сказал Муравьев, усаживаясь на заднее сиденье. — Сорок минут — хорошо, но я думаю, это не имеет решающего значения.

— Как скажете, Игорь.

— Мужики, вы же не на светском приеме, — сказал Котович, плюхнувшись на сиденье рядом с Муравьевым. — Как-нибудь попроще не можете общаться?

— Действительно, давай на ты. — Теперь уже Муравьев протянул парню руку, и тот с улыбкой пожал ее.

Синяя «ауди» стремительно сорвалась с места, помчалась в сторону Можайского шоссе. Муравьев закрыл глаза, прокручивая в памяти расположение комнат в загородном доме Стернина. Котович тоже молчал, понимая, что другу нужно сосредоточиться, но когда машина свернула с Кольцевой на Ленинградское шоссе, не выдержал:

— Ну так что там случилось, расскажи. Не случайно же старик раздухарился, такие дела затеял.

Муравьев машинально посмотрел на Гену, как расскажешь при постороннем человеке? Завтра вся Москва будет об этом судачить, журналисты выстроятся в очередь у его квартиры… Котович понял его взгляд.

— Да я помню, о чем договаривались, — сказал он. — Но и ты вспомни — обещал рассказать.

— Какого черта ты поперся с нами? — с досадой спросил Муравьев.

— Вот так всегда, делаешь людям добро, а взамен получаешь… каку.

— Да ничего особенного не случилось. Мы решили пожениться, я отвез ее к отцу, чтобы поговорила вначале сама, а потом — все вместе. А он взял и увез ее на дачу.

— То есть не хочет, да? — не поворачивая головы, спросил Гена.

— Наверное, — сказал Муравьев. — Зайду к ним в гости, спрошу, что их не устраивает во мне.

— Ну он странный, — возмутился Гена. — Мои знакомые просто балдеют от вас… от тебя, Игорь. А у сестры в комнате все стены в твоих фотографиях.

— А что, старик, может, обратишь внимание на сестру Гены? Девушка очень состоятельная и влюблена в тебя. А? Будешь тоже в Агаповке жить, прогуливаться под ручку с юной женой, а нынешняя твоя дама со своим папашей будут смотреть на тебя и жалеть об упущенных возможностях, — сказал Котович.

— Да ей только пятнадцать, — виновато уточнил Гена.

— Видишь, он тоже не хочет, — усмехнулся Муравьев. — Кстати, Гена, территория поселка окружена забором?

— Да, кирпичным. Метра два высотой.

— Он освещен? Камеры слежения имеются?

— Да нет, колючая проволока наверху… и все.

Муравьев задумался. Очень серьезные люди хотят, чтобы он не добрался до Агаповки, вероятно, следят за ним, возможности у них практически безграничные: и люди, и техника самая современная. А он, по сути, один. Славка не в счет, классный друг и хороший актер, но не боец. И значит, нужно предугадать и вариант экстремальных действий.

— Можешь дать мне плоскогубцы, Гена? — сказал он. — Завтра верну.

— Завтра они будут приобщены к делу в качестве вещественных доказательств, — с нарочитой важностью сказал Котович.

Гена открыл бардачок, достал плоскогубцы, не поворачивая головы, протянул Муравьеву:

— Пожалуйста, Игорь. Я их держу поблизости…

— Чтобы пиво открывать, — высказал догадку Котович.

— Пиво тоже можно, — сказал Гена.

Муравьев поблагодарил парня, сунул плоскогубцы в карман куртки, жестом показал Котовичу, что хочет помолчать, и снова прикрыл глаза. Но теперь он думал не о том, что будет, а о том, что было.


— Маринка, мы просто замечательно провели вечер на автодроме. Но главное, ты так легко подружилась с Артемкой…

— Он хороший парень, очень сообразительный, только…

— Что?

— Нужно его в хорошую школу устроить.

— Ладно, я подумаю…

— А мы тебя обогнали, обогнали!

— Да уж, куда мне против таких лихачей. Слушай, никогда я не чувствовал себя так хорошо с сыном. Наверное, был плохим отцом, но ты просто чудеса творишь, Маринка.

— Ничего подобного. Мне просто хорошо с тобой и с твоим сыном, правда хорошо.

— А мне с тобой хорошо.

— Правда? А где доказательства?

— Ща предъявлю! Такие доказательства!..

— Ох, врешь ты все, Муравьев… Ох… Игорь… Нет, ну, это действительно серьезное доказательство…

— Теперь веришь, Дездемона?!

— Ох… Да ну тебя к черту, Отелло… Задуши меня, и я буду счастлива умереть в твоих объятиях…

— Нет, не могу, потому что у Шекспира такой просьбы нет. Но могу другое, более ужасное!..

— Игоре-че-е-ек… любимый мой…


Муравьев скрипнул зубами, открыл глаза. Позади остались огни большого города.

— Зеленоград проехали, — сказал Гена, — осталось недолго, километров пять. Сейчас повернем направо и по берегу Клязьмы двинем к Агаповке. Там же у нас и речка, и лес… Хорошее место.

Муравьев согласно кивнул, Котович ничего не сказал, он все это время посматривал на друга и теперь понимал, что дело серьезное, шутить совсем не хотелось.

Машина свернула направо, помчалась по очень хорошей бетонке, солидные жители Агаповки побеспокоились о дороге к своим загородным хоромам. Справа, за березками и соснами, блестела сонная гладь Клязьмы. Шоссе было пустынным, но вскоре за «ауди» появился джип «Чероки», довольно мощная машина. Никто не обратил на него внимания, по этой дороге на «Жигулях» не ездят. Джип уверенно догнал «ауди», пристроился слева и неожиданно резко вильнул вправо.

— Ты чё делаешь, придурок?! — успел крикнуть Гена.

Еще один сильный удар сбил «ауди» на косогор, машина помчалась, ломая кустарники, вниз, потом перевернулась несколько раз и упала с невысокого обрыва в Клязьму.

Джип резко развернулся на бетонке и, набирая скорость, помчался к Москве. «Ауди» затонула наполовину, и вскоре из нее выбрались Котович и Гена.

— Живой?! — растерянно спросил Котович. — Уже хорошо, я вроде как тоже. А где Игорь?

— Откуда я знаю… Славик, это что за дела такие, а?.. — дрожа от холода, спросил Гена.

— Игорь! Игорек! — крикнул Котович. Не услышав ответа, снова бросился в воду, хотя тоже дрожал от холода, пошарил руками в полузатопленном салоне, шагнул вперед, провалился в воду по пояс, выскочил на берег. — Там глубоко… Где Игорь? В машине нет… Может, его выбросило в воду, но я не могу нырять в такую холодрыгу…

— Славик… Хорошо, что я пристегнулся и что замок ремня не заел…

— Я тоже схватился за спинку переднего сиденья… ни черта не помню, как мы крутились, глаза зажмурил… А потом думал — утонем, на хрен… Черт, и мобильник не работает, промок. Игорь! Слушай, нет его. Что делать будем, а?

— A-а… чт-то мы можем тут сделать? Может, Игорь выскочил раньше?

— Тогда где он? Игорь! Игорь! Слушай, не отвечает! Ну и что нам делать, а?

— Холодно… Побежали наверх, может, поймаем машину, приедем на дачу, хоть согреемся. Да и позвоним…

— Поймаем… по пуле в лоб! Дело серьезное, не понял, да? Увидят, что мы живы… Но Игорь… где он есть?

— Да понятия не имею, Славик. Нырять тут без толку, судороги скрутят, сами на дне окажемся.

Котович шагнул к черной воде, но броситься в нее еще раз не смог. Мокрая одежда, холодный ветер уже сковал мышцы, они не слушались его!

— Если он выпрыгнул из машины на ходу, наверное, отозвался бы… — растерянно сказал Гена.

— Не отзывается… — развел руками Котович. — Но я не могу уйти отсюда… Я себе никогда не прощу этого! — Он шмыгнул носом, смахнул слезы с глаз, тоскливо крикнул: — Игорь… старик, ты где?!

— Побежали, Славик, — сказал Гена, — а то совсем замерзнем, на хрен… С дачи позвоним, пусть приедут…

Он помчался вверх по склону, к бетонке. За ним побежал Котович. А что оставалось делать?


Стернин нервно ходил по спальне из угла в угол, но ложиться на кровать не хотел. Лилия Максимовна уже лежала под одеялом, пыталась смотреть на экран телевизора, где шел какой-то американский фильм, но никак не могла понять, что там творится в этом фильме, да и желания такого не было, ибо все мысли ее были о дочери.

— Ваня, нам тоже нужно ехать в Агаповку, — сказала она. — Если Марина сбежала, то где она? Где моя девочка, Ваня?! — Она не выдержала и заплакала, уткнувшись лицом в подушку.

Стернин присел на кровать, обнял жену.

— Спокойно, Лиля, не нужно паниковать. Марина отличная спортсменка, уж если Борю перехитрила, значит, понимает, что делает.

— Но почему ты послал в Агаповку следователя ФСБ, а не своего Федченко, Ваня?! Почему мы не поехали туда? Я не могу больше, не могу сидеть дома и ждать!..

— Лиля, скажи спасибо, что генерал Писарев отправил туда своего опытного сотрудника. Пусть во всем разберется официально. Я чую, там без артиста не обошлось, а он человек известный, так что будем действовать официально. Своими силами пока что нельзя. Мы его прищучим по всем правилам.

— О чем ты думаешь, идиот?! Кого «прищучивать» собираешься?! Она с удовольствием работала с этим парнем, кстати, хорошим актером…

— Не только работала.

— Она — взрослый человек, Ваня. Знает, что делает.

— А синяк под глазом?

— Я не верю, что он мог ее так сильно ударить.

— Ты не веришь, а она сама не отрицает этого! Но пытается выгородить подонка! И что это значит? Сначала синяк, а потом увечье… Нужно же что-то делать, Лиля!