— О чем вы? — спросила Пилар, внезапно встревожившись.

— О предложении вашей матушки. Может, она права?

— Права? — изумилась Пилар. — В чем же?

— Поезжайте втроем в круиз чуть ли не на месяц, чуть ли не в Австралию!

— А учеба? — ужаснулась Пилар. — Что скажет сеньора Амаранта? Она поручила мне мальчика совсем не для того, чтобы мы сделали из него бездельника!

Пилар говорила так горячо, чтобы потом не упрекать себя, хотела высказать все сомнения разом, чтобы не чувствовать себя виноватой за своеволие и самоуправство.

— Мальчик слишком много пережил, он пока даже не осознает, до какой степени его жизнь переменилась. Если приспосабливаться к переменам он будет в экзотической обстановке, то, может, все пройдет для него значительно легче. Что же касается Амаранты… За это время мы с ней непременно увидимся, и я сумею ее убедить в правильности принятого нами решения.

— Но что же будет с учебой?

— Хулито все нагонит, он очень способный мальчик. А поначалу пусть привыкнет к вам. Вы притретесь, у вас появятся общие привычки. Это же очень важно!

— Да, это важно. И вы хотите сказать?.. — не закончив, Пилар вопросительно посмотрела на Альвареса.

— Да, именно это я и хочу сказать. Мне кажется, что Хулито лучше всего жить все-таки с вами.

Пилар поняла, чего стоило такое решение этому человеку, который остался вдруг совершенно один. Правда, она знала о существовании в его жизни какой-то женщины, но как-то не было похоже, что эта женщина уж очень скрашивает его горе.

И Пилар с благодарностью взглянула на Альвареса.

— Если вы не станете возражать, — продолжал между тем он, — то за время вашего отсутствия я подготовлю жилье. Сниму две квартиры: побольше — для вас с Хулито, и поменьше — для себя. Квартиры должны располагаться поблизости друг от друга, чтобы я мог часто видеться со своим мальчиком и не чувствовать себя слишком уж одиноким.

— Я буду вам очень благодарна за ваши хлопоты и заботы.

— Комнату Хулито мы сделаем такой, как она была. Туда я перевезу мебель, к которой он привык. А ваши комнаты вы обставите по своему вкусу.

— Да, вот это прекрасное решение. Все, действительно, становится яснее. И еще у меня будет к вам одна просьба.

— Какая же? Я с удовольствием выполню все ваши просьбы. — Альварес так проникновенно смотрел на Пилар, что она смутилась. Но в его заботливости чувствовалось такое самозабвенное бескорыстие, которое тронуло Пилар до глубины Души.

— Мне хотелось бы, чтобы за это время вы нашли для Хулито хорошего учителя рисования. Когда он приедет, для него это будет большой радостью. Ради занятий рисованием он примирится со многим.

— Неужели это так занимает его? Подумать только, я ведь даже не знал, хотя жил с ребенком под одной крышей и всегда интересовался его успехами.

— Похоже, что сеньора Амаранта в последнее время отдавала предпочтение другим дисциплинам.

— Вероятно, — согласился Альварес и добавил: — Да и я, признаюсь, всегда мечтал о какой-то мужской профессии для Хулито.

— Это не профессия, это — призвание, — тихо заметила Пилар.

Альварес с удивлением посмотрел на нее: в этой женщине открывался ему тонкий ум и понимание происходящего. Беседа с ней была не пустым времяпрепровождением. И он невольно обрадовался тому, что впереди у них еще столько вечеров, когда они будут неспешно беседовать за ужином.

— Нет, я ничего не имею против занятий живописью, — поспешил сказать Альварес. — Постараюсь найти для Хулито хорошего учителя.

— А я пока ничего не буду ему говорить, пусть по возвращении это будет для него приятным сюрпризом.

— Ну что? Мы нечаянно решили все проблемы, которые нас мучили? — улыбнулся Альварес.

— Похоже, что так. Просто удивительно.

— Недаром вы сказали, что ваша матушка — совершеннейшая фантастика…

Ночью, уже засыпая, Пилар думала о предстоящем дальнем странствии с Флорой и Хулито, и оно представилось ей давно заслуженным покоем и счастьем. Потом она представила их возвращение обратно, и оно тоже казалось ей радостью благодаря встречающему их сеньору Альваресу, такому внимательному, такому заботливому…

«Ты найдешь свое счастье», — вспомнились ей слова цыганки.


Тем временем Флора ворочалась у себя в постели. Ей так хотелось отправиться с Хулито в путешествие, что будь ее воля, она бы и в Мадрид не возвращалась, а села с мальчиком на пароход и — поминай как звали! Но вскоре и неугомонной Флоре сон принес мир и успокоение.


Вещие сны снились теперь Амаранте. Она видела своего сына в бурных волнах житейского моря на утлой лодчонке с неумелыми кормчими, но, молясь за него, не печалилась. Душе его нужны были бури. Душа его мужала и взрослела.

Спустя некоторое время Амаранта получила от Пилар письмо, а от Хулито — рисунки. Пилар писала, что они недели на три отправляются в небольшой морской круиз. А по приезде вновь возобновят учебу. Сеньор Альварес за это время обустроит жилище, обеспечив для Хулито привычную обстановку на новом месте.

Амаранта перекрестилась. Молитвы ее были услышаны. Волны житейские мирно качали ее сына.

Глава 57

Валерия была благодарна Даниэлю за его ненавязчивую поддержку, благодарна была и Санчесу, но сейчас ей хотелось припасть к человеку близкому, родному и выплакать свое горе.

— Дядя Лео, — набрав номер Рамиреса, сказала она, — ты, наверно, не знаешь, какое у нас несчастье…

— Что там у вас? — обеспокоился Рамирес.

— Папа… У папы инсульт… — Валерия не смогла сдержать рыданий.

— Ты звонишь из дома? — крикнул в трубку Рамирес.

— Да…

— Я сейчас же к вам выезжаю.

Подробно расспросив Валерию о состоянии здоровья Де Монтиано, Рамирес поинтересовался, когда и отчего случился приступ.

— Были какие-нибудь неприятности по службе? Или вы опять повздорили?

— Да вроде бы нет, — ответила Валерия, припоминая свой телефонный разговор с отцом. — А впрочем, я ничего не знаю… — она опять заплакала навзрыд.

— Ну успокойся, успокойся, — прижав ее к себе, как маленькую, говорил Рамирес. — Расскажи все по порядку.

— Дядя Лео, я и в самом деле ничего не знаю. Ведь меня не было дома… Роса говорит, что приехал Родриго, прошел в кабинет к отцу, но вскоре выбежал оттуда и стал вызывать врача.

— Что значит «вскоре»? — спросил Рамирес. — Они успели поговорить, или приступ у Артуро случился еще до появления Санчеса?

— Я не знаю… Надо спросить Росу.

Служанка не могла точно ответить, сколько времени провел Санчес в кабинете Де Монтиано, но ей показалось, что не более пяти минут.

— Он же и отвез сеньора Артуро в больницу, — продолжала Роса. — А я не знала, где найти сеньориту…

Рамирес вопросительно взглянул на Валерию.

— Я была далеко отсюда, — отвечала, потупившись, Валерия. — В Каракасе.

— Та-а-ак, — произнес Рамирес, что-то прикидывая в уме. — И давно ты туда уехала? Почему Артуро мне ничего об этом не сказал?

— Вы думаете, что… это случилось из-за меня?

— Нет, Валерия, нет, — сказал Рамирес, хотя подумал именно так. — Значит, тебе позвонил Санчес, и только тогда ты приехала?

— Нет, мне позвонил врач. А Родриго даже не знал, что я в Каракасе. Если, конечно, папа ему не сказал.

— Спроси его об этом обязательно, — сказал Рамирес. — Не забудь.


Весь следующий день Валерия провела в клинике: боялась пропустить тот момент, когда кризис минует и отцу станет легче. Все время рядом с ней был Даниэль. Санчес появился ненадолго — поговорил с врачом, приободрил Валерию и уехал, сославшись на неотложные дела.

Рамирес тоже пришел справиться о здоровье друга и поддержать Валерию, но также не забыл и о вчерашнем разговоре.

— Ты спросила у Санчеса, каким образом доктор сумел разыскать тебя в Каракасе?

— Да, — ответил Даниэль, — я ей напомнил.

— Спасибо, — сказал Рамирес. — Это очень важно.

— Папа успел сообщить Родриго, что я в Каракасе… Еще до приступа… А потом Родриго нашел мой телефон в папиной записной книжке.

— Почему же он сам не позвонил тебе?

— Возможно, ему было неловко. Ведь он знал, что я поехала туда из-за Карлоса.

— Он застал Артуро уже без сознания?

— Нет. Папа сказал, что я улетела в Каракас, и после этого ему стало плохо…

Валерия горько заплакала, и Рамирес стал внушать ей, что она не должна во всем винить себя, что это могло случиться и по какой-нибудь другой причине. Но все его слова были слабым утешением для Валерии.

Оставив ее с Даниэлем, Рамирес пошел к врачу и сказал, что дочь сеньора Де Монтиано нуждается в психологической помощи.

— Доктор, она испытывает острое чувство вины за все случившееся с отцом. Даст Бог, Артуро вскоре поправится. Но если… Словом, мы не должны допустить, чтобы у девочки сформировался устойчивый комплекс вины.

— Спасибо за предупреждение, сеньор Рамирес, — ответил доктор. — Наш психотерапевт сумеет вывести сеньориту из этого состояния.


Прошли еще сутки, прежде чем у Де Монтиано наметилось какое-то улучшение. Он открыл глаза и взглядом дал понять Валерии, что рад ее видеть. Но говорить он пока не мог.

Однако врач утверждал, что опасность миновала, и теперь пойдет медленное, но неуклонное выздоровление.

Валерия воспрянула духом. Даниэлю она предложила вернуться в Каракас, но тот считал, что его помощь может еще потребоваться, и не уезжал.

Родриго достаточно деятельно опекал Валерию. Только вот в палату к Де Монтиано его не пускали: доктор опасался, что, увидев Санчеса, больной может вспомнить их разговор накануне приступа, а это чревато осложнениями. Родриго не противился такому решению доктора, хотя и не забывал повторять, что не он спровоцировал инсульт сеньора Де Монтиано.