– Ферсандр это понимает и старается изо всех сил урезать траты Дина.

– Но не получилось, Дин просрал в Монте-Карло огромные деньги, Дерик. Ты думаешь, он когда-нибудь остановится?

– Я сделаю всё для этого. Мы наладим с ним отношения, и я буду учить его разумно распределять бюджет.

Меня злит то, что Дерик настаивает на своём, когда решение проблемы так очевидно.

– А его угроза, Дерик? Дин хочет тебя убить. Он сказал, что ты никогда не станешь королём Альоры, и если Ферсь тебя не убьёт, то он сделает это сам. Хотя Дин трус, но он уже набрал убийц в свои в ряды. Это опасно, Дерик. А как же твои ребята? Они разве заслужили смерть?

– Я и не собираюсь становиться королём Альоры, когда Дин это поймёт, и я снова ему объясню, что не заинтересован в этом, то успокоится. Сейчас Дин напуган. Он думает, как не лишиться своего положения, денег и свободы в воплощении своих желаний. Он просто боится. А когда человек боится, то делает и говорит глупости.

– Ну да, твоя смерть для тебя глупость. Потрясающе, Фредерик. – Зло дёргаюсь в его руках, чтобы встать, но он крепче обхватывает мою талию, не позволяя это сделать.

– Джина, я знаю, что ты переживаешь, но доверься мне, хорошо? Я не позволю себя убить. Как и говорил, раньше у меня не было цели, а теперь я обрёл её. Моя цель – улучшить жизнь в Альоре и в будущем году наладить отношения с Китаем, Австралией и Америкой, также начать сотрудничество с Россией и Канадой. Поэтому я, со своей стороны, сделаю всё, чтобы убедить Дина в том, что не претендую на его место, а хочу помочь стать королём, которым будет гордиться его отец.

– Ты сказал, что состояние Ферся ухудшается. Он чем-то болен? – хмурясь, спрашиваю я.

– У Ферсандра сахарный диабет. С рождения. Он инсулинозависимый, и это с каждым годом прогрессирует. Любое заболевание, особенно желудка, становится критичным. За последний год у него постоянные боли в поджелудочной железе. Врачи опасаются, что в любой момент может появиться опухоль. Хотя это не доказано, но называют этот вид диабета третьим. И он намного опаснее, чем первый и второй. Из-за этого Ферсандр не может принимать лекарства и антибиотики, поражающие ещё больше стенки желудка. Грубо говоря, может начаться гниение желудка, и тогда вероятен летальный исход. Моментальный. Сложно уловить появление опухоли, она разрастается быстро, и поймать её нужно также быстро, чтобы удалить, но так как Ферсандр диабетик с рождения, то нет никакой вероятности, что он выживет после операции. Ему повезло, что он дожил до своих лет, и поэтому хочет поскорее передать страну в хорошие руки. Он пытается это сделать каждый год, но Дин не показывал приличных результатов, а сейчас… Ферсандр боится не успеть, – в голосе Дерика слышится настоящая искренняя грусть и страдание из-за болезни дяди. Он переживает за него, и это его подавляет.

– Мне очень жаль, – выдавливаю из себя.

– Правда? Мне казалось, что тебе всё равно, что будет с Ферсандром. Он же для тебя враг.

– Брось, я не настолько черства к нему, хоть и не вижу его героем так, как ты. Тем более… бумеранг, Дерик. Он убил твоего отца, своего брата, и обманул всех, заявив, что ты мёртв. Это Кристин сказала.

– Джина, Кристин многое додумывает, но здесь она права. Ферсандр нам обоим признался, что обманул нашего отца, но лишь для того, чтобы тот помог ему сделать страшное. Он говорил, что у него рука не поднималась. Ферсандр пришёл, чтобы спасти брата, помочь ему незаметно выйти из дома. Но отец сам попросил о смерти. Попросил о смерти во благо страны. Только этим можно было остановить кровопролития. Другого варианта не было. Отец не хотел уезжать, прятаться и поэтому остался в Альоре, чтобы умереть на своей земле. Моего отца погубила слепая любовь к матери. Он её боготворил, а она была легкомысленной, самовлюблённой и искала только выгоду. Она его не любила так, как он её. И вот к чему всё это привело. Любви нет места в политике, Джина. Убьют или любовь, или любовь убьёт невинных людей. Любовь – слабость, которой может воспользоваться любой. Так что ни один из вариантов недопустим и при принятии власти, необходимо оставить только долг перед страной.

– Но Ферсь ведь любит свою жену, а Дин… откровенно любит всех, у кого есть пара хороших сисек и приличные ноги, – замечаю я.

Дерик горько приподнимает уголок губ.

– И Ферсандр совершил из-за этой любви самую ужасную ошибку, позволив своему сыну забыть, что ждёт его впереди, превратив в самовлюблённого, эгоистичного транжиру и пьяницу, лживого и изворотливого труса. Наглядный пример того, что происходит, когда король любит.

– Ладно, а другие монархические государства. К примеру, Испания. Там, вообще, король женился на простолюдинке и журналистке, за плечами которой уже был один брак. Тот же принц Гарри, – напоминаю ему.

– И что из этого хорошего вышло, Джина? Ты прекрасно знаешь, сколько проблем и страданий принесла странам запретная любовь. Для своей я такого не хочу. Мы отличаемся от них и размерами, и политикой. Мы стараемся дать именно людям хорошую жизнь, а не королям. Слишком много боли приносит любовь людям, не виновным в этих чувствах.

– Ты рассчитываешь, что Дин когда-нибудь откажется от женщин во имя страны? Это смешно, – фыркаю я.

– Поэтому рядом с ним должен быть человек, женщина, его жена, имеющая на него влияние. И я найду для него такую. Я обыщу весь мир, но она будет думать о стране больше, чем он. Да, я не отрицаю, что Дин не самая подходящая кандидатура в моём понимании, но выбора у нас нет. Значит, надо работать с тем, что есть.

Усмехаюсь и качаю головой.

– Вообще-то, выбор есть, Фредерик. Ты мог бы стать королём Альоры. Не злись, но это так. Ты не испытываешь никаких чувств к женщинам. Тебе от них нужен только секс, а он вряд ли повлияет на твою политику по отношению к правлению страны. Ты ставишь на первое место именно людей, а не женщин. Но это так, лишь мои наблюдения, а там я сочувствую тебе в том, что придётся иметь такого ужасного, безалаберного и вечно пьяного короля, как Дин. Будет очень жаль, если люди потеряют то, что уже имеют. Дин не позволит помогать себе, Дерик. Смотри правде в глаза. Он настроен против тебя, и никакие доводы его не переубедят.

Дерик, раздражённый моими словами, снимает меня с себя и пересаживает на диван. Но я права, и он знает об этом. Его идеалистическое представление о поведении Дина из грани фантастики. Он пытается убедить себя, что сможет продолжать оставаться в стороне. Увы, нет. Это будет уже не Дерик.

– Ты обиделся? – тихо спрашиваю его, стоящего у камина. Его ладони так крепко сжимают полку, что даже костяшки сильных пальцев белеют от гнева.

– Всё, о чём я прошу тебя, Джина, не лезть в политику моей страны…

– Не твоей, а Дина и Ферся. Прийских. Ты же прямой потомок Альорских, – перебиваю, зля его сильнее.

Он бросает на меня яростный взгляд, но я спокойно сношу его, подбирая ноги под себя.

– Не лезь. Это приказ, Джина, – цедит он сквозь зубы.

– Как пожелает Ваше Высочество, – передёргиваю плечами и отворачиваюсь, глядя в темноту справа от лестницы. Не помню, что там находится, да и не была.

– Если ты не против, то я немного прогуляюсь по дому. Мне интересно расположение комнат. – Поднимаюсь с дивана и направляюсь в темноту.

– Там ничего нет. Пусто, – летит в спину.

– Ничего удивительного. Так же пусто, как и в твоей голове, – бурчу себе под нос, но всё же иду туда.

Щёлкаю выключателем, зажигается свет, и оглядываю небольшое помещение, где, правда, ничего нет. Хотя ремонт сделан очень качественно и повторяет стиль гостиной и кухни. Провожу пальцами по стенам, представляя, как бы хорошо было именно сюда перенести гостиную и сделать её больше. Не для одного человека, а на двоих или же троих. Устраивать вечера с друзьями, сидеть рядом с ними на диванах и играть в ту же «Монополию». И рождественская ель замечательно встала бы в углу между окон. Но это всё не моё, а в моём доме, то есть нашем с Ингой, всё постоянно валяется, и мебель довольно старая, поношенная и выцветшая. Ремонт не делался… никогда.

Хоть эти мысли меня немного остужают и дают возможность отвлечься, пока я хожу по пустому пространству и натыкаюсь на дверь. Открывая её, заглядываю в библиотеку, совмещённую с кабинетом. И там мигают мониторы. Ясно всё. Дом для одного.

Закрыв дверь, возвращаюсь в гостиную и вижу Дерика, сидящего в моём кресле с бокалом вина в руке. Он не остыл. Ещё зол на меня и смотрит волком.

– Я могу лечь спать в твоей комнате или ты отвезёшь меня? – равнодушно интересуюсь я.

– Можешь. Отвезу завтра, когда сам поеду в замок, – сухо бросает он.

– Окей, – пожимая плечами, иду на второй этаж и вхожу в его спальню.

Боже, даже в темноте режет глаза от выбранных им вульгарных цветов в стиле Дина. Именно Дина, но никак не Дерика.

Сажусь на кровать и включаю лампу. Смотрю на тумбочку, в которой я когда-то рылась. Насколько невежливо будет порыться ещё раз там? Да ладно, уже все рамки приличий исчезли.

Открываю верхний шкафчик и слабо улыбаюсь, увидев фотографии, лежащие на том же месте. Достаю все, и здесь их так много. Довольно хорошие снимки. Я бы даже забрала себе некоторые. Перебирая фотографии, смотрю на себя, вспоминаю прошлое, и становится грустно.

Полностью пребывая в своих мыслях, я не слышу, как входит Дерик, становясь у меня за спиной. Только когда его ладонь ложится мне на руку, держащую фотографию нас с Дином в одном из кафе, вздрагиваю и поворачиваю голову.

– Прости, я… это всё равно уже не тайна, – шепчу я.

– Для меня это тайна. Личная тайна. – Дерик забирает фото и на моих глазах рвёт её на две части и бросает на пол.

– Зачем ты…

– Этому никогда не бывать. Никогда!

Если бы я была дурой, то решила бы, что Дерик ревнует меня к Дину и к прошлому, но на самом деле всё куда глубже.

– Хорошо, как скажешь, – печально собираю фото и возвращаю их в тумбочку.