Вряд ли в мире было много людей, которые могли бы противостоять этому мужчине, но ситуация, в которой он оказался, не позволяла ему управлять собственной жизнью, не говоря уже о других.

Эта мысль ободрила Брайар, и она снова потянулась к его рубашке, но затем замерла, глядя на него. Каллаган приподнял бровь, явно заинтригованный этой паузой. Собравшись с духом, девушка схватила подол рубашки и потянула ее вверх. Он поднял руки, и Брайар сняла рубашку через голову и положила ее на кровать рядом с ним.

Заключенный опустил руки на матрас, сидя перед ней с обнаженным торсом. Его тело было просто невероятным. Даже покрытый кровоподтеками, он походил на готового к битве воина.

Брайар была медсестрой. И уже видела Каллагана полуобнаженным. Он был заключенным. Преступником. Она не должна была так на него реагировать. В этот момент Брайар пообещала себе воспользоваться предложением Лорел. Ей было необходимо побывать на свидании с мужчиной. Прошло слишком много времени с тех пор, как она с кем-нибудь целовалась. И еще больше времени с тех пор, как у нее была интимная близость. Брайар решила, что во всем виноват ее сексуальный голод.

Она прищурилась, разглядывая тело Каллагана с выражением профессионального интереса. Во всяком случае, Брайар очень надеялась, что ее лицо выражало именно это. При виде кровоподтеков на его ребрах она покачала головой и, подняв руку, провела пальцами по гладкой коже.

– Все еще болит? Вам не следовало снимать повязку.

Брайар нажала чуть сильнее, и у Каллагана вырвался еле слышный стон.

– Она мешала мне двигаться.

– Вы двигались, находясь в одиночной камере? – спросила девушка.

– Я не люблю бездействие.

Уголок его рта приподнялся. Он явно насмехался над ней.

Брайар подала ему рубашку.

– На несколько ближайших недель вам следует ограничить двигательную активность. Никаких серьезных нагрузок.

Губы мужчины изогнулись в усмешке, как будто она сказала что-то забавное.

– Почему мне кажется, что вы не собираетесь следовать моему совету? – спросила девушка.

– Мне бы и в голову не пришло ослушаться вас, сестра Дэвис. – Каллаган натянул рубашку, все еще усмехаясь. Одевшись, он встал с кровати и выпрямился. – Теперь все?

Брайар сделала шаг назад.

– Да. Теперь, кажется, все. Я попрошу прислать надзирателя.

– Благодарю.

Толкая перед собой тележку, она бросила взгляд через плечо. Никто из заключенных не торопился покинуть медпункт, это она уже заметила. Все с удовольствием лежали на накрытых серыми одеялами кроватях, не выказывая ни малейшего желания вернуться в камеру. Но Каллагану, похоже, не терпелось отсюда уйти. Возможно, потому что его ожидало возвращение к товарищам по несчастью. А возможно, он не любил врачей. Или больных.

Вот только он не был брезгливым. Нет. Брайар подумала о том, что ему не нравится она. Что он пытается от нее отделаться. Эта мысль была нелепой. Такой мужчина, как он, наверняка не боялся никого и ничего.

И уж совершенно точно он не боялся ее.


Нокс слегка повращал плечами, входя во двор и вдыхая свежий воздух. Он надеялся, что в ближайшее время ему не придется посещать медпункт. Нокс знал, что миновать карцера ему все равно не удастся – это были местные реалии, избежать которых невозможно, – особенно когда ты являешься приближенным Райда. Райд собрал одну из самых крупных группировок в «Девилс Рок» с множеством связей как внутри тюрьмы, так и за ее пределами. Но это, в свою очередь, означало, что все, кто не входил в нее, стремились ее разрушить.

Нокс был реалистом. Но он надеялся на то, что ему больше не придется бывать в медпункте и страдать от прикосновений медсестры Дэвис. Уж лучше карцер.

Он глубоко вздохнул, наслаждаясь свежим воздухом, в котором отчетливо ощущался запах пота, и открытым пространством двора. Мужчине никак не удавалось избавиться от преследующего его сладкого аромата.

Нокс снова мог дышать. Его больше не окружали стены, которые как будто наваливались на него, угрожая раздавить. И хотя среди других заключенных Ноксу приходилось постоянно быть начеку, здесь было лучше, чем в карцере. Он предпочитал опасность лишенному воздуха и света помещению.

Оценивая обстановку, Нокс обвел быстрым взглядом двор. Расслабляться не следовало. Никогда нельзя было исключать вероятность того, что кто-то из новеньких попытается свергнуть его с пьедестала и тем самым заработать себе авторитет. Ноксу уже неоднократно пытались сунуть заточку под ребра.

Норт заметил брата сквозь колышущиеся волны жара, поднимающиеся от земли, и направился к нему непринужденной походкой, длинноногий, жилистый, похожий на волка. Нокс с облегчением вздохнул. Всякий раз, попадая в карцер, он тревожился о Норте – все ли у него в порядке, не угрожает ли ему опасность. Больше всего Нокс опасался, что его брат погибнет именно из-за того, что его не будет рядом. Он и так уже многого лишился и не мог потерять еще и Норта.

Брат был почти одного с ним роста – чуть больше шести футов, – но для Нокса он все равно оставался малышом, за которым необходимо было присматривать. Тем самым малышом, который бегал следом за ним и его друзьями, умоляя взять его с собой, который подсматривал за Ноксом, когда тот целовался с Джиной Багданелли.

Расстояние между братьями сокращалось. Они всматривались в лицо друг другу, и Нокс вдруг понял, что Норт чувствовал то же, что и он: каждый миг разлуки он тревожился о брате.

За Ноксом наблюдал не только брат. Он ощущал на себе взгляды многих заключенных. Они оценивали его состояние, выискивали слабые места в надежде, что он все еще не оправился от ран, что отсидка в карцере его каким-то образом ослабила, нанесла ущерб его рассудку или телу. Он просто обязан был каждый день, каждую минуту выглядеть сильным. Крепким. Несгибаемым.

Остановившись перед братом, Норт протянул ему руку:

– Привет, мужик. – Он посмотрел на свежий шрам у Нокса на лбу, а затем обвел взглядом его тело с головы до ног – явно ища другие травмы, скрытые под белой тюремной униформой. – Ты в порядке?

Нокс кивнул:

– Ага. – Он показал на голову. – Это так, ерунда. Мой череп подносом не проломить.

Норт улыбнулся, сверкнув белыми зубами. Улыбчивость брата не переставала удивлять Нокса. Даже проведя восемь лет в этой адской дыре, Норт продолжал сохранять оптимизм.

Нокс нахмурился, и Норт вздохнул, перестав улыбаться. Старший брат много раз корил младшего за улыбчивость. Его могли счесть слишком мягкотелым. Кроме того, Нокс беспокоился из-за внешности Норта. Он был чересчур смазливым, и улыбка еще больше это подчеркивала. Нокс знал, что и сам недурен собой, и, до того как сел в тюрьму, он пользовался успехом у девушек. Но фотографии Норта можно было бы печатать на обложке глянцевого журнала… или на билборде, рекламирующем одеколон. У них обоих были темные волосы, но глаза у Норта были темно-карими. И в их глубине, несмотря на все то, что ему пришлось пережить, таился теплый свет.

Первый месяц в «Девилс Рок» стал для обоих братьев сущим адом. Они с трудом защищали друг друга. Жизнь обоих висела на волоске, когда Райд взял их к себе в группировку. Возможно, он долго и пристально наблюдал за тем, как они дерутся, и счел их достойными такой чести. А возможно, просто пожалел. Юные симпатичные ребята не продержались бы долго.

Нокс знал, что он в долгу перед Райдом. К счастью, тот никогда не просил братьев Каллаган сделать что-либо, что противоречило бы их убеждениям. Нокс думал, что если это когда-нибудь произойдет… Что ж, тогда он и решит, как поступить.

– Скины злятся, но сидят тихо.

Нокс фыркнул:

– Они побоятся высовываться.

Норт кивнул. Они вместе прошли в ту часть двора, где Райд и еще с десяток парней из их группировки играли в баскетбол.

– Да, все тихо. Не считая двух мальков, которые начали мутить воду.

– Что там еще? – пробормотал Нокс, останавливаясь возле играющих.

Громила Райд был без рубашки, и его загорелая кожа, под которой играли мускулы, лоснилась от пота. Он непринужденно вел мяч, поглядывая на игроков защиты.

Обводя их одного за другим, он казался на удивление грациозным. Легкий финт, и его локоть врезался в нос другого парня – за такое в цивилизованном мире его бы тут же вышвырнули с площадки. Брызнула кровь, и игрок упал. Райд не остановился, а продолжил дрибблинг. Еще секунда – и мяч влетел в кольцо, заставив его завибрировать.

– Говорят, эти недоумки решили захватить медпункт, – продолжал Норт.

Нокс резко развернулся к брату, подобравшись, словно пантера перед прыжком:

– Что?

– Ага. Тут только и болтовни, что о новой медсестре. Ты ее, наверное, видел. Старик Смайти больше ни о чем говорить не может. Черт возьми, все внезапно начали жаловаться на пищевое отравление, лишь бы попасть в медпункт и поглазеть на нее…

Дальше Нокс уже не слышал: слова брата заглушил рев крови у него в ушах. Он развернулся, осматривая двор в поисках двух новых мальков, о которых говорил Норт. Нокс помнил их. Они слишком много болтали и бóльшую часть времени выгребали то, что «выписывали» им другие заключенные. Эти доходяги сидели за вооруженное ограбление. Оба были рецидивистами и на этот раз получили пожизненное.

– Где они? – резко спросил Нокс.

Брат удивленно посмотрел на него, сдвинув темные брови.

– Они оба притворились больными. Пожаловались на тошноту и все такое. Надзиратели увели их минут двадцать назад.

Видимо, он с ними разминулся.

Рев в ушах сменился глухим звоном. Нокс представил медсестру Дэвис рядом с этими мерзавцами и похолодел. Перед его мысленным взором промелькнуло лицо Кэти. Насильники растоптали ее юность, ее невинность, оставив пустую оболочку с потухшими глазами.