А его здесь, судя по всему, хватит надолго; по приблизительным подсчетам геологов, здешние недра хранили в себе запас этого драгоценного металла на полтора миллиарда долларов. Те миллионы, которые уже успели извлечь из земли, составляли лишь сотую долю того, что здесь находилось.

Сирена поначалу решила, что они отправились на прогулку, чтобы посмотреть на опустошенный город и строительство новых зданий. Но после того как Вард прокатил ее по улицам из конца в конец Криппл-Крика, а потом свернул на дорогу, ведущую в шахтерский поселок Виктор, Сирена бросила на него удивленный взгляд. Но он, даже если и обратил на это внимание, не подал виду, не стал ей ничего объяснять.

Неважно, куда они сейчас едут. День для прогулки самый подходящий. Погода снова сделалась теплой, похолодание кончилось. Воздух казался чистым и свежим, холмы покрылись зеленью, у цветов и деревьев начинался новый жизненный цикл. Над головой пролетела сойка и, опустившись на камень, издала хриплый крик. Бурундук перебежал дорогу прямо перед коляской и уселся на задние лапки на обочине, поглядывая на них. Солнечные лучи нежно ласкали кожу лица Сирены; свежий ветер с континентального водораздела, казалось, гнал из головы воспоминания о мрачной зиме.

Мысли Сирены вернулись к картине, которую они только что видели в городе. Кроме «Старой усадьбы», от огня уцелело всего несколько зданий: новое депо Центральной железной дороги, больница, немного жилых домов в западной части города. Повезло также дому Консуэло и Дому Успокоения.

— Мне жаль «Эльдорадо», — проговорила Сирена.

— Можешь не сожалеть.

— Ты будешь его восстанавливать?

— Нет, — ответил он решительно, — с этим покончено.

— Я рада. — Пришел конец не только «Эльдорадо». Консуэло уехала. Натан, Лесси, Перли, старейшина Гриер — все они были теперь мертвы. Вместе с ними из ее жизни многое ушло в прошлое, как и из жизни Варда тоже. Что теперь ждет их обоих впереди?

— Тебе не приходило в голову вернуться в Натчез? — спросила Сирена.

— Раньше — часто. Теперь нет. Что-то в этих местах влечет меня к себе… горный воздух, прохлада. Не знаю, но на тебя это тоже со временем подействует. А ты сама как считаешь? У тебя ведь остались родственники в Луизиане, так?

— Нет, они мне больше не родственники. Они отказались от моих родителей и от меня тоже. Если два года назад они не хотели иметь с нами никаких дел, не думаю, что они захотят признать меня сейчас. Нет, в Луизиане мне делать нечего.

Некоторое время назад она поняла, что не сможет вернуться, да ей больше и не хотелось возвращаться. Но сейчас речь шла об одиночестве. Ей стало бы куда легче, если бы за прошедшие несколько дней Вард хотя бы намекнул, что их теперешние отношения останутся такими и в будущем. Однако она не находила этому никаких подтверждений. Он упорно избегал разговора на эту тему, точно так же, как не желал вспоминать об ужасной смерти Перли и старейшины, чьи обгорелые тела покоились на кладбище на горе Пиза. Сирена знала, что Вард даже послал Перли цветы на гроб. На похороны он прийти не смог, и на могиле, насколько она знала, тоже до сих пор не был.

Сирена не слишком волновалась из-за того, что Вард испытывал к покойной жалость и считал себя виновным в ее горестной судьбе. Ее беспокоило, что он мог точно так же смотреть и на отношения с ней.

Несколько минут они ехали молча. Наконец Сирена рассеянно проговорила:

— Если бы я знала, что мы так далеко поедем, я бы захватила с собой что-нибудь поесть.

— Осталось уже немного, — ответил он.

Сирена посмотрела на него из-под опущенных ресниц. Ей показалось, что Вард неожиданно побледнел и его лицо сделалось мрачным. Сирена уже собиралась спросить, куда он ее везет, но в последний момент передумала. Если его настроение соответствует виду того места, куда они направлялись, ей лучше подождать и увидеть все самой.

Они свернули с главной дороги на узкую колею, поднимавшуюся к гребню горы. Ближе к вершине колея наконец исчезла. Вард отпустил вожжи и вышел из экипажа.

— Дальше мы пойдем пешком, — сказал он, пристально посмотрев на Сирену светящимися зелеными глазами.

Он помог ей выбраться из коляски и привязал лошадей. Вард поддерживал спутницу под локоть, пока они поднимались по склону, тяжело дыша в разреженном воздухе.

Добравшись до самой верхней точки, они наконец остановились Невдалеке виднелась шахта «Анаконда», окружающие ее постройки и горняцкий поселок. Позади высились покатые склоны горы без единого деревца на них, а за ними — заснеженные цепи Сангре-де-Кристо.

Еще ближе, на пологом склоне, громоздились желтые, серые и оранжевые кучи породы, выброшенные из узкой щели в земле, словно грязь из норы суслика. Над ними возвышалось несколько покосившихся, иссеченных ветрами и дождем столбов. На одном из них виднелась прибитая широкая доска с полустершимся именем. Это был чей-то старательский участок, место, где кто-то работал не покладая рук в надежде обрести богатство, пока не растратил все силы, разбивая гранит, поблескивающий теперь на солнце вкраплениями кварца.

— Ты знаешь, что это? — спросил Вард, указав на сваленные горой камни.

— Это чей-то участок.

— Да, но как он называется?

Сирена подошла поближе к столбу с доской. Прищурившись, она с трудом разобрала надпись. Участок назывался Дрэгон-Хоул.

— Дрэгон-Хоул, — повторила она тихим голосом. Потом ее глаза неожиданно расширились. — Это?..

— Да, тот самый. Хочешь посмотреть?

Побледнев, Сирена вздернула подбородок.

— Вряд ли.

— А я советую взглянуть, — усмехнулся Вард и слегка подтолкнул ее вперед.

В его голосе звучали металлические нотки. На мгновение Сирену охватил страх, дрожью отозвавшийся во всем теле. Высвободив руку из ладони Варда, она отошла в сторону и заглянула прямо в его зеленые глаза, с игравшими в них золотистыми искорками. Это предало ей храбрости, и она наконец приблизилась к вырубленной в горном склоне норе.

Шахта оказалась не очень глубокой, не больше восьми футов. На дне лежало несколько небольших кучек свалившейся сверху породы — немного грязи пополам с камнями, но стены оказались такими же твердыми, как и пол. Она не увидела ничего, кроме порыжевшей сосновой хвои и молодых игл, занесенных сюда ветром; ни скрюченной человеческой фигуры, ни разложившегося тела, ни истлевшего скелета. Она не заметила никаких признаков того, что Отто Бруин когда-либо находился в этой норе под названием Дрэгон-Хоул.

Сирена стремительно обернулась.

— Где он? Где Отто?

— Не имею понятия. Когда я вернулся за ним в ту ночь, он очень сожалел о том, что с ним случилось, однако выглядел вполне живым. Я предложил ему или остаться навсегда в этой норе, или взять лошадь, на которой я его сюда привез, и убираться из этих мест как можно скорее. Он счел более мудрым последнее предложение.

— Значит, я его не убила?!

— К сожалению, нет.

Сирена стояла ошеломленная, не в силах осознать свалившуюся на нее новость.

— Но ты… ты же сказал, что оставил его здесь! Рассказал об этом во всех подробностях.

— Должен признать, у меня получился неплохой рассказ.

Несмотря на веселый тон, взгляд его по-прежнему оставался мрачным.

— Но… зачем? Вард, почему?..

— А ты не догадалась? Я хотел, чтобы ты стала моей, Сирена, любой ценой. Но ты вышла за Натана. Я понимал, что ты не станешь встречаться со мной тайком от него, даже если я тебе и нравился, в чем, кстати, у меня имелись все причины сомневаться.

— Значит, ты шантажировал меня на пустом месте?

— Риск стоил того.

Ветер ворошил его волосы, трепал ворот рубашки, который он выпустил поверх вельветовой куртки, так что его концы хлестали Варда по худым щекам. Порывы ветра прижимали к телу Сирены серо-лиловые юбки, подчеркивая безупречные очертания фигуры.

— Ты заставил меня считать себя убийцей, думать, что я застрелила человека… Боже мой!

— Ради бога, Сирена, — сказал Вард хрипло, — не надо на меня так смотреть. Я бы жизни не пожалел, лишь бы ты меня простила, но только ты вряд ли ее возьмешь. Тебе пришлось немало выстрадать, но я сам переживал в тысячу раз сильнее из-за того, что натворил. Наша сделка доставляла мне удовольствие, но всякий раз, когда я смотрел в твои глаза, я видел в них только презрение, которого я вполне заслуживал; даже сжимая тебя в объятиях, я понимал, что ты не принадлежишь мне.

— Как ты мог так поступать, если я тебе нравилась?

— Нравилась? Это слишком слабое слово, чтобы выразить мои чувства по отношению к тебе. Я люблю тебя, Сирена. Вот почему я так хотел, чтобы ты осталась со мной. Любой ценой…

— Но ты же покидал меня снова и снова.

— Что за жизнь ждала тебя в «Эльдорадо»? Мне следовало сменить занятие. В первый раз я поехал в Денвер в надежде заработать состояние на приисках. Убедившись наконец, что трачу деньги впустую, я решил искать золото в горах. Мне не повезло и там, хотя, стоило мне уехать, мой участок оправдал себя, но я уже не мог что-либо изменить. И потом, когда Натан умер, мне нужно было оставить тебя одну в Бристлеконе, потому что со мной тебя ждала опасность. А знал, что Перли что-то замышляла, но не знал, что именно. Мне показалось, что, если я вернусь в «Эльдорадо», она остановится. Я снова ошибся и чуть было не лишился всего — я едва не потерял тебя.

— На твоем месте я бы не стала об этом вспоминать. Ведь ты тоже чуть не погиб.

— Я забыл все, кроме твоих слов, когда ты заявила этому маньяку, что любишь меня. Умоляю, Сирена, теперь, когда ты все знаешь, скажи правду. Солгала ли ты тогда в горячке спора или произнесла те слова от всего сердца?

— О, Вард, — прошептала она, почувствовав, как к горлу подступил комок.

Приблизившись к Варду нетвердой походкой, Сирена бросилась к нему в объятия. Он повернулся, не выпуская ее из рук, и осторожно поставил на камни горного склона. Светлое голубое небо над их головами, казалось, закружилось стремительным ослепляющим водоворотом.