— Но, миссис О'Хара…

— Теперь я не стану скрывать, что очень разозлилась, когда вы вместо Варда вышли за мистера Бенедикта, но это сейчас уже ничего не значит. Я только хочусказать, что рада, что вы наконец опомнились и решили сделать Варда счастливым. Видит Бог, уж кто-кто, а он-то точно этого заслуживает.

— Но если вы имеете в виду, что я должна выйти за него замуж, он не сделал мне предложения после того, как погиб Натан.

— Дайте ему время, подождите. Он самый лучший из всех мужчин на свете. И он вас не подведет, я в этом не сомневаюсь.

Спорить с ней не имело смысла. Сирена также не желала ей говорить, в чем она подозревала ее «самого лучшего из мужчин». Она предпочитала улыбаться, со всем соглашаться, ничем не выдавая разрывающую сердце боль.


Три дня спустя появился наконец инженер Паттерсон. Он держался с какой-то нервозной принужденностью. Сирена приняла его в кабинете, где перед этим просматривала бумаги Натана. Миссис Иган предложила принести джентльмену чай. Сирена кивнула и пригласила гостя присесть.

Обменявшись общими фразами о необычно жаркой для этого времени года погоде, о том, что горячие ветры уже успели иссушить все вокруг, они принялись обсуждать то, как расширяется район приисков и каковы цены на золото. От этой темы они наконец перешли к разговору о «Сенчури-Лоуд» и, естественно, о подъемнике, из-за которого простаивала шахта.

Инженер зажал узкие руки между колен и, нахмурившись, подался вперед.

— Я должен вам кое-что рассказать о подъемнике и клети, миссис Бенедикт. Вам это, наверное, не понравится, но вы обязаны это знать.

Сирена почувствовала, как кровь отхлынула от лица.

Неужели он обнаружил, из-за чего сломался механизм, и узнал, кто это сделал и зачем?

Он глубоко вздохнул, взглянул на нее, а потом опять отвернулся.

— Простите, миссис Бенедикт, но я должен признаться, что в смерти вашего мужа виноват я.

В тишине было слышно, как завывает за окном ветер и как миссис Иган что-то напевает в столовой.

— Вы? — прошептала Сирена. Инженер печально кивнул.

— Я позволил мистеру Бенедикту уговорить меня разрешить ему собирать подъемник самому, Я дал убедить себя в том, что смогу руководить сборкой прямо с постели в гостинице. В этом заключалась моя ошибка.

— Но вы ведь были больны, не так ли? — спросила Сирена. Ее голос звучал странно. Она вздрогнула, услышав стук открывшейся и закрывшейся входной двери и последовавший затем звук шагов поднимавшегося по лестнице человека. Это, наверное, вернулся Вард. Он больше не оставался в «Эльдорадо» после обеда и по вечерам, хотя каждое угрю уезжал в город.

— Да, я болел, за мной смотрел врач, но это не оправдание. Я должен был настоять на своем присутствии при сборке, проследить, чтобы все сделали правильно. Если бы я занимался своим делом, ничего бы не произошло.

— Вы сказали… там что-то с механизмом… вы нашли неисправность?

— Да.

Инженер пустился в долгие объяснения, из которых Сирена не поняла ни слова, но ему, похоже, становилось от этого легче. Сирена слушала, вцепившись пальцами в подлокотники кресла. Когда он закончил, она спросила:

— Вы уверены, что подъемник упал не потому, что его кто-то… испортил?

— О нет, миссис Бенедикт. Такое просто не могло случиться. Я в этом не сомневаюсь, потому что я тогда уже встал с постели и сам следил за последней проверкой. Я стоял в шести футах от рычагов управления, когда подъемник упал.

К глазам Сирены подступили слезы, они повисли на ресницах и покатились по щекам. Стоило ей наклонить голову, как они потекли еще сильней. Сирена стала судорожно искать носовой платок.

— Миссис Бенедикт, простите, — проговорил инженер дрожащим от страха голосом, — я не хотел вас расстраивать. Я умоляю вас.

Сирена высморкалась и глубоко вздохнула, неожиданно почувствовав облегчение.

— Нет-нет, все в порядке. Я… я не виню вас, мистер Паттерсон. Похоже, мой муж был сам виноват. Он слишком торопился. Вы не должны казнить себя за то, чего не могли изменить. Я знаю, каким делался мистер Бенедикт, если ему чего-то очень хотелось.

Они выпили чаю, а потом, немного успокоившись, заговорили о починке подъемника. В том, что лифт будет работать, не оставалось сомнений: требовалось только правильно собрать его. «Сенчури-Лоуд» станет первой шахтой с этим современным устройством, как того хотелось Натану.

Инженер ушел, и Сирена осталась одна. Значит, Вард не виноват. Все, в чем она его обвиняла, оказалось неправдой. Он не продавал ее за деньги, не преследовал ее из-за того, что она была молодой и богатой вдовой, не убивал Натана. Как же она могла так ошибаться? Неужели ей хотелось думать только о плохом? Неужели это на самом деле так? Она использовала эти ложные обвинения как ширму, чтобы не страдать от того, как он с ней обходился. Она не сомневалась в уликах, которыми располагала. Теперь, когда все ее умозаключения оказались разрушены, она чувствовала себя немного странно, словно у нее что-то отняли. Она не знала, что подумать, не представляла, что скажет Варду, когда увидит его снова.

Однако при встрече с ним она не сказала почти ничего из того, что полагалось говорить в таких случаях. Сирена медленно поднялась по лестнице. Она не нашла Варда ни в его комнате, ни в ее спальне. Увидев, что дверь в детскую открыта, Сирена направилась туда.

Переступив порог, она остановилась. Вард стоял возле кроватки и глядел на нежно ворковавшего, улыбавшегося малыша. Его лицо преобразилось, сделалось мягче, хотя взгляд темно-зеленых глаз по-прежнему оставался сумрачным. Стоило Сирене войти в комнату, как Вард тут же обернулся. Выпрямившись, он дотронулся кончиками пальцев до пухлой щечки Шона и прикрыл одеяльцем ножки мальчика, которыми тот отчаянно сучил. На минуту он замер, потом повернулся и подошел к Сирене. Шон заплакал, из темноты сразу выступила Мэри и, взяв ребенка на руки, прижала к своей груди.

— Неужели она думает, что я могу навредить собственному ребенку? — спросил Вард и провел рукой по волосам, этим жестом словно выражая тревогу.

— Если бы Мэри так показалось, она бы вообще не подпустила тебя к нему. Просто она тебя мало знает и поэтому так внимательно следит за малышом.

— Ей больше не придется волноваться. Я уезжаю.

Сирена остановилась посреди комнаты.

— Что?

— Я напрасно сюда приехал; мне давно следовало это понять. Вместо того чтобы защищать тебя, я дал повод для слухов, и твоему сумасшедшему старейшине тоже теперь есть о чем поговорить.

— Это… Это единственная причина?

Сирена с трудом выдавливала из себя слова. Казалось, она совсем не стремилась его удержать, скорее наоборот.

— Нет, не единственная. В городе говорят самое разное насчет твоих перемен на «Сенчури-Лоуд». Владельцы шахт убеждены: либо тебя к этому подталкиваю я, поскольку все твои новшества почти в точности соответствуют тому, что я уже ввел у себя, либо ты лишь пытаешься изображать из себя хозяйку и все твои потуги не стоит принимать всерьез.

— Значит, я сделала то же, что и ты? Я не знала.

— Это уж конечно, ты ведь не захотела разговаривать со мной о делах.

— Я не думала, что тебя это заинтересует. Он покачал головой.

— А если точнее, ты боялась, что я возьму все в свои руки, так ведь? Но не в этом дело. Ты не обсуждала их ни с кем из других хозяев тоже, они считают такое поведение безответственным, но чего еще можно ожидать от женщины, которая затаскивает к себе в постель мужчину на следующий день после смерти мужа?

Сирена ответила ему холодным взглядом.

— У меня не было выбора.

— Им это неизвестно. Но они наверняка сразу это заметят, если ты выставишь меня вон.

— Меня не волнует их мнение, — бросила Сирена.

— Возможно, только ты станешь обращать на него внимание, когда Шон подрастет, пойдет в школу и начнет дружить с детьми богачей.

— До этого еще далеко. А сейчас мне все равно. Только мне, может быть, совсем не хочется выставлять тебя вон, совсем!

Он пристально посмотрел на нее, в его зеленых глазах загорелись золотистые огоньки. На мгновение Сирене показалось, что он подойдет к ней, прижмет ее к себе. Она подалась к нему.

Неожиданно лицо Варда вновь сделалось суровым.

— В этом случае, как и тогда, — сказал он жестко, — у тебя нет выбора.

Стремительно повернувшись, он зашагал прочь.

— Вард! — воскликнула она.

В ответ послышался лишь звук шагов по лестнице и стук закрывшейся двери.

23.

Он ушел. Дом сразу сделался невероятно пустым. Похоже, Вард Данбар оставил в Бристлеконе след столь же быстро, как и в сердце Сирены. Почему он ушел так неожиданно? Этот вопрос два дня не выходил у нее из головы вместе с причинами, о которых он сказал. Размышляя об этом, она все время приходила к выводу, что Вард расстался с ней ради ее репутации. Если она не ошибалась, если в этом заключалась настоящая причина его ухода, тогда все можно было легко исправить. Он мог на ней жениться. Но предложения он ей не делал. По-видимому, ему этого не хотелось, по крайней мере сейчас. Она упустила шанс стать для него чем-то большим, чем обычная любовница.

Пусть будет так. После всего, что между ними произошло, они вряд ли смогли бы найти счастье. Она прекрасно обойдется и без него. Она вообще отлично проживет одна. Она теперь богатая женщина, богатая и независимая. Никто ей не нужен, а меньше всего этот мужчина, предпочитающий держать свои тайны при себе и страдать от непонимания, нежели ущемлять собственную гордость.

К черту его! Как он посмел бросить ее именно тогда, когда она хотела просить у него прощения за все свои напрасные обвинения? Чего он добивался, оставляя ее в таком расстройстве? Это сводило ее с ума. Рано или поздно, но им все равно придется выяснить этот вопрос.

Пожалуй, скорее поздно, чем рано. Сирена сомневалась в том, что сейчас может разговаривать спокойно, как, впрочем, и в том, что у нее были серьезные причины огорчаться. Тем временем погода сделалась теплой и солнечной, наступила настоящая южная весна. Ей нужно съездить в город, в Дом Успокоения, и посмотреть, как там идут дела. Она побудет некоторое время с монахинями, потом, может быть, навестит Консуэло. Но она ни за что, ни при каких обстоятельствах даже и не посмотрит в сторону Мейерс-авеню и «Эльдорадо».