Тишина. Лочен смотрит на учительницу, его плечи быстро поднимаются и опускаются. “Не реагируй”, - молча прошу я, прижимая к губам костяшки пальцев.

— Послушайте, думаю, нам нужно предупредить органы, — теперь говорит директор. — Уверен, что это ложная тревога, но, очевидно, нам нужно подстраховаться.

Теперь Лочен идет на попятную, дергая себя за волосы в характерном жесте крайнего беспокойства.

— Да, конечно. Но вы можете просто дать нам минуту?

Он отходит от двери кабинета и быстро идет вперед.

— Мая, они хотят вызвать полицию… — его голос дрожит и лицо блестит от пота. — Они придут в дом. Мама — она должна будет участвовать… Она была трезвой?

— Я не знаю. Она определенно страдала от похмелья!

— Может быть… может быть, я должен остаться здесь и дождаться полицию, пока ты отправишься домой и попытаешься привести ее в чувство… Спрячь все бутылки и открой все окна, — он больно вцепляется в мою руку. — Сделай все, что можешь, чтобы избавиться от запаха. Скажи ей, чтобы она плакала, или что-нибудь, чтобы это выглядело, как истерика…

— Лочен, я поняла, я все сделаю. Иди и звони в полицию. Я сделаю все, чтобы они никогда не узнали…

— Они заберут детей и разлучат нас, — его голос прерывается.

— Нет. Лочи, вызови полицию — это более важно!

Отступая назад, он прикладывает ладони к носу и рту, его глаза расширены, и кивает мне. Я никогда не видела его таким испуганным. Затем он поворачивается и идет обратно по коридору в кабинет.

Я срываюсь на бег в сторону тяжелых двойных дверей в конце коридора. Под ногами ритмично мелькает черно-белый линолеум. Яркие цвета на стенах, кажется, плывут… Неожиданный крик позади меня распарывает мою грудь как пуля.

— Они нашли номер Сандры!

Приложив руку к двери, я останавливаюсь. Лицо Лочена светится от облегчения.

Когда после еще одного тягостного десятиминутного ожидания мы выходим через школьные двери, Тиффин надувает розовые пузыри, у него рот полон жвачки, а Уилла размахивает леденцом на палочке.

— Смотрите, что у меня есть!

Я так крепко обнимаю Уиллу, что чувствую, как бьется ее сердце. В лицо мне лезут ее волосы, пахнущие лимоном, и я лишь могу сжимать ее, целовать и пытаться удержать в своих объятиях. Лочен одной рукой обнимает Тиффина, когда тот извивается и хихикает в его руках.

Ясно, что ни один из них не имеет понятия, что что-то не так, поэтому я прикусываю язык, чтобы не заплакать. Сандра оказывается не кем-то ужасным, а пожилой дамой — няней одного из мальчиков из другого класса. По ее словам, сразу после четырех часов дня ей позвонила Лили Уители, объяснив, что она заболела, не может выйти из дома и попросила оказать ей услугу — забрать детей. Сандра любезно вернулась в школу, увела Уиллу и Тиффина и попыталась завезти их обратно домой. Но когда она позвонила в дверь, ей никто не ответил, поэтому она оставила в двери записку и увезла их в дом своего подопечного, ожидая телефонного звонка Лили.

Пересекая детскую площадку, я крепко за каждую руку держу Тиффина и Уиллу и изо всех сил стараюсь участвовать в болтовне об их такой неожиданной “игровой встрече”. Краем уха я слышу, что Лочен благодарит Сандру, и вижу, как он пишет ей свой номер мобильного и просит звонить ему, если Лили снова попросит ее об “услуге” такого рода. Как только мы выходим из школы, Тиффин хочет вырваться из моей хватки, разыскивая в канаве что-то, что можно попинать и погонять по дороге. Я говорю ему, что полчаса поиграю с ним в “морской бой”, если он будет держать меня за руку до самого дома. На удивление он соглашается, подпрыгивая как йо-йо у меня на руке, готовое выскочить из углубления, но мне все равно. Пока он держит меня за руку, мне правда все равно.

Всю дорогу домой мы идем за Лоченом. Он шагает впереди, но что-то останавливает меня от того, чтобы догнать его. Тиффин и Уилла, похоже, не возражают: у них все еще полно историй о новой Плей Стейшн, которую им довелось опробовать. Я начинаю растолковывать им о том, как опасны незнакомцы, но выясняется, что няня Каллума уже забирала их несколько раз.

Как только мы заходим, Тиффин и Уилла замечают мать, все еще в полу обмороке сидит на диване. С возгласами они бегут к ней, довольные тем, что на этот раз она дома, поэтому их истории льются с новой силой. Мама приоткрывает свое лицо, выпрямляется и смеется, крепко обнимая их.

— Мои маленькие зайчики, — говорит она. — Вы хорошо провели время? Знаете, я весь день скучала по вам.

Я стою в дверном проеме, острый край косяка впивается мне в плечо, и молча наблюдаю эту разворачивающуюся передо мной небольшую сцену. Тиффин хвастает своими навыками жонглирования старыми теннисными мячами, а Уилла пытается заинтересовать маму настольной игрой “Угадай кто?”. Мне требуется минута, чтобы осознать, что Лочен скрылся наверху в тот момент, когда мы вошли в дом. Совершенно усталая, я отхожу от гостиной и медленно поднимаюсь по ступеням. Сверху с чердака доносится музыка, заверяя меня в том, что, по крайней мере, третий ребенок добрался до дома без происшествий. Я захожу в свою комнату, сбрасываю пиджак и галстук, скидываю обувь и опустошенная падаю на кровать.

Должно быть, я задремала, пока не услышала крик Тиффина:

— Ужинать!

Я сажусь на кровати и обнаруживаю, что маленькую комнату заполняет голубоватый сумрак. Убрав волосы с лица, я сонно топаю вниз.

Атмосфера на кухне раздражает. Мама превратилась в бабочку: вся в тонких юбках, летящих рукавах и ярких цветах с узорами. Она приняла душ и вымыла голову, очевидно, уже оправившись от своего недавнего приступа гриппа. Но яркий макияж выдает ее: она определенно не остается сегодня вечером дома, чтобы посмотреть “Истэндеров”. Она приготовила что-то вроде печеных бобов с сосисками, которые Кит презрительно тычет вилкой. Тиффин и Уилла сидят рядом с предательскими следами от шоколада вокруг ртов, болтая ногами в попытке пнуть друг друга под столом и игнорируя неаппетитную смесь, лежащую перед ними.

— Это не еда, — упершись головой на руку, Кит сердито смотрит вниз на свою тарелку, стряхивая кусочки сосиски с нее. — Можно мне выйти?

— Просто заткнись и ешь, — нехарактерно для себя рявкает Лочен, доставая из шкафчика стаканы. Кит уже готов возразить, но потом, кажется, передумывает и снова начинает ковырять свою еду. Тон Лочена дает понять, что сейчас не время для спора.

— Что ж, налетайте — говорит мама с нервным смешком. — Знаю, что я не самый лучший повар в мире, но я могу заверить вас: на вкус оно гораздо лучше, чем выглядит.

Кит фыркает и бормочет что-то невнятное. Уиила натыкает на зубец вилки один запеченный боб и неохотно подносит его ко рту, осторожно дотрагиваясь до него кончиком языка. С многострадальным вздохом Тиффин набивает сосисками полный рот, а потом его лицо вытягивается, глаза слезятся, он готов или подавиться, или выплюнуть это. Я быстро хватаю кувшин с водой и наполняю стаканы. Наконец, Лочен садится. От него пахнет школой и потом, а его взъерошенные черные волосы резко контрастируют с бледным лицом. Я замечаю, как он стискивает зубы, в глазах — яростный взгляд, а от его тела как белое каление исходит напряжение.

— Мам, ты опять куда-то уходишь сегодня вечером? — спрашивает Уилла, аккуратно отщипывая маленькие кусочки от сосиски.

— Нет, она никуда не уходит, — тихо говорит Лочен, не поднимая взгляда. Под столом я в предостережении наступаю ему на ногу.

Мама обращается к нему с удивлением:

— Дэйви собирается заехать за мной в семь, — протестует она. — Все хорошо, зайчики. Я уложу вас, прежде чем уйти.

— Забудь об этом, — Тиффин сердито бормочет.

— В семь вечера еще рано ложиться спать, — со вздохом комментирует Уилла, нанизывая второй боб.

— Ты не пойдешь никуда сегодня, — ворчит Лочен на нее.

Повисает оглушительная тишина.

— Я же говорил, что он считает, что все здесь решает! — с тарелки поднимает свой взгляд Кит, довольный своей возможностью вмешаться. — Ты позволишь ему командовать собой, мам?

Я бросаю Киту предупреждающий взгляд и качаю головой. Его лицо мгновенно темнеет:

— Что? Мне даже разговаривать сейчас нельзя?

— Ох, я вернусь не поздно, — говорит мама с доброй улыбкой.

— Ты никуда не пойдешь! — внезапно кричит Лочен, ударяя ладонью по столу. Раздает грохот посуды, и все подпрыгивают. Я чувствую, как знакомая напряженная головная боль сжимает мои виски.

Мама прижимает к горлу ладонь и издает пронзительный возглас удивления, вроде визгливого смеха:

— О, вы только послушайте этого большого хозяина, он говорит своей мамочке, что ей делать!

— Вот так живет вторая половина семьи, — бормочет Кит.

Лочен швыряет вилку, его лицо становится красновато-коричневым, на шее выступают связки.

— Два часа назад ты настолько чертовски сильно страдала от похмелья, что не могла выйти на улицу, чтобы сходить в школу за своими собственными детьми, и ты даже не помнишь, что попросила кого-то еще забрать их!

Мама широко открывает свои глаза:

— Но, дорогой, разве ты не рад тому, что я чувствую себя гораздо лучше?

— Твои запойные ночи больше не будут продолжаться! — кричит Лочен, ухватившись обеими руками за край стола так, что его костяшки побелели. — Мы чуть не вмешали сегодня полицию. Никто не имел понятия, где находятся дети. С ними могло произойти что угодно, а ты была слишком не в себе, чтобы заметить это!

— Лочи! — голос мамы дрожит, как у маленькой девочки. — У меня было пищевое отравление. Меня не прекращало тошнить. Я не хотела беспокоить вас с Маей в школе. Что еще я должна была делать?