– Я догадываюсь, что причины дуэли с лордом Белтоном были такими же надуманными?

Фейн неожиданно ухмыльнулся, отчего на его левой щеке появилась ямочка.

– Вообще-то Белтон имел все основания злиться на меня.

Все-таки я переспал с его сестрой. Он заявил, что я соблазнил невинную девицу, и потребовал удовлетворения, если я откажусь на ней жениться.

– Что за ерунда, – мрачно заметил граф, возмущенный несправедливыми обвинениями в адрес друга. – Все знают, что ты никогда не связываешься с девственницами. Я полагаю, что леди была лишена невинности еще до тебя и утверждения лорда Белтона – лишь жалкая ложь?

Рамскар был прав. Фейн избегал невинных девушек, как некоторые сторонятся портовых проституток. К счастью, леди призналась в том, что уже приобрела опыт плотских утех, когда Фейн ясно дал ей понять, что его волнуют вовсе не ее добродетели. Остаток вечера они провели самым приятным для обоих образом.

– Да, к счастью, ты прав. Как я потом узнал, лорд Белтон высказывал такие же претензии еще двум джентльменам. Я с удовольствием немного продырявил его.

– Он получил по заслугам, – с жаром отозвался Рамскар. – Ты ранил его в плечо или в бедро?

Фейн развел руками, выражая свое сожаление.

– Я прицелился слишком высоко. Пуля задела голову, но меня убедили в том, что ему ничего не угрожает.

– Ситуация с Холленсвотом поставила тебя в невыгодное положение. Пока ты не встретишься с ним на поединке, все господа, которые считают себя обиженными, бесконечно будут присылать тебе вызовы.

Именно поэтому Фейн хотел положить конец вражде с бароном, однако не без удовольствия оставлял отметины на телах идиотов, которые так безрассудно провоцировали его на ссору. С другой стороны, герцогиня и его сестра без понимания относились к тому способу, каким он решал возникающие споры. Фейн сомневался, что когда-нибудь сможет постичь женский ум.

– Если так будет продолжаться и дальше, то назначить мне встречу будет сложнее, чем попасть на скачки в разгар сезона.

– Карлайл, я не понимаю, как ты можешь с такой легкостью говорить об этом! Холленсвот бегает по всему Лондону и клянется, что прольет твою кровь при первом же удобном случае, а ты принимаешь вызовы от всех глупцов, которые спешат воспользоваться шансом опередить барона.

– Возможно, я обречен на раннюю смерть. Солити известны тем, что их судьба драматична. Можешь спросить у моего отца, – с горьким юмором отозвался Фейн. – О, я забыл! Ты не сможешь к нему обратиться.

Фейн отошел от Рамскара. Он не хотел ни с кем говорить о своем отце. Ему оставалось только догадываться, утихнет ли когда-нибудь боль в его сердце при воспоминании об ушедшем герцоге.

Даже теперь глубокий голос отца ясно звучал у него в ушах: «Мужчины нашего рода прокляты, Тэм. Имя Солити пробуждает в них самые необузданные желания. Титул и власть, данные им, только подстегивают их на пути к гибели. Мужчины будут презирать тебя, а женщины умолять о том, чтобы стать любовницами в надежде заполучить тебя. Но удача будет даваться тебе дорогой ценой. Наслаждайся и обзаведись наследником, пока можешь, сын мой, потому что ни один Карлайл, получив титул герцога Солити, не доживал до седых волос».

Его отец часто упоминал, что мужчины их рода прокляты.

Герцог не был суеверным человеком, но он верил в проклятие Солити. Хотя многие могли бы обвинить его в том, что он растрачивал свое состояние и вел себя в высшей степени легкомысленно, он жил по своим законам. Он дожил до пятидесяти четырех, прожив дольше, чем его предки. Отец Фейна утверждал, что был первым Солити, голову которого увенчала седина.

Пример отца убедил Фейна в том, что никакого проклятия Солити не существует. На протяжении многих лет он твердил себе, что его предки стали жертвами собственной неосмотрительности и бесшабашности. Проклятие словно освобождало их от ответственности и позволяло плыть по течению, собирая лавры и потакая своим прихотям. Это не означало, что Фейн считал себя лучше своих предшественников. Он тоже мог быть эгоистичным, одержимым, жестоким и слабым перед зовом плоти. Буйный нрав был дан ему от рождения и всячески поощрялся его семьей. Фейн вырос, постоянно бросая вызов смерти.

Рамскар поравнялся с ним.

– Ты думаешь о проклятии?

Фейн выразительно посмотрел на него, и Рамскар заколебался, прежде чем продолжить разговор.

– Я думал, что ты считаешь проклятие Солити выдумкой. Фейн остановился и в волнении ударил себя прутом по плечу.

– Так и есть.

– Тогда почему ты ведешь себя так, словно тебе все нипочем? – не скрывая раздражения, спросил его друг. – Ты постоянно рискуешь, принимая вызовы на дуэли…

Он махнул рукой, указывая на прохожих.

– А теперь еще и это демонстративное столкновение с Холленсвотом. Ты же поклялся, что не станешь принимать его вызов.

– Я не хочу драться с человеком, который расстроен из-за самоубийства своего брата, – просто объяснил Фейн.

– Ты так говоришь, – парировал Рамскар. – Но, тем не менее, ты собираешься встретить его с оружием в руках.

– Считай это проявлением моих талантов.

– Тогда ты безумец. Как только Холленсвот увидит тебя, он сделает все возможное, чтобы размозжить тебе череп.

Фейн был бы разочарован, если бы его противник отреагировал иначе.

– Спасибо, мой друг, за твою уверенность в моем боевом мастерстве. Я надеюсь, что выйду из этого столкновения целым и невредимым.

Казалось, граф не слышал его.

– Я клянусь, что твои последние поступки – это вызов самой смерти.

– Да, без сомнения, смерть в лице Холленсвота могла бы поживиться, – сказал Фейн, и зеленые глаза блеснули огнем, выдавая его серьезность. – Однако, к сожалению барона, в этот раз у него ничего не выйдет. Я не готов умирать.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

– Примите неизбежное, лорд Дакнелл, и оставьте нас, – ледяным тоном произнесла Килби. – В вашем присутствии больше нет необходимости. – Она вздернула подбородок и хмыкнула от возмущения. – Более того, ваше общество становится нежелательным.

Она лгала, однако не могла обнаружить свою слабость перед виконтом. Какая наглость! Как он мог отказать ей в такой мелкой просьбе? Но он это сделал. Вместо того чтобы бросить все и вернуться в экипаж, как ожидал лорд Дакнелл, Килби схватила Лиссу за руку и буквально потащила сквозь толпу в поисках лорда Урсгейта.

Килби не была знакома с бароном. Она хотела лишь взглянуть на этого господина. Она заметила его имя в одном из писем своей матери до того, как Арчер выхватил бумаги из ее рук.

Был ли лорд Урсгейт ее отцом?

Килби едва не выругалась, что вовсе не подобало леди. Она устроила погоню за призраками. Абсурд. У нее был отец. Прекрасный, любящий отец! Если Арчер хотел извести ее сомнениями, то ему это блестяще удалось.

Тем не менее, они уже были здесь. Какой вред от того, что она просто взглянет на этого господина?

На джентльмена, интересовавшего Килби, ей указал лорд Ордиш, когда она между прочим заметила, что лорд Урсгейт был знаком с ее матерью. Если графу и было любопытно, почему Килби интересуется этим джентльменом, он был слишком вежлив, чтобы спросить. Кроме того, ни для кого не секрет, что леди Квеннел ищет для своей подопечной мужа. Килби была более чем благодарна графу, который выказал готовность помочь ей, – в отличие от одного джентльмена, имя которого она отказывалась произносить.

– Черт побери, Фитчвульф! – выругался Дакнелл и продолжил свой путь. – Это для вашего же блага.

Лисса начала выбиваться из сил, пытаясь не отставать от быстро шагающей вперед Килби. Вырывая руку, которую крепко сжимала ее подруга, Лисса заметила:

– Я не догадывалась, что мы подали заявку на участие в скачках, Килби. В следующий раз я буду настаивать на том, чтобы мне дали лошадь.

Пристыженная, Килби резко остановилась. На ее лице читалось искреннее волнение.

– Прости меня, Наин. Это моя вина, что ты здесь со мной.

Дакнелл подхватил свободную руку Лиссы, чтобы предотвратить их повторное бегство, и красноречиво посмотрел на Килби.

– Какая упрямая девчонка. Хотя бы раз отбросьте свои пустые амбиции и будьте благоразумны. – Он глубоко вдохнул и попытался придать своему голосу более дружелюбное звучание, – Вы и Нанн не можете разгуливать по ярмарке без сопровождения, иначе вы рискуете заработать кучу неприятностей.

– У меня был сопровождающий, – ответила Килби, притягивая к себе Лиссу. – Но, к сожалению, он оказался толстокожим, бесчувственным медведем.

– Килби! – в ужасе от тона подруги воскликнула Лисса. Но, похоже, ни Килби, ни Дакнелл не собирались сдаваться, что для Лиссы означало лишь новые испытания.

Виконт двинулся к ним, заставив Лиссу приблизиться к нему на шаг.

– Что с вами, Фитчвульф? С момента вашего появления в Лондоне вы только и делаете, что показываете мне зубы и выпускаете коготки.

Он внимательно посмотрел на Килби, словно желая найти ответ на свой вопрос в бунтарском выражении ее лица.

– То, как яростно вы бросились искать ответы на вопросы о прошлом своей матушки, может серьезно навредить вашему настоящему и будущему, леди Килби. Какой ценой вы хотите добиться правды? И так ли она необходима?

Гордость заставила Килби выпрямить спину. Дакнелл знал, как больнее задеть ее за живое. Она не раз испытывала страх и неуверенность, продвигаясь в темных лабиринтах обмана. Килби послала мысленные проклятия в адрес своего друга, который посмел озвучить ее тайные опасения.

– Милорд, вы выразились более чем ясно по данному вопросу. Прошу вас, больше не беспокойтесь на мой счет. Вы свободны и вольны делать то, что сочтете нужным, – сказала она холодно и взяла подругу под руку.

– Свободен? Как я могу быть свободен? – сказал Дакнелл и потянул Лиссу к себе.

Лисса вскрикнула от боли.

– Прекратите, вы оба!