– Может быть, и так, но ты не сделаешь ее шлюхой.

– Дариус! – воскликнула Кира.

Гевин знал, что мог бы противостоять Дариусу – он был на дюйм выше и на двадцать фунтов тяжелее молодого человека и всю свою жизнь занимался боксом. Но какой смысл в драке? Дариус полон решимости поженить их, несмотря ни на что, тетя Кэролайн разочарована, а Джеймс лишился иллюзий. Кира ненавидит его, а он ненавидит сам себя.

Женитьба на Кире ничего не изменит, но по крайней мере она будет принадлежать ему, что бы ни случилось. Ее улыбки, ее страсти, ее радости и печали будут принадлежать только ему. Гевин отчаянно надеялся, что не разобьет ее сердце, когда дурная кровь Даггетов возобладает над разумом. В конце концов, он мог просто дать ей покровительство в виде своего имени и удалиться в провинцию, где разделяющие их сотни миль положат конец этому невыносимому искушению...

И все же, как это ни соблазнительно, Гевин должен был выполнить свой долг.

– Отпусти меня, – потребовал он. Дариус помедлил, его карие глаза сузились.

– Если хочешь, чтобы я задал твоей сестре определенный вопрос, ты должен отпустить меня.

Дариус все еще колебался; однако в конце концов он все же отпустил Гевина. Умный шаг. Гевину нестерпимо хотелось дать сдачи: этот молодой человек слишком нахально вмешался в ситуацию, которую не мог понять.

Поправив сюртук, Гевин подошел к Кире. Джеймс и тетя Кэролайн, давая ему дорогу, отступили назад, наблюдая за происходящим с неподдельным интересом.

Кира подозрительно смотрела на герцога своими синими глазами. На этот раз она выглядела необычной и какой-то очень хрупкой, неземной, но Гевин знал: если ее вынудить, она может быть очень сильной. Он ничуть не сомневался, что ей понадобится вся ее сила, чтобы выжить, став герцогиней Кропторн.

Гевин огляделся, и ему показалось, что взгляды пронзают его со всех сторон. Он заварил всю эту кашу наедине, так почему бы не попытаться исправить ее в такой же манере?

– Я хочу остаться с ней вдвоем.

– Нет, – резко ответил Дариус. – Я собираюсь проследить за тем, чтобы ты сделал все правильно.

– Думаю, он прав, – поддержала тетя Кэролайн. – Было бы совершенно неприлично оставлять вас наедине. А теперь спрашивай ее.

Гевин скрипнул зубами. Предложение руки и сердца – дело очень личное, ему совсем не нужны зрители.

Но сейчас в их глазах он просто совратитель невинности, и они правы.

Выпрямившись, Гевин не спеша приблизился к Кире.

– Мисс Мельбурн, не согласитесь ли оказать мне честь и выйти за меня замуж? – Он говорил холодно и чопорно, но ничего не мог с этим поделать.

Несколько долгих минут она не говорила ничего, лишь изучала его лицо своими огромными глазами в густых ресницах. Смущение отпечаталось на ее очаровательном лице.

– Почему я должна это сделать?

– Разве вы не видите, что все присутствующие только и ждут этого? Этой семье не нужны сплетни, которые поднимутся, если я и ваш брат будем драться на дуэли. Все догадаются, что произошло, и тогда уже никто не сможет остановить кривотолки. Свадьба – единственное средство исправить эту ошибку.

Кира смотрела на него, открыв рот.

– Неужели вам больше нечего сказать? У вас нет других причин?

Разумеется, Кира хотела, чтобы он стал убеждать ее в вечной преданности, а Гевин мог признать лишь похоть, немного нежности и некоторую долю привязанности. Но любовь? Клятва, что он всегда будет только с ней? Кровь Даггетов делала это невозможным, а он не желал давать обещание, которого не сможет выполнить.

– Вряд ли я могу еще что-то сказать. – Гевин покачал головой. – Брак – это единственный способ избежать отвратительного скандала. Мы можем распустить слух, что поженились из-за вдруг вспыхнувшей страстной любви, и постараемся сыграть эту роль. Разговоры, конечно, будут, но во имя любви иногда совершаются опрометчивые браки, и общество их принимает. Мы просто заявим, что последовали такому примеру.

Кира отпрянула, не в силах оправиться от потрясения.

– Вы оскорбили меня всеми возможными способами!

– За что прошу прощения. – Он не знал, что еще ответить.

– Негодяй! – Ее глаза гневно сверкнули. – Я не выйду за вас!

– Нет, выйдешь! – угрожающе произнес Дариус.

– Я думаю, вы должны, моя дорогая, – сказала тетя Кэролайн и вздохнула.

Кира покачала головой.

– На самом деле я не вышла бы за его светлость, даже если бы он был единственным мужчиной на земле. Я хочу быть женой, а не обузой.

– Вспомни о благоразумии, сестра, – уже более спокойно произнес Дариус.

– Вот именно, – поддержал его Джеймс. – Если вы позволили Гевину познать вас в библейском смысле, значит, вы должны принять его как мужа.

Как будто не слыша их, Кира медленно повернулась к Гевину.

– Я любила вас! – Она бросила ему эти слова как обвинение. – После всего, что вы сделали, что мы сделали... – Она покачала головой, ее обуревали боль и ярость. – Я думаю, вы действительно бессердечный ублюдок.

Бросив ему в лицо эти жестокие слова, Кира выскочила из комнаты, потрясенная, ни на секунду не сомневаясь, что окончательно лишила себя счастья и надежд на будущее.

Из-за стены до нее донесся разъяренный голос брата, она побежала вверх по лестнице, испытав облегчение, только когда голоса стихли.

Услышав звук шагов, Кира поняла, что кто-то идет за ней, и, обернувшись, увидела, что миссис Хауленд, приподнимая пышные юбки и задыхаясь, поднимается по лестнице.

– Мисс Мельбурн...

Разве эта женщина не понимает, как сильно она хочет остаться одна? Кира не собиралась разговаривать ни с кем в этом доме, она просто хотела упаковать свои чемоданы и уехать, оставив весь этот кошмар позади. Но не могла же она быть грубой с почтенной дамой...

– Да, миссис Хауленд?

– Я... я не представляла... – Мисс Хауленд поднесла дрожащую руку к груди и застонала. – О, я должна извиниться перед вами...

– Извиниться? – Кира шмыгнула носом. – Вы уже сделали это.

– Нет, не то. Я чувствую себя ужасно, даже хуже, чем раньше, зная, что стала причиной вашего бесчестья.

Кира пожала плечами. Похоже, мать Джеймса просто заговаривается, в ее словах нет никакого смысла.

– Миссис Хауленд, уверяю вас, мое бесчестье – это только моя вина.

– О нет, девочка моя. Я умоляла Гевина найти способ устранить вас из жизни Джеймса, потому что знала – моему сыну вы не подходите. В результате Гевин приложил все силы, чтобы опозорить вас и заставить уехать. А потом, о... – Она застонала, в отчаянии прижимая кружевной платок к губам.

Пожилая женщина была так взволнована, что Кира невольно пожалела ее.

– Не буду отрицать, это было не очень порядочно с вашей стороны; и все остальное, случившееся между Гевином и мной...

– Дорогая, когда стало ясно, что вас нельзя убедить, Гевин составил план, чтобы скомпрометировать вас. В итоге план сработал даже слишком хорошо...

– Скомпрометировать меня? – Кире казалось, что ее сердце остановилось. – Так он специально старался... обесчестить меня?

– Он хотел, чтобы Джеймс застал вас в какой-нибудь компрометирующей позе и был вынужден разорвать помолвку. Тогда я считала это великолепным решением, но теперь чувствую себя просто ужасно. Вы не любили моего сына, а я не хотела видеть, как его карьера рушится, не успев начаться. Но вы любите Гевина, и мой племянник разбил ваше сердце, я это вижу. Кто бы мог представить... Я так сожалею...

Сказать, что Кира была потрясена, услышав это, значило не сказать ничего. Сердце ее оборвалось, в горле стоял ком. Все, во что она верила, мгновения нежности и заботы, слова Гевина о ее уме и таланте – все оказалось ложью. А она-то еще удивлялась странной перемене в его поведении и вообразила, будто он решил зарыть топор войны ради гармонии в семье. Если бы она оставалась подозрительной и настойчивой, ничего этого не случилось бы. Она всегда старалась верить в лучшее в людях; но, очевидно, куда лучше верить в худшее.

– Я понимаю, – пробормотала Кира, хотя не понимала ничего.

Гевин никогда не любил ее, ни капельки. Его дружеская болтовня за завтраком, восхищение ее музыкой, его утешения, когда ее с таким презрением оскорбили у леди Уэстленд, – все это было только игрой.

Как, должно быть, он смеялся над ней, над тем, как легко она снова и снова соглашалась согревать его постель. Неудивительно, что он никогда не собирался жениться на ней, считая ее потаскухой с самого первого момента их встречи. А она обнажала перед ним свое тело и свое сердце...

Миссис Хауленд нежно обняла Киру за плечи.

– Если бы я знала, что мои действия могут разбить чьи-то сердца, я ни за что бы не вмешалась.

Киру удивила внезапная доброта пожилой женщины, и к тому же ей так нужно было материнское утешение... Бог свидетель, за все прошедшие годы от своей матери она слышала очень мало добрых слов.

– Сердце Джеймса не разбито, – заверила она.

– Я знаю, но вы... О, бедняжка! Гевин тоже страдает.

Кира сомневалась, что это правда, но не стала спорить.

– Думаю, для всех будет лучше, если мы с братом уедем сегодня же вечером.

– Понимаю. – Миссис Хауленд кивнула, потом нерешительно произнесла: – Если это доставит вам хоть какое-то облегчение, знайте, что Гевин тоже любит вас. Может быть, он и сделал предложение леди Литчфилд, но ее-то совершенно точно не любит. Этот брак идеален в социальном и материальном плане, но больше в нем ничего хорошего нет.

Кира знала, что миссис Хауленд права, но теперь это не имело значения. Гевин так и не научился ставить свое сердце выше светских ожиданий, семейных обязательств и предрассудков. Маловероятно, что когда-нибудь это все же случится, особенно учитывая, что он соблазнил ее, решив освободить от нее жизнь своего кузена.

Ей захотелось вдруг сбежать по лестнице, распахнуть дверь гостиной и бросить в лицо негодяю свои обвинения. Но зачем? Даже если он извинится, что это изменит? Гевин все еще считает ее ниже себя. Она была достаточно глупа, надеясь, что герцог женится на племяннице графа, к тому же наполовину персиянке, когда может выбрать графиню, воплощающую в себе все достоинства настоящей английской леди.