Рэйф посмотрел вдаль, раздумывая. Его бес­покоили подкованные лошади. Конечно, это могли быть лошади с ранчо, но какое-то шес­тое чувство подсказывало ему, что это не так.

Он сел на лошадь, и они снова продолжили путь к форту Ларами.

В этот день им больше не встречались трупы.

Когда стало смеркаться, они остановились на привал у неглубокого ручья, Рэйф поймал пару пятнистых форелей, и Кэтлин приготови­ла их, думая, сможет ли она есть после того кровавого кошмара, который им довелось пе­режить.

Ни один из них не съел много, и Рэйф вы­бросил объедки подальше от места привала.

– Ты думаешь, они все погибли? – спросила Кэтлин позже, когда они лежали в объятиях друг друга.

– Скорее всего.

Кэтлин посмотрела в усыпанное звездами небо. Все погибли. Хэл и Уишфул. Джош и Нейт. Старый Уэб. И Скотт. Как она скажет Наоми, что Скотта больше нет в живых.

Рано утром они снова были на тропе. Кэт­лин смотрела на Рэйфа испуганно. «Зачем он так мучает себя?» – уныло подумала она. Скот­та нет на белом свете, и всех остальных тоже.

– Почему бы нам просто не повернуть и не поехать домой? – спросила она, пока они упор­но продолжали двигаться к форту Ларами.

– Возможно, некоторые остались живы. Может, им удалось спасти часть скота. Если так, они пойдут к форту, чтобы продать скот.

– Может быть, – неуверенно согласилась Кэтлин. Но в душе она не верила, что хоть кто-нибудь из людей остался жив. И все же в ее сердце поселилась маленькая искорка надеж­ды. Возможно, некоторые остались живы, воз­можно, еще не все потеряно.

Следующие два дня прошли без всяких про­исшествий, но Кэтлин не могла побороть все возрастающее волнение. С каждым днем они с Рэйфом все глубже проникали на территорию индейцев, и она знала, что они плохо подго­товлены к встрече с ними. У них не было ору­жия, кроме лука, стрел и ножей, которые Рэйф собрал на мертвых воинах. Их скудный арсе­нал совсем не впечатлял Кэтлин, пока однаж­ды утром Рэйф не продемонстрировал ей блес­тящее владение луком.

Вечером они остановились около извилис­того ручья, и теперь Рэйф прятался от трех олених и двух молодых оленей с подветренной стороны за толстым деревом.

Кэтлин затаила дыхание, когда Рэйф вло­жил стрелу в тетиву и прицелился. Стрела вы­стругана из тростника и оперена тремя перья­ми краснохвостого ястреба. Лук сделан из тутовой древесины, а тетива – из сухожилий.

Казалось, прошла вечность, пока Рэйф при­целился и выпустил стрелу. Она подумала, что это прекрасный выстрел. Стрела летела прямо и точно, и сразу убила одну из олених. Другие олени ускакали, и Кэтлин пронзило чувство жалости к прекрасному животному, которое им пришлось убить.

Кэтлин смотрела, как Рэйф быстро свеже­вал и делил на части оленя. Она порезала мно­го мяса на тонкие полосы, чтобы оно провяли­лось, и поджарила пару кусков. Несмотря на всю свою жалость к убитой оленихе, Кэтлин должна была признать, что она никогда не про­бовала мяса вкуснее.

Позже, когда Рэйф заготавливал остатки мяса, она прошла вниз по ручью и нашла яго­ды. Она также обнаружила дикую сливу и на­брала ее плодов в подол юбки.

Когда Рэйф покончил с олениной, стало тем­неть, и они переночевали около ручья, наев свеженины, ягод и напившись чистой холодной воды. Кэтлин не переставала благо­дарить небо, что Рэйф остался жив. Ей повез­ло, думала она, повезло, что такой сильный и находчивый человек стал ее мужем.

Через две недели они прибыли в форт Лара­ми.

Кэтлин отдыхала на большой медной кро­вати, веки ее тяжелели. Ее волосы впервые за многие недели были чистыми. Рэйф с закры­тыми глазами лежал рядом с ней. Они прибы­ли в форт сегодня днем. Рэйф рассказал о на­падении индейцев, оказалось, что трое его людей добрались до форта. Один умер, а двое других сейчас в лазарете.

– Похоже, что и вам не мешает провести там несколько дней, – заметил начальник фор­та, но Рэйф отказался.

Они повидались со Скоттом и Нейтом. Одна стрела попала Скотту в плечо, а другая в левое бедро, а Нейт страдал от опасной раны в голо­ву. Скотт сказал, что Уэб был без сознания, когда они добрались до форта, и больше не приходил в себя.

Кэтлин настаивала, чтобы Рэйф позволил доктору осмотреть рану, пока они здесь, и толь­ко когда доктор объявил, что с ним все в по­рядке, она поверила, что Рэйф вне опасности.

Кэтлин смотрела в окно. Вдали развевался флаг, и она почувствовала гордость, глядя на яркие красные, синие и белые звезды и по­лосы. Форт, построенный из кирпича и гли­ны, производил на нее впечатление. Дома были сгруппированы около стен высотой в пятнад­цать футов, в центре оставалось место пло­щадью около сотни квадратных футов. Форт, построенный, чтобы служить торговым постом тридцать лет назад, в 1834-м, был расположен на левом берегу реки Ларами, милей выше того места, где она впадает в Нос-Платт. Но через тридцать лет после постройки форта военное командование, желая основать форт в этом районе, откупило торговый пост Ларами и назвало его фортом Ларами.

Какова бы ни была его история, Кэтлин радовало, что форт существует. Он служил убежи­щем для тех, кто ехал на запад, островком без­опасности в гуще воюющих индейских племен.

Кэтлин снова посмотрела на Рэйфа. Спит ли он? Она смотрела на его обнаженный торс, любовалась кожей, отливающей бронзой, уз­кой полоской черных курчавых волос, исче­завшей под простыней. Ее взгляд задержался на ране в его боку, как раз над поясницей. Вид раны напомнил ей, как легко она могла поте­рять Рэйфа.

Легкий вздох сорвался с губ Кэтлин, когда она устроилась под одеялами. Комната была темная и спокойная, и ей внезапно захотелось домой, хотя дома уже никогда не будет, как прежде. Вместе с ее отцом умерла часть ранчо.

Но появился Рэйф. Рэйф, у которого есть сильные руки, чтобы обнимать ее, и мужество, чтобы защитить. Рэйф, который был ранен из-за нее.

Кэтлин повернулась, чтобы снова посмотреть на Рэйфа, и вдруг увидела, что его глаза открыты. «Рэйф», – подумала она, удивляясь тому, что не поняла этого раньше. Ее дом – это Рэйф. Не важно где, она всегда будет дома, если он будет рядом.

– Кэти, – его голос был низким, глубоким и охрипшим, он обволакивал ее мягкими волнами.

Сердце Кэтлин, казалось, на секунду при­тихло, а когда снова забилось, биение его учас­тилось. Она чувствовала, как ее кожа начина­ет гореть в том месте, где его рука касалась ее бедра.

– Ты проснулся, – бессознательно сказала она.

Рэйф кивнул:

– И я голоден.

– Но мы недавно ели, – сказала Кэтлин, при­творно нахмурившись, и потом засмеялась, потому что он говорил не о еде.

– Твоя рана, – пробормотала Кэтлин, но про­тест замер у нее на устах, когда его руки обви­лись вокруг ее талии и он прижал ее к себе. Ее груди были прижаты к его груди, а ноги пере­плетены с его ногами. Она чувствовала, как его жар сливается с теплом ее тела, чувствова­ла пламя его мужского естества, растущего ря­дом с ее бедром.

Желание внутри нее раскрылось, как цве­ток навстречу солнцу. Она опустила веки и глубоко вздохнула. Она слышала его запах, его прикосновения окутывали ее, заставляя сердце бешено стучать. Их губы соединились, огонь встретился с огнем. Она погрузила свой язык в его рот так же нежно, как колибри, пьющая нектар из цветка, она наслаждалась шелковистостью и теплом его языка. Глубо­ко внутри нее проснулось пламя, сначала маленькое, которое нарастало, как волны, когда его руки играли с ее телом, гладя его, нежно лаская изгиб бедра, теплую округлость груди.

С соблазнительной улыбкой Кэтлин раздви­нула бедра, ее пальцы чертили невидимые зна­ки на его груди. Она нагнулась, чтобы поцело­вать его, кончики ее грудей слегка задевали его грудь. Кэтлин взволновало ощущение того, как ее гладкая кожа скользит по волосам на его груди, и она прижалась к Рэйфу, дразня его, соблазняя его, пока он не застонал от же­лания.

Одним быстрым движением Рэйф перевер­нулся, увлекая Кэтлин за собой, и теперь уже он командовал. Он ласкал ее груди, глядя, как ее глаза затуманились от страсти, как раскры­ваются ее губы, а дыхание учащается, стано­вясь лихорадочным.

Кэтлин была прекрасна, так прекрасна, что Рэйфу было достаточно взглянуть на нее, что­бы возбудиться; дотрагиваясь до нее, он ока­зывался на седьмом небе от счастья.

Она изогнулась в молчаливом приглашении, лежа под ним, и они соединились. Ее тепло окутало его, окружило его, когда он наполнил ее, делая ее счастливой, пока освобождение не увлекло их прерывистыми волнами удовольст­вия.


Рэйф проснулся рано утром. Кэтлин крепко спала, и по ее лицу было видно, что этой ночью она была удовлетворена.

Надев штаны из оленьей кожи, которые он купил позавчера, Рэйф вышел из комнаты на­встречу утреннему солнцу. Солдаты уже вста­ли и занимались своими делами. Одни марши­ровали в центре площади, другие чистили лошадей и оружие.

Приблизившись к военному госпиталю, он решил войти и навестить Скотта и Нейта. Было рано, но ковбои уже не спали. Они сдвинули кровати и играли в стад, когда Рэйф вошел в комнату.

Они обменялись обычными приветствиями, а потом Скотт и Нейт переглянулись.

– Я думаю, надо рассказать ему, – сказал Нейт Скотту. – Он имеет право знать.

– Что рассказать?

– После нападения мы с Нейтом нашли Уэба в канаве. Он был в плохом состоянии, стрелы торчали из него, как иголки дикобраза. – Лицо Скотта побледнело при этом воспоминании.

– Говори, – сказал Рэйф.

– Он был в плохом состоянии, – повторил Скотт. – Перед тем, как потерять сознание, он сказал, что видел с индейцами белого челове­ка. Ему показалось, что это Абнер Уайли.

– Уайли! – вскричал Рэйф. Скотт кивнул:

– Вчера мы не хотели ничего говорить, когда здесь была Кэтлин, не хотели беспо­коить ее.

Рэйф кивнул.

– В любом случае, мы с Нейтом много об этом думали, – продолжил Скотт. – А что, если старина Уэб прав? Что, если Уайли действи­тельно стоит за этим? Что мы будем делать?