– Опять тебе, Люси, все мужчины не по вкусу, даже те, что из высшего общества.

– Я бы уточнила: именно те, – беззаботно заметила Люси, хотя тон подруги ее несколько и удивил.

– А может, вообще все?

Неужели Дженни догадалась о ее тайных амбициях?

– В каком смысле?

– В том, – прошептала Дженни, – что ты никогда не поощряла поклонников. Некоторые женщины предпочитают вообще не выходить замуж.

– Наверное, это так.

– Или не выходить замуж за мужчин.

– Что? Ты думаешь, они хотят замуж за мальчиков?

Дженни пренебрежительно скривилась.

– Я в том смысле, что некоторым хочется быть как бы замужем за женщинами.

Люси слышала о таком, хотя плохо представляла, на чем строятся такие отношения.

– Ты считаешь, что я?..

Дженни фыркнула.

– Тебе, Люси Поттер, лучше знать, какие грехи гнездятся в твоем сердце, но я рада, что Бетти в безопасности и с твоей стороны ей ничто не угрожает!

У Люси отвисла челюсть от изумления.

– Что она сказала? – спросила Аманда, натягивая перчатки.

Люси не смогла повторить слова Дженни.

– Не обращай на нее внимания. Она превратилась в жуткую язву, бедняжка. Отец держит ее чуть ли не за служанку. Радуйся, что твой отец снова женится.

– Мой отец никогда не обращался со мной как со служанкой.

– Естественно, нет, но зато после его свадьбы ты сможешь зажить своим домом.

Люси ошеломила мысль, что подруги думают, будто она не выходит замуж только потому, что должна заботиться об отце. Но у них же есть замечательная экономка! Однако гораздо сильнее ее удивило то, что Аманда считает, будто она спит и видит, как бы пожить отдельно.

– Ты полагаешь, у меня получится?

– Люси! Тебе достаточно щелкнуть пальцами, и выскочишь замуж! А что еще, по-твоему, я имела в виду?

– Ну, жить отдельно…

– Господи, нет. Никто не будет знать, что с тобой делать. Ты всегда была чуть-чуть другой, дорогая, но я уверена, что у тебя нет желания выглядеть эксцентричной. – Аманда обняла ее. – Выходи замуж и будь счастлива. Ты увидишь, что быть замужем очень здорово.

Люси медленно переходила через дорогу, ошарашенная двумя атаками. Над нелепыми подозрениями Дженни можно только посмеяться, а вот у Аманды, здравомыслящей и доброжелательной, явно не было желания нападать. Она не видит для женщины другого будущего, кроме замужества, и Люси не смогла найти достойного примера, чтобы опровергнуть такую точку зрения. Не смогла она и вспомнить ни одной незамужней женщины, занимающейся коммерцией. Те, кто имел свой бизнес в этой области, были значительно старше и по большей части вдовы.

Нет, у нее точно нет желания прослыть эксцентричной.

Возможно, это слабость – отказываться от своих амбиций. Возможно, она должна действовать как те отважные женщины прошлого, которые пренебрегали мнением общества ради достижения своей мечты. В памяти тут же всплыл образ Жанны д’Арк. Никто не собирался сжигать ее на костре, но ее возмущало, что над ней смеются, считают ее странной, шепчутся о ней и распускают злые сплетни, и тогда она навсегда исключила себя из обычной жизни.

Вернувшись домой, Люси так и не смогла побыть наедине с отцом, потому что рядом все время была улыбающаяся и радушная Шарлотта Джонсон. Девушка отлично понимала, что оба всеми силами пытаются заставить ее стать частью новой семьи.

Как ни хотелось ей кричать, Люси справилась с собой, вместе со всеми съела легкий ужин и даже поучаствовала в беседе, а когда снова поведала историю со Стивенхоупом, Шарлотта сказала:

– Мне кажется, Люси, нельзя было выставлять на посмешище этого молодого человека.

– Он сам выставлял себя полным дураком, а я старалась сохранить на лице бесстрастное выражение, причем единственная.

– Какой жестокий мир, – посетовала Шарлотта.

– Напротив, там много добрых людей. Леди Болл и леди Вандеймен помогли мне освоиться. Обе были знакомы с моей мамой, естественно.

Произнося последние слова, Люси услышала в собственном голосе язвительные нотки. Неужели она хвастается знакомством с аристократами?

Шарлотта не выразила ни малейшего огорчения.

– Твои родственники по материнской линии должны позаботиться о том, чтобы тебе было комфортно в новом окружении. Я бы никогда не освоилась там.

Она говорила об этом как о добродетели.

– Мероприятия, которые там проводятся, очень интересны и часто даже полезны.

Люси описала концерты и выставки и даже пересказала обсуждение резьбы по кости, но при этом ее не покидало ощущение, что окружающие слушают ее исключительно из вежливости.

Вероятно, и она когда-то мыслила так же, как Шарлотта: бомонд лишь развлекается или занимается чепухой, когда другие работают.

– Конечно, – добавила девушка, – скоро все эти люди разъедутся по своим поместьям.

– Или отправятся в Брайтон, развлекаться играми с регентом.

К сожалению, это так.

Шарлотта удивила Люси.

– Полагаю, морской воздух очень полезен для здоровья, особенно если дышать правильно. В Брайтон я не поехала бы, а в какое-нибудь другое местечко, где потише, с радостью.

– Не сомневаюсь, ты права, дорогая, – сказал отец, и Люси узнала этот тон: у него не было ни малейшего намерения выполнять пожелание Шарлотты.

Мама всегда мирилась с этим тоном, потому что отец редко его применял, но сейчас у Люси возникла твердая уверенность, что Шарлотта не смирится. А еще у нее появилось ощущение, что у Шарлотты далекоидущие планы, которые включают не только поездки на морские курорты, но и переезд из Сити куда-нибудь ближе к лесу, на свежий воздух. Было ясно как день: Шарлотта силой воли не уступает отцу – правда, выражается это по-другому.

Люси ушла спать рано, оставив отца с Шарлоттой наедине.

Интересно, они будут целоваться или слишком стары для такого рода эмоций?

Придут ли они со временем к единому решению по поводу того, где жить и как воспитывать детей? Люси могла бы рассказать Шарлотте, как выиграть это сражение: просто высказать предположение, что отравленный воздух Сити сыграл свою пагубную роль в судьбе ее матери. Хотя зачем? Шарлотта в конечном итоге в любом случае одержит победу.

Люси открыла свой дневник, вспомнив, что не делала записи с самого дня приезда. У нее была масса свободного времени, никто не нарушал ее уединения, но она так ни разу его и не открыла. Потому что мысли, изложенные на бумаге, становятся более реальными?

Она заставила себя взяться за карандаш.

Это уже не мой дом,

И, возможно, скоро не будет и домом моего отца.

Зачем мне тогда сюда приезжать?

Дом-то чужой…

Ну вот. Мысли облечены в слова, словно вырезаны на надгробии.

Я хочу вернуть прошлое,

Снова стать здесь своей

И жить так, как жила раньше,

Быть частью замечательного мира Сити.

Но, наверное, мне это не суждено.

Наверное, все это иллюзии.

Мир, который я знала, рушится,

Как лед на реке после зимней ярмарки,

Трескается, куски расплываются в разные стороны и тают.

Даже если бы все было по-прежнему, захотела бы я

Оградить себя от истинного предназначения своего пола?

Последнее слово прописалось нечетко, потому что Люси полностью исписала грифель. Взяв острый ножик, она заточила карандаш и дописала:

Я должна смириться с потерей и начать строить новую жизнь.

Спустя минуту она капитулировала и начала писать, едва касаясь карандашом бумаги:

Дэвид. Его зовут Дэвид.

Дэвид и воздушный змей.

Добродушен, нежен, любит детей,

Умеет с ними играть.

Нужно все время об этом помнить. Должно быть,

Это такая же часть его характера,

Как граф в янтарном свете фонарика.

Холеный, лощеный, мрачный и опасный.

Слишком опасный для графа

Или для управляющего.

Люси остановилась и задумалась над последней фразой.

Кто из них реален?

Подобные загадки должны бы вызывать у меня тревогу,

Но они лишь влекут меня к нему.

Толкают меня в огонь.

Он – та загадка, которую я буду разгадывать

Всю свою жизнь.

Вот к чему все идет.

Как ее мама в свое время возжелала отца, так и она возжелала Виверна – с самого начала, возможно, еще в магазине Уинсона. Хорошо еще, что предмет ее вожделений не оказался бедным молодым купцом. Она безумно и страстно влюблена в красивого молодого графа. Да, бедного, но это все равно ступенька вверх.

Люси не удержалась от улыбки.

А впереди целая лестница!

Мамин отец не одобрил выбор дочери, а вот ее собственный будет в восторге, потому что в некоторых аспектах они похожи: оба практики, а не ученые; у обоих острый, ясный ум; оба окрепли в борьбе за собственное благополучие.

У них даже происхождение одинаковое. Оба выросли, считая себя бастардами, хотя у Дэвида есть преимущество: он знает, кто его родители, – только вот мать у него распутница, да и личность отца вызывает массу сомнений.

Ее новая жизнь будет состоять из испытаний, но она любит, когда ей бросают вызов. У жены обедневшего графа будет масса работы. У нее нет опыта в управлении большим домом, но она научится. Она умеет быть бережливой, потому что родители никогда не поощряли глупую расточительность.

И в поместье для нее наверняка найдется работа, она и ее освоит. Возможно, появится какой-нибудь бизнес, который она сможет раскрутить. На землях многих дворян, в Корнуолле, есть шахты, оловянные и медные. А как насчет Девона?

Рыба? Люси мало что понимала в торговле рыбой, но знала, что для нужд Лондона свежей рыбы всегда не хватает. Сушеную и соленую рыбу импортируют из-за границы, и это приносит хороший доход. Может, есть смысл заготавливать ее поближе к дому?

Ее деньги можно было бы использовать на развитие самых разных видов промышленности в регионе. Если там есть реки с быстрым течением, можно было бы снабжать энергией мельницы и даже фабрики. В последнее время большое развитие получила энергия пара, которая могла бы приводить в действие оборудование.