— Как все сложно, — заметила Анна, отхлебнув кофе из пластикового стаканчика.

Они сидели в кабинете у Стива, отдыхая после сложнейшей операции. Стив не сомневался, что успехом сегодняшней операции обязан Анне. Это ее проворные чуткие пальцы, профессиональное мастерство и выдержка спасли пациенту жизнь. Вряд ли Стив смог бы справиться так быстро без помощи Анны.

— Да уж, не просто, — согласился он. — Мы так живем уже четыре месяца. В октябре Мередит предложили очень интересную и выгодную работу в Сан-Франциско. Я нашел было себе место в одной из местных клиник — и вдруг месяц назад мне звонят и сообщают, что ситуация изменилась и вакансия не намечается. А тут еще Лукас со своей ногой…

— Тяжелое положение, — заметила Анна. В темных глазах ее, устремленных на Стива, читались сочувствие и интерес.

— Верно, хорошего мало, — вздохнул он. — Главное, я сам уговорил ее согласиться! Был уверен, что в январе приступлю к работе на новом месте, — и вдруг…

— А вы искали другие вакансии?

— Естественно, искал. Мне предложили место врача в команде «Скорой помощи». То еще удовольствие — вправлять вывихи и купировать астматические приступы. Да я на такой работе от скуки умру!

— Вам повезло, — бесстрастно заметила Анна. — В отличие от многих, у вас есть выбор.

— Может быть… — задумчиво произнес он, словно отвечая собственным мыслям. — Возможно, это и вправду лучший выход. Я уже не мальчик: пора оставить травматологию молодежи, а самому подыскать себе какую-нибудь тихую и непыльную работу.

— По-моему, вы сами не верите в то, что говорите, — проницательно заметила Анна. — Мне кажется, вы — из тех людей, которые могут выдержать любое напряжение, не выдерживают только рутины и скуки.

— Но что же делать? Я не хочу терять Мередит!

— Если она любит вас, вы ее не потеряете. Если потеряете — значит, рано или поздно это должно было случиться.

— Доктор, за мудрые советы вы берете дополнительную плату? — улыбнулся Стив.

— Нет, раздаю бесплатно. К сожалению, сама я в свое время не слушала добрых советов.

— Я знаю, что вы в разводе, — просто заметил Стив. Она кивнула:

— Очень даже.

— Что это значит?

— Что мы ненавидим друг друга, и я надеюсь, что никогда больше не увижу этого мерзавца. Бросил меня на восьмом месяце, потому что родители пообещали ему за это целый капитал.

— Вот как!

Карие глаза Анны потемнели, став почти черными, — в них плескалась неутихшая боль. Стив от всей души хотел бы ее утешить, но понимал, что в такой ситуации слова бессильны.

— Не захотел даже взглянуть на свою дочь!

— Что ж, Анна, судя по вашим словам, это и к лучшему. Такой отец ребенку не нужен, — мягко заметил Стив.

— Верно. Но немногим лучше расти без отца. Боюсь, что Фелисия будет чувствовать себя брошенной и в мечтах наделит отца всеми мыслимыми и немыслимыми добродетелями.

— Она вырастет и сама во всем разберется.

— Может быть, — пробормотала Анна. Видно было, что эти мысли давно не дают ей покоя.

В голосе ее звучала горечь: она до сих пор не простила отца Фелисии — и, может быть, подумалось Стиву, не простит никогда.

— Почему же он на вас женился?

— Потому что я забеременела. Решил проявить благородство, а точнее говоря, попросту струсил.

В этот темный ночной час в огромном, почти опустевшем здании, где только жужжание приборов и сонные вздохи больных нарушали тишину, Стиву и Анне было легко говорить о самом сокровенном. Там, за окном, горели неоновые вывески и ревели автомобили — здесь же было тихо и темно, и смерть кралась по пустынным коридорам, стремясь отнять у врачей свою добычу. Барьеры, которые так старательно возводила вокруг себя Анна, почему-то с удивительной легкостью рассыпались в прах. Не было больше мужчины и женщины, столь различных по возрасту, положению, судьбе, — были просто два понимающих друг друга человека, коллеги.

Так Анна и Стив неожиданно для себя подружились.

Два дня спустя они снова работали вместе и засиделись в больнице до полуночи. Проголодавшись, пошли в круглосуточный больничный кафетерий и заказали пиццу. Сегодня Анна была оживленнее, чем обычно: Стив старался изо всех сил развеселить Анну, рассказывая смешные истории из больничной практики, и она смеялась в ответ.

— Анна, у тебя есть друг? — спросил он вдруг.

— Шутишь? — улыбнулась она в ответ. — Как будто у меня есть время крутить романы!

— Почему же, у всех ребят в отделении есть жены или подруги, — заметил Стив.

— А у женщин-врачей?

— Нет, насколько я знаю, все они одиноки.

— Вот видишь! Стив, а ты встречаешься с женщинами?

— Как можно! — шутливо возмутился Стив. — Ты что, забыла, что я женат?

— Да, на женщине из другой галактики, за много тысяч миль отсюда. Извини, я задала бестактный вопрос.

Ответ Стива очень понравился Анне. В глубине души она не верила, что на свете существуют порядочные и верные мужчины, но Стив, как видно, оказался исключением. Кроме того, для нее важно было знать, что он останется ее другом, не пытаясь добиться большего.

— И часто она к тебе приезжает?

— К сожалению, часто не получается. Но в эти выходные я ее жду.

— Рада за тебя. А дети у вас есть?

— К сожалению, нет.

— Почему?

Анна видела, что Стив прекрасно ладит со своими маленькими пациентами: по всему было видно, что Стив любил детей.

— Мередит не хочет. Говорит, что мы оба слишком заняты и на детей у нас не будет времени. Я пытаюсь ее уговорить, но пока не выходит.

— Если она действительно так думает, — рассудительно заметила Анна, — лучше не приставай к ней с этим. Мужчины всегда думают, что женщину можно убедить в чем угодно. Но, поверь, если она так упирается, значит, на то есть причины. Она знает себя лучше, чем ты. Хуже будет, если она поддастся твоим уговорам, родит против собственного желания, а потом возненавидит тебя за это.

— Так случилось и с тобой? — с интересом спросил Стив.

Он не мог согласиться с Анной. «Она просто не знает Мередит, — думал он, — но я-то знаю, что из нее выйдет отличная мать! Она просто боится, что не справится, боится перемен».

— Нет, — честно ответила Анна.

В разговорах со Стивом она никогда не уходила от ответов и не отказывалась отвечать даже на неприятные вопросы и от него, в свою очередь, ждала такой же откровенности. Она считала, что друзья должны быть абсолютно честны друг с другом.

— Я банально залетела. Мы встречались около двух месяцев, и вдруг… Он запаниковал, да и я, прямо скажем, не пришла в восторг.

— Почему же ты не сделала аборт? Это было бы проще.

По многим причинам. Во-первых, я католичка. Во-вторых, не было денег. В-третьих… не знаю, просто не смогла. Я всегда думала, что смогу, если понадобится. Но это оказалось не так легко, как кажется. Дома у меня все словно с ума посходили. Отец рвал и метал. Мать рыдала. Сестры меня жалели. Братья кричали, что убьют этого ублюдка. Словом… — Она покачала головой. — О тех днях я предпочитаю не вспоминать. Беременность нарушила мои планы. Я ведь собиралась после практики вернуться в Пуэрто-Рико, я нужна на родине — у нас пока не так уж много врачей. Теперь об этой мечте пришлось забыть. Я осталась в Нью-Йорке. Так проще и для меня, и для родных. Иначе им пришлось бы объяснять всем и каждому, почему у Фелисии нет отца, или выдумывать какую-нибудь историю в мое оправдание.

Не странно ли, что в наше просвещенное время еще сохранились уголки мира, где на мать-одиночку смотрят, как на преступницу? Но Стив достаточно прожил на свете и ничему не удивлялся. Он всем сердцем сопереживал Анне и в то же время восхищался ею. Как сумела она выдержать все, что свалилось на нее, — одна, в огромном чужом городе, с младенцем на руках?

Невольно он сравнивал Анну с Мередит — как не похожи эти женщины! Мередит, красивая, ухоженная, с ее ответственной работой, огромными заработками, роскошной квартирой. Мередит, которой все удается, в жизни у которой не было, кажется, ни одной серьезной драмы. А рядом с ней — он сам… Легко, черт возьми, быть идеалистом и бессребреником, когда живешь за счет жены! Жгучий стыд охватил Стива — стыд за то, в чем он не был виноват и чего не мог исправить.

— А ты? — отвлек его от размышлений певучий голос Анны. — Никогда не думал о том, чтобы сменить работу? Заняться, например, частной практикой? Или благотворительной работой в какой-нибудь из стран «третьего мира»?

Такое мне даже в кошмарных снах не снится! — ужаснулся Стив, и Анна рассмеялась. — Нет, общество змей и москитов меня не привлекает. А ты что, задумываешься об этом?

— Да. Я ведь специализировалась по тропическим инфекциям. Может быть, когда-нибудь, когда Фелисия станет постарше… Но пока она слишком мала, и нам лучше остаться в Нью-Йорке. Здесь безопаснее.

— Безопаснее? В Вест-Сайде? Бог с тобой, Анна! На поле боя безопаснее, чем в этом безумном районе, обитатели которого только и ждут, как бы продырявить башку друг другу, а заодно и любому, кто окажется поблизости!

— Но, по крайней мере, здесь Фелисия живет нормальной жизнью. В Пуэрто-Рико у нее не будет и этого.

«Конечно, — подумал Стив, — в развивающихся странах жизнь еще хуже, чем в Вест-Сайде… хотя, по правде сказать, ненамного».

День за днем они работали вместе, и Стив все чаще ловил себя на том, что не столько думает о работе, сколько грезит о своей новой помощнице. Он не ошибся: внешняя черствость ее оказалась лишь защитным панцирем, за которым скрывалась нежная и ранимая душа.

Однажды вечером Стив видел, как она выходит из больницы: просторный хирургический костюм был снят, теперь Анна была в джинсах и куртке, и ветер трепал ее длинные распущенные волосы. От волнения у Стива перехватило дыхание: Анна была хороша. Невольно он представил себе Анну в вечернем платье и в изысканном макияже. Ни разу Стив не видел, чтобы Анна красила губы или ресницы: считала, что это не нужно. И это нравилось Стиву, ему казалось, что от искусственности один шаг до фальши.