Мередит напряженно слушала. Работа Стива порой вызывала у нее трепет. Она не понимала, как можно сохранять душевные силы и ясность рассудка, изо дня в день сталкиваясь с болью, смертью и отчаянием? Как можно ежедневно брать на себя ответственность за чужую жизнь — и при этом оставаться в здравом уме, не очерстветь душой?

— Да, нелегко тебе пришлось. Поезжай домой, милый. Тебе надо отдохнуть.

«Я скучаю по тебе», — хотела добавить она, но промолчала. Стив и так это знает, а от повторения задушевные слова обесцениваются.

— Ты права, устал чертовски! Приеду через двадцать минут. Смотри, не ложись без меня!

— Не беспокойся, не лягу, — улыбнулась Мередит. — У меня с собой полный портфель служебных бумаг.

— Вот как? Что ж, миссис Уитмен, позаботьтесь, чтобы ваши бумаги не попадались мне на глаза! — смеясь, прорычал Стив.

Наконец-то домой, к Мередит!.. В такие минуты Стив сам не верил своему счастью. В Мередит воплощалась для него светлая, праздничная сторона жизни, свободная от труда и тяжкого груза ответственности. Стив стремился домой, как каторжник стремится к свободе, мечтал о встрече с любимой, как умирающий в пустыне мечтает о глотке воды. Порой ему приходило в голову, что, может быть, только благодаря жене он до сих пор не потерял рассудок и сердце его не окаменело от бесконечного, как океан, людского горя.

— Ты их не увидишь, дорогой, обещаю. Только приезжай.

Жаркая волна желания окатила Стива.

— Буду через несколько минут! — прокричал он в трубку. — Налей себе бокал вина: не успеешь выпить, как я подъеду!

В том, что касается времени, Стив всегда был оптимистом. Но выбраться из больницы ему удалось лишь через полчаса. Только он скинул халат и двинулся к выходу, как выяснилось, что ординатору позарез необходимо с ним посоветоваться, что у сегодняшней пациентки осложнения, что вчерашняя бабуля со сломанной ногой…

Но Стив, не дослушав, отмахнулся и пошел к дверям. Он едва не падал от усталости; мысли в голове шевелились вяло, словно снулые рыбы. Сейчас от него никакой пользы. Впереди выходные, наполненные смехом и любовью, а в понедельник он, бодрый и свежий, вновь будет на месте, готовый взяться за оружие в самой благородной войне на свете.

Такси, мягко шурша шинами, несло доктора Уитмена по вечернему Нью-Йорку. Стив задумался, откинув голову на спинку сиденья. Порой в голову ему приходило, что они с Мередит живут какой-то неестественной жизнью. Разве нормально, когда муж и жена не видят друг друга целыми днями? Оба они вечно куда-то торопятся, все их встречи происходят в спешке, на бегу. Но, с другой стороны, возможно, именно благодаря этому они не наскучили друг другу, любовь их за четырнадцать лет не угасла, и близость не превратилась в надоевшую обузу.

В квартире приглушенно звучала музыка, в воздухе плыл легкий аромат любимых духов Мередит. Но самой ее видно не было.

— Мередит! Я приехал!

Шум воды был ему ответом. На цыпочках Стив подкрался к ванной и распахнул дверь.

Мередит стояла под душем — высокая, стройная, загорелая. Густые белокурые волосы падали ей на плечи, и с них на высокую грудь стекали прозрачные струи воды.

Увидев Стива, Мередит просияла улыбкой; вспыхнули радостью глаза цвета весенней листвы. Выключив душ, она потянулась за полотенцем. Стив не стал дожидаться, пока она вытрется: схватив жену в охапку, он поднял ее и закружил по просторной ванной комнате.

— Что ты делаешь? Я же мокрая! — смеялась Мередит.

— Как хорошо! Милая моя, как же хорошо дома! Не понимаю, зачем я вообще отсюда ухожу!

— Кто же будет спасать людей, если не ты? — улыбнулась Мередит, прильнув к нему. Как всегда, одного ее прикосновения оказалось достаточно: напряжение и усталость последних трех дней вмиг забылись, сменившись острым, нетерпеливым желанием.

— Что сначала — омлет или я? — спросил он, улыбнувшись озорной мальчишеской улыбкой.

Мередит опустила глаза в притворном смущении.

— Я бы и рада начать с тебя, милый, но… очень уж есть хочется!

— Мне тоже, — кивнул Стив понимающе. — Тогда план у меня такой: омлет, душ, а затем идем в постель и отмечаем нашу счастливую встречу. Какое счастье, что в эти выходные у меня нет дежурства! Поверить не могу — два дня вместе!

Но тут зеленые глаза Мередит затуманились.

— Ты, наверно, забыл — в воскресенье я улетаю в Калифорнию. Через две недели начинается рекламное турне, и мы с Кэлленом Доу должны просмотреть проспект и обсудить все детали.

Голос Мередит звучал виновато. Она знала, как дорожит Стив редкими выходными, проведенными вместе. Ему часто приходилось дежурить по воскресеньям, да и Мередит, с головой погруженная в работу, нередко не отличала праздничные дни от будней, так что даже в выходные им редко удавалось по-настоящему отдохнуть.

— Ничего, зато на День труда мы с тобой куда-нибудь съездим вместе…

— Не переживай, Мередит. Я в самом деле забыл. Ничего страшного, — спокойно ответил Стив, хоть внутри у него все сжалось от разочарования.

Стив отправился на кухню и начал готовить ужин. Вскоре к нему присоединилась и Мередит — в белом махровом халате, босиком. Халат то и дело распахивался, обнажая длинные стройные ноги.

— Запахни халат, не то я омлет сожгу! — серьезно предупредил ее Стив.

Только сейчас, при ярком свете, Мередит разглядела, какой у него измученный вид. Волосы всклокочены, на подбородке — трехдневная щетина, вокруг глаз залегли черные круги.

— Как хорошо дома! — уже в который раз повторил он. — Боже, Мерри, как я скучал по тебе!

— Я тоже, особенно по твоему кулинарному таланту, — рассмеялась Мередит, чмокнув его в небритую щеку. Затем устроилась на высоком, обитом кожей табурете и принялась наблюдать, как Стив готовит ужин.

Кухня Уитменов словно сошла с фотографии из журнала «Образцовый дом». Да и о доме можно было сказать то же самое. Квартиру обставляла Мередит — в отличие от Стива, она обладала безупречным вкусом и природным чувством стиля.

Различие их характеров нагляднее всего проявлялось в манере одеваться. Мередит всегда была безукоризненно одета, причесана волосок к волоску, благоухала дорогими духами и распространяла вокруг себя аромат уверенности и успеха. Стив — сам по себе красивый, видный мужчина — вечно был взъерошенным, ходил небритым, в застиранных джинсах, непарных носках и разношенных туфлях, удобных для работы, но неприглядных на вид.

В первое время их совместной жизни небрежность Стива очень раздражала Мередит. Да и как было не раздражаться, если твой муж похож то ли на алкоголика, то ли на бомжа, только не на добропорядочного гражданина, главу семьи и одного из лучших хирургов в Нью-Йорке! В течение нескольких лет Мередит терпеливо приучала мужа к костюмам-тройкам и галстукам. Она была упряма, но Стив оказался еще упрямее: костюмы неизменно отправлялись в недра гардероба и скрывались там навеки, а галстуки, которые Стив именовал то «ошейником», то «удавкой», совершенно случайно оказывались в мусорном ведре.

Наконец Мередит смирилась, поняв, что равнодушие Стива к своему внешнему виду напрямую связано с особенностями его профессии. Хирург не должен думать о себе — все силы, все внимание он отдает своим пациентам. Вот почему в одежде врачи ценят не красоту или элегантность, а простоту и удобство. Ни одному хирургу не придет в голову причесываться, бриться или гладить брюки, когда на операционном столе его ждет умирающий. Необходимость постепенно превращается в привычку; а те, кто не может отказаться от заботы о своей внешности, вряд ли надолго задержатся на этой работе. У Мередит же совсем другие задачи. Первейшая — внушить клиенту доверие. Всеми возможными способами, в том числе и своим видом. Она — лицо фирмы, а потому должна следить за собой. Кому, как не ей, знать, что при заключении договора важна каждая мелочь, и какой-нибудь пустяк, вроде плохо уложенных волос или безвкусной брошки, может погубить дело на несколько миллионов долларов.

— Так какие у нас планы на завтрашний вечер? — поинтересовался Стив, выкладывая омлет на блюдо.

— Почему на вечер? — удивилась Мередит.

— Потому, разумеется, что первую половину дня мы проведем в постели! Звучит заманчиво, — вздохнула Мередит. — Беда только в том, что завтра с утра мне надо забрать из офиса кое-какие бумаги. И, конечно, их прочесть.

— Ох! А в самолете прочесть нельзя?

— Я же не в Токио лечу, а всего лишь в Сан-Франциско. Обещаю, дорогой, я не стану работать ни секунды больше необходимого.

— Кошмар! — вздохнул Стив, разливая по бокалам белое вино.

В голове у него, словно мотивчик из старинной музыкальной шкатулки, крутились одни и те же слова: «Как хорошо! Господи, как хорошо дома!»

— Расскажи мне о своих делах, Мередит. Что у тебя получается с этой рекламной кампанией?

Глаза Мередит мгновенно загорелись.

— Что-то фантастическое! — с жаром отозвалась она. — Такого шоу наша фирма еще не готовила! Сегодня утром я разговаривала с Доу — он буквально прыгает от нетерпения, точь-в-точь как мальчишка, которому не терпится попасть на бейсбольный матч!

Стив, хоть и не был посвящен в тонкости работы Мередит, от всей души желал успеха и ей, и Кэллену Доу. Компания «Доу-Тех» выпускала высокотехнологичное медицинское оборудование; Стив видел образцы ее продукции и восхищался ими. Мередит рассказала ему, что несколько диагностических приборов Кэллен изобрел сам. Судьба этого человека была столь же яркой, сколь и типичной для делового мира Америки: сын врача из маленького калифорнийского городка, он с детства увлекся техникой, прославился как изобретатель, начал собственное дело и за двадцать с лишним лет создал из ничего компанию, получившую известность не только в Штатах, но и в Европе.

— Хороший человек этот Доу, — продолжала она с улыбкой. — Тебе бы он понравился. Компанию создал с нуля, своими руками и головой. Много лет он мечтал превратить свое предприятие в акционерное общество. А теперь мы помогаем ему осуществить заветное желание. Ты не представляешь, как это здорово — работать доброй феей!