Очутившись на выскобленной до белизны палубе, Тори с жадным любопытством стала осматриваться, однако пушки, стоявшие у бортов, старалась не замечать. Внизу же, в каюте, ей б глаза сразу бросилось обилие красного дерева и полированной бронзы, ярко засверкавшей, когда Фэлкон зажег лампу. И еще здесь пахло дегтем, чаем и какими-то пикантными пряностями, названия которых она не знала.

Фэлкон вдруг отодвинул фальшивую панель и ввел Тори в небольшой закуток, где находился шкаф, а также несколько сундуков. Распахнув дверцы шкафа, он выдвинул один из ящиков. В свете лампы сверкнули золотые и серебряные ожерелья. Браслеты, кольца и серьги засияли драгоценными камнями. Пока Тори в восторге разглядывала все это, Фэлкон поднял крышку сундука и молча указал на его содержимое.

— Какое чудо… — пробормотала Тори.

Она, затаив дыхание, с изумлением смотрела на рулоны отличнейшего шелка, украшенного блестящими нитями.

— Выбирай же, — сказал Фэлкон.

Ни секунды не колеблясь, она указала на бледно-зеленый шелк с серебряной нитью.

— В жизни не видела ничего более красивого.

Фэлкон передал ей рулон материи.

— С твоей красотой, дорогая, ничто не сравнится.

Опустив крышку, он подошел к шкафу и вытащил из ящика пару серег, вырезанных из желтовато-зеленого нефрита.

— Ты должна взять и это. Они прекрасно подойдут тебе.

— Ах, спасибо тебе… Спасибо и за подарок, и за комплимент. — Немного помолчав, Тори вдруг весели рассмеялась. — А они все твердят, что расплата за грех — смерть!

Когда Фэлкон вывел ее обратно на палубу, она спросила:

— Ты еще что-то хочешь мне показать?

Он взглянул на нее с усмешкой и заявил:

— Нет, это ты обещала мне кое-что показать. Ты обещала показать, как плаваешь. Скоро теплые августовские дни сменятся холодными сентябрьскими, так что сейчас — самое время. Так как же?..

— А вы составите мне компанию, милорд?

— Непременно, миледи.

Фэлкон тотчас же начал срывать с себя одежду.

Тори положила подарки на палубу, сняла с себя юбки и лиф и тщательно укрыла одеждой щелк и серьги. Фэлкон уже стоял перед ней обнаженный, и она, чтобы не отставать от него, поспешно стащила с себя панталоны и корсет. После этого они вместе поднялись на капитанский мостик. Тут Фэлкон вдруг вскинул вверх руки и, взлетев в воздух, стремительно ринулся в воду. Вынырнув, рассмеялся и откинул со лба мокрые волосы.

— Теперь ты!

Тори же, не в силах побороть страх, словно приросла к месту.

— Я не могу… Я не умею нырять… — пробормотала она.

— Не бойся ничего, дорогая. Если не умеешь нырять, то просто прыгни. Я тебе помогу.

Тори взглянула вниз и поежилась. Ее пугала вовсе не вода, а высота. Наконец, отбросив сомнения, она решила довериться Фэлкону. И, крепко зажмурившись, прыгнула вниз.

Над ее головой почти тотчас же сомкнулась вода, она, отчаянно работая руками, устремилась к поверхности. Как только она вынырнула, ее подхватили сильные руки Фэлкона.

Они вместе проплыли вдоль бортов «Морского волка», а затем поднялись на судно.

Уже стоя на палубе, Тори думала: «А ведь так гораздо интереснее. Да-да, если рисковать, то жить гораздо интереснее».

Глава 6

— Когда ты устроишь следующую вечеринку? Я спрашиваю, потому что мне требуется время, чтобы дошить новое платье.

У ног Виктории улеглась Пандора, всем своим видом показывая, что на женской половине устанавливаются добрые отношения.

— Ты в самом деле умеешь шить? Неужели твоим достоинствам нет предела, дорогая? — удивился Фэлкон.

Он сидел за письменным столом и ставил какие-то отметки перед именами в своем гроссбухе.

— Конечно, умею. Я уверена, твои гости с ума сойдут, когда увидят меня в зеленых шелках. Своим откровенным платьем «по-гречески» я собираюсь учредить новую моду.

— «А-ля Греция»? Но серьги и шелк для платья — из Китая.

— Не имеет значения, — заявила Тори. — Я понятия не имею, что носят в Китае, поэтому сошью себе греческую тунику и оголю одно плечо. Так когда же следующая вечеринка?

Фэлкон уткнулся в таблицу с фазами луны.

— Мне нужны несколько безлунных ночей! По крайней мере таких, когда луна взойдет поздно.

Недавно во время визита в таверну «Русалка» он получил список кораблей, которые в следующем месяце прибывали с грузами в Пять портов[7].

Через несколько минут, отодвинув таблицу к углу стола, Фэлкон снова повернулся к любовнице:

— Может, через неделю? Я тогда успею разослать всем приглашения.

Тори невольно нахмурилась. Она-то думала только о развлечении, а вот Фэлкон думал еще и о своих делах. И она снова вспомнила о смертельной опасности, которой он себя постоянно подвергал.

— Ну почему ты все время думаешь о своих… вылазках? Фэлкон, зачем тебе все это?

Несколько томительных долгих мгновений он пристально разглядывал ее. Потом проговорил:

— Миледи, я дал вам полную свободу поступать так, как вам заблагорассудится. Не могли бы вы оказать мне такую же услугу?

— Я пока еще в своем уме, — проговорила Тори. — Да, в отличие от всех твоих родственников.

— А заявлять, что ты путешествуешь во времени, — это вполне нормально, не так ли?

Тори вспыхнула и вскочила на ноги.

— Ты еще издеваешься?! Да как ты смеешь?! — завизжала она.

И в тот же миг шерсть у Пандоры на загривке встала дыбом, и огромная кошка утробно зарычала. Тори покосилась на нее и добавила:

— Вот видишь? Это все из-за тебя!

В следующее мгновение она выскочила из комнаты.

На следующий день любовники старательно избегали друг друга, хотя для обоих время, проведенное в одиночестве, тянулось бесконечно долго. Точно так же прошли еще два дня и две ночи. Одиночество ужасно угнетало Фэлкона, но все-таки он выдержал трое суток. Когда же наступила четвертая ночь без Тори, его терпение лопнуло. В самом отвратительном настроении он приблизился к комнате любовницы. Если бы дверь оказалась заперта, он, наверное, выбил бы ее. Но как ни странно, дверь распахнулась настежь, стоило ему лишь дотронуться до нее. Весьма довольный собой, он с усмешкой подумал: «Она ждала меня. Она надеялась, что я приду».

В комнате было темно, и Фэлкон зажег свечи. Потом шагнул к кровати — и в ужасе замер. Она бросила его… Она вернулась обратно в свое время! Ему вдруг показалось, что он сходит с ума. Близость с Тори приносила ему не только наслаждение, она привнесла новый смысл в его жизнь. Отказываясь смириться с потерей, Фэлкон в отчаянии прошептал:

— Вернись, Виктория, вернись…

Окинув комнату взглядом, Фэлкон заметил, что со столика у кровати пропали книги. И в душе его вспыхнул луч надежды, который он тщательно лелеял, пока спускался по лестнице, а потом шел к библиотеке.

От его толчка дверь библиотеки широко распахнулась и ударилась о стену. Тори, сидевшая у стола, в испуге вскрикнула. Повернувшись к Фэлкону, пробормотала:

— Я… я не могла заснуть. Поэтому пришла сюда, чтобы взять еще какую-нибудь книгу.

Фэлкон вздохнул с облегчением, и Тори тут же поняла, что он очень переживал, решив, что она его покинула. Едва заметно улыбнувшись, она продолжала:

— Я не могу долго злиться на тебя. А злилась я только потому, что очень беспокоюсь за тебя. К тому же я боюсь, что ты можешь сделать… что-нибудь постыдное.

Поднявшись из-за стола, Тори шагнула к полке и поставила на место книгу, которую читала. То была книга о кораблекрушениях.

— Тори, дорогая, мне не хочется, чтобы нас разделяла пропасть, — проговорил Фэлкон. — Знаешь, я всегда был одиночкой, поэтому даже не представлял, чего был лишен, пока ты не появилась в моей жизни.

Она подошла к нему и заглянула ему в глаза:

— Спасибо тебе, Фэлкон. Я могу сказать то же самое про себя. Жить с тобой — это такое чудо, такая радость!.. Я наслаждаюсь свободой, которую ты мне предоставил. До встречи с тобой я понятия не имела о том, что такое настоящая свобода. Поверь, я сделаю все, что в моих силах, только бы ты во мне не разочаровался.

Заключив ее в объятия, Фэлкон с усмешкой прошептал:

— Это была наша первая ссора.

— Я сомневаюсь, что она станет последней, — ответила Тори. — Ведь мы с тобой воспринимаем все… с такой страстью…

— Со страстью? — Фэлкон куснул ее за ухо. — Скоро я покажу тебе, что такое настоящая страсть.

Тори засмеялась и выскользнула из его объятий; ей снова захотелось побежать от него, чтобы он погнался за ней и поймал ее. И если она воспользуется женскими чарами и хитростью, то ей, возможно, удастся удержать его от пиратства.

В эту ночь они страстно предавались любви, а потом, сжимая Тори в объятиях, Фэлкон стал рассказывать ей о себе и о своей жизни. Он говорил о годах детства, о приключениях в дальних странах, о времени, которое провел в Лондоне, при дворе. Тори же развлекала его рассказами о том, как ей удавалось нарушать всевозможные запреты и вырываться из рамок глупых условностей с помощью разных хитростей и уловок, в чем ей часто помогал братец Эдмунд. Фэлкон оглушительно расхохотался, когда она поведала о том, как пряталась в саду, чтобы натянуть чулки, уложить волосы, а потом брала свою сумочку, вытаскивала молитвенник и делала постную мину.

А потом они заснули в обнимку. И, уже засыпая, Тори подумала: «Возможно, следующей ночью мне удастся удержать его возле себя, но что будет через день, через другой, через третий?..»

Утром она проснулась в одиночестве, но это ее ничуть не взволновало. Фэлкон всегда поднимался очень рано и завтракал вместе со слугами и судовой командой в Большом зале. Но все же ей хотелось удостовериться, что Фэлкон не уехал. Приблизившись к письменному столу, Тори выдвинула ящик и вздохнула с облегчением. Пистолеты были на месте. Она провела пальцем по длинному дулу и с удивлением подумала: «Как такую красивую вещь можно использовать для убийства?» Услышав скрип двери, Тори вздрогнула и, обернувшись, проговорила: