Луиза Аллен - Запретная драгоценность

Ануша растопырила пальцы на голом плече Ника и наклонилась к нему, желая поцеловать. Осознала, что хочет видеть его, смотреть, как он будет ласкать ее губы. Она медленно открыла глаза, одновременно с ним. Его потемневшие глаза медленно сфокусировались.

Ему некуда было отстраниться, но мгновенная реакция отторжения подействовала на Анушу как пощечина. Она отшатнулась и тяжело приземлилась на пятую точку.

— Ой! Ник, что…

— Уйди. Просто уйди отсюда, Ануша.

Она поднялась с пола, ноги у нее дрожали, перед глазами все плыло от гнева и унижения.

— С удовольствием, — выплюнула она. — Я поцеловала тебя только из жалости, а не потому, что имела такое желание.

«Потеря крови, шок, мощная доза алкоголя и практически бессонная ночь — все вместе чистый нокаут», — рассеянно думал Ник, сражаясь с возвращением из сна к реальности. Судя по свету и тишине, уже утро, значит, он проспал целую ночь.

Он знает, кто он и как сюда попал. Уже хорошо. После предыдущего ранения память полностью вернулась лишь через день, сейчас же разлеживаться здесь непозволительная роскошь. Надо все организовать с лодкой, а Анушу…

Ануша. Он рывком сел и выругался, боль кинжалом вонзилась ему в плечо, голова закружилась. Ануша. Черт возьми, он целовал ее или это только сон? Все казалось слишком реальным, нежные округлости тела, прохладная рука на обнаженной коже, неумелые, но чувственные губы. Ее вкус. И слова, которые она бросила, уходя из комнаты, именно их он и ожидал услышать. Все-таки он не поцеловал ее, не настолько был одурманен, чтобы потерять контроль над своими инстинктами, правильно? Нет, это был сон — Ник в этом почти не сомневался. Восхитительный, возбуждающий сон, оставивший после себя тоскливую пустоту.

Хотя «почти» все же мешало полностью успокоиться на этот счет. Ник отбросил простыню, рывком спустил ноги на пол и зашипел от боли, приземление ступней на циновку отдалось болью в плече.

Почти сразу же дверь открылась, и в комнату заглянул слуга.

— Сахиб! Вы не спите, но вы не должны вставать. — Он замахал руками, как будто хотел прогнать Ника обратно в постель. — Доктор-сахиб будет сердиться. Вернитесь в кровать, сахиб Хериард, и я его позову.

— Не позовешь.

Юноша с беспокойством уставился на него.

— Я хочу, чтобы мне принесли воды помыться и еще чаю, много чаю с сахаром, — на хинди приказал Ник. — И мне нужна моя одежда.

— Но… — Слуга пожал плечами и попятился к двери. — Мэмсахиб[22] Роули будет очень недовольна.

— Скажи ей, что я пригрозил спуститься в гостиную в одной простыне, если ты меня не послушаешься, — предложил Ник. Заманчиво, конечно, поваляться в постели, пока не принесут требуемое, но он тем не менее переборол головокружение и оставил все как есть.

Когда дверь вновь распахнулась, на пороге появилась отнюдь не разъяренная хозяйка дома и не слуга с горячей водой.

— Зачем ты поднялся с постели? — возмутилась Ануша по-английски. Коса скользнула ей на плечо, и Ника захлестнула волна желания. Он вспомнил сон из прошлой ночи, как она наклонилась к нему и коса упала на его обнаженную кожу.

Сейчас на лице девушки играл румянец, она выглядела взбешенной и смотрела на него как-то по-новому.

— Почему ты так сердита? — спросил он, испытывая неприятное предчувствие, что причина ее злости не только в его неблагоразумном поведении.

— Ты не слушаешь доктора и ухудшаешь свое состояние, тем самым задерживая свое поручение доставить меня в Калькутту.

— Спасибо, что переживаешь за меня, — сухо произнес он.

— Я не переживаю. Ты этого не заслуживаешь.

— Интересно, почему? Вчера ты обо мне беспокоилась. Что изменилось с тех пор?

Она густо покраснела, так что потемнела ее медовая кожа.

— И ты еще спрашиваешь? Миссис Роули меня предупреждала, а я сочла ее дурочкой.

— Значит, я действительно поцеловал тебя прошлой ночью? — спросил Ник и тут же осознал бестактность вопроса.

— Если это можно назвать поцелуем, — бросила Ануша, снова перейдя на хинди. — Очень скучное занятие, наверное, потому ты о нем и забыл.

— Мне очень жаль. Это была ошибка. — «И говорить так тоже». Ануша гневно раздула ноздри, и Ник порадовался, что у нее нет при себе кинжала. — Я имею в виду, что не должен тебя целовать… я думал, вижу сон.

Это явно понравилось ей гораздо больше.

— Хочешь сказать, тебе снился наш поцелуй? — чисто по-женски полюбопытствовала она, при других обстоятельствах Ник бы этому улыбнулся.

— Нет. — «Надо раз и навсегда положить этому конец». — Я имею в виду то, что был не в себе, почти без сознания. Боюсь, когда мужчина обнаруживает, что к нему прижимается привлекательная женщина, у него отключаются мозги, и верх берут низменные инстинкты.

— Значит, в тот момент ты бы поцеловал кого угодно?

Ник кивнул.

— И миссис Роули?

— Я сказал «привлекательная».

Она прикусила губу, явно от смеха. Кажется, ему удалось превратить в ее глазах свой тяжкий промах в небольшой конфуз. И это единственное, что удерживало его от самобичевания за злоупотребление ее доверием.

— И что же миссис Роули обо мне говорила?

— Да просто наше путешествие вместе — скандальный поступок и что мужчинам нельзя доверять. Но я сказала ей, что мы об этом говорили. Ты джентльмен и был в ужасе от мысли, что кто-то может подумать, будто ты меня соблазнил.

«О, черт! Какое лживое высокомерие с моей стороны. Чертов ханжа. На минуту потерял бдительность».

— Майор Хериард! — в дверном проеме, подбоченясь, стояла миссис Роули, из-за ее спины выглядывал слуга.

В первый момент Ник испытал облегчение, что они говорили не по-английски. Но потом он осознал, что его тело прикрывает повязка, грубо накинутая простыня и… больше ничего. Грудь обнажена и ноги от середины бедра до ступней. Он не посмел опустить взгляд, дабы удостовериться, так же ли приличествующе прикрыт пах.

— Я искал свою одежду и, к несчастью, не услышал, как мисс Лоуренс постучала.

— Как нехорошо получилось! Мисс Лоуренс, вы должны были сразу покинуть комнату.

Не глядя на него, миссис Роули стремительно утащила Анушу за дверь. В дверях они столкнулись со слугой, который нес в руках большой кувшин с водой. Слуга посмотрел на Ника с выражением, понятным на любом языке: «Я же вам говорил».

— Где моя одежда?

— Принесу, как только получу ее от dhobi wallah[23], сахиб. Он сказал, что кровь хорошо отстиралась, a daiji[24] уже починил ваш сюртук. Сейчас принесу вам завтрак, сахиб.

На то, чтобы умыться, побриться и одеться, у Ника ушло немало времени. Есть приходилось одной рукой, и та дрожала от слабости. Он проклинал дакойтов, а еще свою физическую слабость и слабоволие.

То, что, целуя Анушу, он был совсем не в себе, его ничуть не оправдывало. Черт побери, Джордж доверил ему свою дочь. А ведь он стал Нику настоящим отцом и даже спас ему жизнь, словно подарив ее во второй раз, отчего эта девушка становилась ему практически сестрой. И Ник говорил ей, что ему можно доверять. Однако с первого момента их встречи здравый смысл постепенно покидал его, в результате совсем покинул вместе с кровопотерей.

Ник бросил на стол салфетку.

«Надо лучше сохранять самообладание, иначе может случиться нечто большее, чем этот одурманенный поцелуй, и тогда все может закончиться у алтаря, — подумал он. — Можно пойти на компромисс с совестью и не признаваться Джорджу в своем идиотском поведении прошлой ночью. Но если случится нечто похлеще, старик схватится за ружье, и у него будут на то все основания».

При мысли о повторном браке его передернуло. Женщины хотели слишком много из того, что он не мог им дать, и нуждались в том, чего он не мог обеспечить. Он не должен был жениться на Миранде.

Ник не мог избавиться от воспоминаний о ее смерти. Хрупкое, из-за беременности, тельце мечется в лихорадке во влажной жаре калькуттского лета. Слишком слабое, чтобы бороться с болезнью.

У него нет нужды в наследнике, нечего передавать, ни состояния, ни титула. Имеющиеся средства он оставит на благотворительность, и пусть его тело обращается в прах на кладбище. Лить слезы из чувства долга здесь некому, и вьюнки с папоротниками быстро затянут выбитую на камне надпись.

— Сахиб? Еще чаю, сахиб?

— Нет, спасибо.

Что-то он совсем впал в меланхолию. Ник заставил себя встряхнуться. У него есть карьера, амбиции, а мир полон женщин, которые на все согласны и без кольца на пальце. Место на кладбище будет дожидаться его еще много лет, по его мнению. И уж определенно подождет, пока он доставит Анушу Лоуренс в Калькутту, где ее ожидает новая, жизнь. Двигаясь медленно, по-стариковски, и ненавидя себя за это, Ник с трудом поднялся и потащился к двери.

— Все было легко. Даже не понимаю, из-за чего весь этот сыр-бор, — заявила Ануша, сидя в небольшой парусной лодке. Скрестив ноги и прислонившись спиной к мачте, она с удовлетворением разглядывала раскинувшуюся перед ними реку.

— Легко? — возмутился Ник. Он сидел рядом с ней в шезлонге. — По-твоему, легко отыскать за какие-то пару дней лодку без течи, команду, которая не зарежет нас в наших постелях, накупить провизии, разобраться с лошадьми, извлечь тебя из лап миссис Роули, а меня из когтей доктора? И все только благодаря моим превосходным организаторским способностям и силе характера.

Она не сразу смогла перевести, что он сказал. Большую часть времени они говорили по-английски, и Ануша обнаружила, что с замечательной легкостью вспомнила язык, mata говорила с ней на обоих языках в равной степени. Но многие фразы все равно выглядели очень странно, и, чтобы понять их, приходилось напрягаться.

— Просто ты устал и потому хандришь. Так сказала миссис Роули. У тебя еще сильно болит плечо?