— Скажи спасибо, что Олеськи здесь нет, — резюмировала Кира, дожевывая последнюю порцию заливного.

— Что он тебе сказал? — жадно поинтересовалась Маринка.

— Верю ли я, что наш журнал будет лучшим в мире, — рассеянно ответила я, заглядевшись в сторону фуршета: осталось ли там еще заливное?

Осознав, что за спиной воцарилась мертвая тишина, я оглянулась: все сидели с вытянутыми лицами. Маринка, Ася, Женя и Римма — от удивления, Таня и Кира — от недобрых предчувствий.

— И что ты ему ответила? — наконец спросила Таня.

— Что-что! Что обратился не по адресу. Это Лариса решает — лучший у нас журнал в мире или во Вселенной.

Таня удовлетворенно кивнула, а в воздухе прямо-таки вибрировали грозные предостережения Олеси: «Держись от него подальше!»

— А я бы ответила: сделаю все, что в моих силах, чтобы журнал стал лучшим! — кокетливо поправив перевязь, сказала Маринка.

— Поэтому он тебя и не пригласил, — хмыкнула Ася.

Маринка метнула на нее разъяренный взгляд, но промолчала.

Последний рывок

Маринке, разумеется, пришлось выйти на работу. Даже я, со своей бурной фантазией, не могла представить, как бы она смогла отвертеться. Лариса, видимо, тоже:

— Молодец! — похлопала она Маринку по плечу. — Открытый перелом — это еще не повод пропускать работу. Мода — прежде всего! Правда, девочки? — развернулась она к редакции.

Девочки, включая Мишу, Всеволода и Женю, промычали что-то в ответ. Причем каждый в меру своей испорченности. В разгаре экстренное подписание номера, поскольку из-за грядущего Нового года и следующих за ним продолжительных каникул полетели к чертовой бабушке все планы и расписания. Впрочем, полетели они для нас, глянцевого планктона. А Лариса, как и планировала, вдумчиво объезжала вечеринки и балы всех наших рекламодателей.

Но в этот раз ее ухода вся редакция ждала с особым нетерпением. Только Лариса за порог, как все срываются с мест и бегут занимать очередь на выдачу новогодних подарков от издательства, рекламодателей и прочих партнеров. На рабочие места мы возвращаемся удовлетворенные и нагруженные косметическими наборами, фирменными сумками, кексами в праздничной упаковке, горшками с цветами, думками с ручной вышивкой, коробками ароматических свечей и открытками, открытками, открытками с наилучшими поздравлениями и пожеланиями долгих лет профессиональной деятельности. И ту же начинается товарообмен. Меняемся помадами, сумками, наборами, горшок с орхидеей — на лишнюю думку, кекс — на пару ароматических свечей. Женя решил подшутить, предложил Маринке три открытки за ее сумку. Она едва чувств не лишилась от такого оскорбления! Но все долго смеялись. И вновь полетели электронные письма в соседние редакции: «Ищу красный блеск для губ Estee Lauder, меняю на их же бежевую помаду».

Удивительно, как перед Новым годом мы при такой лихорадочной подарочно-обменной деятельности успеваем номер сделать и сдать? Но каждый раз случается чудо — чуть похмельная Лариса объявляется в редакции, и на ее столе готовенькие с пылу с жару лежат все четыреста восемьдесят полос журнала. Потом в кабинете некоторое время стоит тишина, после чего на столе Елены бренчит телефон и:

— Коллеги, на ковер!

Для начала мы скорбно выслушиваем замечания и внушения, затем узнаем, что «Мы — молодцы!» и следом:

— Девочки, следующий номер очень важный — начало сезона! Я жду от вас незатасканных идей и оригинального подхода к тенденциям.

Мы дружно шелестим блокнотами и, перекрикивая друг друга, предлагаем все самое незатасканное и оригинальное. В общем, все, что было использовано уже миллион раз.

Лариса кивает, одобрительно или отрицательно, подкидывает незатасканности, про которые мы случайно забыли. А потом:

— Девочки, и не забывайте, что в феврале мы вручаем НАШУ премию «Стиль года». Нам, конечно, сложно приходится среди такого количества доярок и трактористов, — тут мы понимающе смеемся, — но это НАША премия! И мы ВСЕ должны хорошо поработать!

В переводе на нравы нашей редакции это означает: ВСЕ — не значит Я.

Но сегодня привычный сценарий предновогодней планерки был несколько изменен. В кабинет Ларисы внезапно вошел Артем:

— Я слышал, сегодня начинаем планировать премию. Хочу узнать, какие идеи, — он смущенно взъерошил волосы, — никогда не вручал премии.

Лариса заулыбалась в ответ, и мы, как по команде, тоже иллюминировались улыбками. Артем подтащил стул и поставил его с краю от редакционного полукруга. Рядом с моим и Маринкиным местом. Я удивилась, Маринка заалела, как маков цвет, Вера неодобрительно скосила глаза, а все остальные изумленно округлили брови. А затем мы все вместе посмотрели на Ларису.

Продолжая приторно улыбаться, она погрозила Артему пальчиком:

— Члены редакции, — с нажимом проговорила она, — готовят премию под моим руководством. Хотите поработать, Артем Сергеевич?

— А почему бы и нет? — включился в игру директор. — Я могу приносить кофе!

— Отлично! Мы берем вас в команду. Согласны, девочки?

Девочки были согласны, впрочем, как и на любое ее предложение. Даже если бы она приказала всей редакции побрить головы и прямо на лбу сделать татуировки «Собственность Ларисы Серебряковой».

Артем просидел с нами до конца планерки и даже что-то записывал в блокнот. Как только нам дали команду «Вольно!», я со всей возможной скоростью ретировалась в туалет.

Я уже выстукивала ногтями по раковине последние аккорды гимна России, когда в туалет вошла Марина. Ага, значит, высокое начальство покинуло редакцию.

Марина с невинным видом пристроилась у соседней раковины, внимательно посмотрела на себя в зеркало, затем поймала отражение моего взгляда и со значением спросила:

— Как ты думаешь, у него кто-то есть?

— Если ты имеешь в виду Артема Сергеевича, то вакансия открыта. Если ты, конечно, не хочешь, чтобы Лариса сломала тебе вторую руку.

На том и разошлись по рабочим местам.

Праздничный марафон

Красота требует не только денег, но и времени. И разговор идет отнюдь не о часах. Моя главная задача: в новогоднюю ночь выглядеть потрясающе и веселиться до упаду. Нужно разработать стратегию и старательно ее придерживаться. Впрочем, особенно стараться не придется, поскольку у меня всего два свободных дня плюс сегодняшний вечер. Кстати, я до сих пор не определилась, как буду встречать Новый год.

Итак, моя программа-максимум.


1. Восьмичасовой сон каждую ночь и хотя бы часок после обеда. Это вернет к жизни меня и цвет моего лица. В свободное время ходить за покупками и планировать организацию праздничного вечера.

2. Сходить в солярий или намазаться автозагаром, чтобы замаскировать… неважно, что замаскировать.

3. Сделать, наконец, маникюр. Сколько можно ходить с наскоро подстриженными ногтями?!

4. Найти хотя бы час, чтобы полежать в горячей ванне с эфирными маслами. Да хотя бы вообще найти час, чтобы просто полежать.

5. Сделать маску для лица, для волос, для кожи рук, намазаться антицеллюлитным кремом (с ног до головы).


Только положила маску на лицо, как позвонила Кира.

— Мне нужна твоя помощь! — в панике кричала она.

— Ты уверена, что обратилась по адресу? — на всякий случай уточнила я.

— Даже если нет, ты одна в шаговой доступности! — угрожающе напомнила Кира. — Таня на Камчатке…

— В Зеленограде, — машинально пробормотала я.

— Ага. Олеся на экскурсии по французским шато. Если не ТЫ, то кто?!

— И чего надо делать? — Я обреченно потянулась за пачкой очищающих салфеток.

Оказывается, к Кире приехала толпа родственников из Израиля. Разные тетушки, дядюшки, бабушки, два племянника и один двоюродный брат. О последних трех родичах, собственно, и речь. Эти три здоровенных парня в возрасте от девятнадцати до двадцати трех лет серьезно нацелились вырваться из-под опеки старших родственников. Тем более что, как они читали и слышали, — ночная жизнь в Москве куда активнее, чем в Тель-Авиве. А если все врут, то нужно же проверить, верно?

Кире, как «взрослой и серьезной девушке», дядюшки, тетушки и бабушки доверили опеку над малолетними тусовщиками. Предварительно предупредив, что вся ответственность за безопасность «мальчиков» ложится на ее плечи, и в случае чего отвечать придется по всей строгости еврейских родственных отношений. Кире только этого не хватало для полного счастья после тяжелого рабочего года на ниве пиара. Она бы с удовольствием полежала на диване в тишине и с хорошей книгой, желательно про романтическую любовь, которую не встретишь в реальной жизни. Но против дядюшек, тетушек, бабушек и собственных родителей не попрешь, и Кира принялась составлять список злачных заведений для экскурсии. Единственная умная мысль, которая ее посетила (ну, это с какой стороны посмотреть), — разделить ответственность за «мальчиков» со мной. Родители Киры охарактеризовали меня перед импортными родственниками как «серьезную и самостоятельную девушку». Дядюшки, тетушки и бабушки дали благосклонное согласие на разделение ответственности. Малолетние тусовщики уже били копытом в прихожей, и нам не оставалось ничего другого, кроме как выпустить их в московскую ночь.

Скажу сразу, нам повезло в одном — половина ресторанов и клубов были зарезервированы для корпоративных вечеринок, которые, судя по всему, будут продолжаться до майских праздников. Мы потыкались в закрытые для посторонних двери, после чего нас с Кирой осенило:

— Real McCoy!

Самый развеселый, раздолбайский и развязный клуб в Москве. По градусу угара здешние нравы напоминают лучшие времена бутлегерского Чикаго. Вроде бы, с одной стороны — не самое лучшее место, если вашей целью является заслуженное одобрение старших родственников. Но с другой стороны — при хорошем веселье утром можно рассчитывать на крепкую абстиненцию и провалы в памяти у молодняка. Да и впечатлений будет столько, что на всю оставшуюся жизнь хватит.