Люди мира моды ведут себя так, словно не существует ничего, кроме новых коллекций одежды, роскошных бутиков и громких презентаций. Мы как будто не соприкасаемся с реальностью, но это иллюзия. Реальность может коснуться каждого. Марусю увезли в больницу из дома, и мы ее больше никогда не видели. Нам было страшно. Страшно услышать про рак груди в таком возрасте. Страшно представить, как выглядела Маруся после химиотерапии, как она мучалась. У нее был рак в последней стадии. Ей даже не пришло в голову сходить к врачу раньше. Она умерла через полтора месяца. Остались четырехлетняя дочь и ничего не понимающий муж.

Вообще, мы стараемся не вспоминать Марусю. Стараемся жить, как прежде, интересоваться нарядами, сплетничать, интриговать. Когда Марусин муж позвонил Ларисе и попросил разрешения привести пятилетнюю Марусю-младшую в редакцию, чтобы показать девочке, где работала мама, и вообще рассказать, как создают модные журналы, нам стоило большого труда остаться на рабочих местах. Но не всем: Лариса держалась до самого последнего момента, но в итоге сбежала. Миша, Ксения и Ульяна сделали это еще раньше. Вера осталась только из чувства долга — Маруся работала в ее подчинении.

Тяжелее всего было, когда Маринка уступила свое место маленькой Марусе. Именно за этим столом когда-то сидела ее мать. И Маруся, такая смешная и важная, прошепелявила:

— Шделаем именно так! Я считаю это правильным.

Я думала, что со мной случится удар. Ведь эту фразу всегда говорила Маруся-старшая. Ася потом плакала в туалете. Вера до вечера сидела бледная как полотно. А Маринка и Римма, не сговариваясь, одновременно залезли в Интернет на чаты больных раком молочной железы. Римма потом, буквально проглатывая сигарету за сигаретой, рассказала, что заболевают даже двадцатилетние девчонки. Они бьются в истерике, не знают, как им жить дальше. А ведь им повезло: рак груди обнаружили на ранней стадии, и у многих даже обошлось без серьезного хирургического вмешательства.

К нам резвым козликом подскакал Женя:

— Ой, девчонки, мне таааак нравится розовое шампанское!

— Иди-ка ты отсюда! — мрачно сказала Ася.

— Ты чего? — удивился Женя.

— Жень, мы Марусю вспоминали, — я посмотрела ему прямо в глаза.

Женя сник.

— Забыл? — спросила Ася.

— Я как-то… — маялся он.

— …забыл, — закончила я за него.

— Ну да. — Женя совсем сник.

— Жень, а когда тебе девочки при входе розовую ленточку к лацкану прикалывали, неужели даже у тебя это не вызвало никаких ассоциаций? — с интересом спросила Ася.

Женя был готов заплакать.

— Ладно, Ась, ты же видишь, он не хотел вспоминать, ему было страшно, — ответила я и добавила: — Как и нам.

Ася метнула на меня разъяренный взгляд, потом потупила глаза:

— Посиди с нами, Жека, если хочешь.

Женя примостился рядом, облизнул губы, поерзал и, наконец, решился:

— Девочки, а давайте выпьем за Марусю?

Я посмотрела на него так, как будто увидела его впервые.

— Ты хорошо сказал, Жека, давайте выпьем за Марусю.

Основа основ

Жизнь продолжается, в том числе и модная жизнь. Сегодняшний день можно смело назвать Днем Нижнего Белья. В один вечер в Первопрестольной проходили дефиле трех конкурирующих бельевых магазинов, а до кучи еще и вечеринка одного мужского журнала, где тоже без исподнего не обойдешься. После того как Ульяна и Миша во всеуслышание объявили о своих предпочтениях на этот вечер, нам с Маринкой пришлось бросать монетку, куда кому пойти.

Мне досталось дефиле самого скромного из конкурирующих бельевых магазинов. Что удивительно, именно на этом мероприятии собралось наибольшее количество знакомых лиц.

— А чего ты с Кирой не поздоровалась? — спросила Олеся, вынырнув из толпы.

— С кем?.. А она что здесь делает?

— Ты приглашение видела? — в ответ спросила Олеся.

— Мельком.

— И там же мельком напечатано, что этот порнушный показ делает Киркино агентство. Даже телефоны прописаны.

— Ааааа… — равнодушно ответила я.

Олеся, наконец, посмотрела на меня внимательно:

— Что это с тобой сегодня?

— Мы с Асей были на «Розовой ленточке», ну… ну и вспомнили Марусю.

Теперь Олеся смотрела на меня испуганно.

— Что? — спросила я с вызовом.

— Нет-нет! Ничего, — быстро ответила Олеся и отвела глаза. В следующее мгновение она помахала кому-то рукой и с заискивающей улыбкой спросила: — Я подойду?..

Я кивнула, пригубила коктейль, посмотрела по сторонам и вскоре тоже влилась в толпу сплетничающих коллег. Вечер продолжался. Жизнь прекрасна и удивительна. Мода — наша профессия. Нас, как иезуитов, специально учат цинизму — каждую пятницу у нас семинар по сожжению на костре приобретенных за неделю иллюзий.

Я все-таки поздоровалась с Кирой, обсудила с парой коллег из конкурирующих журналов светские планы на ближайшую неделю, успокаивающе улыбнулась Олесе и, наконец, заняла свое привилегированное место у подиума. Благодаря стараниям Киры мы, ее подруги, всегда удачно пристроены. Ну а мы расстараемся для нее всем, чему не будут против наши рекламные отделы.

Подиум был низкий, и модели дефилировали на расстоянии вытянутой руки (ну или языка). Впрочем, зал был забит модными журналистами женского пола, которые мрачными взорами провожали каждую модель в гипюре и кружеве. А модели были не какие-нибудь новомодные тощенькие телки, а девы с приятными глазу округлостями, обмазанными блестящим маслом, да еще и посыпанные блестками. Жгучая зависть была настолько осязаемой, что ее можно было потрогать руками. Но кое-где попадались зрители мужского пола. Их можно было узнать по остекленевшему взгляду и свисающим до колен слюням. Ну, с другой стороны, они же не за бельевыми тенденциями сюда пришли?

К сожалению, как у нас обычно бывает, дефиле закончилось, и мероприятие быстро свернулось. В лучшем случае выпили коктейль на посошок и разбежались. Меня это отсутствие желания получать удовольствие от светской жизни уже давно напрягает. Впрочем, сегодня общаться с коллегами не слишком хотелось. Однако столкнуться со всеми скопом мне пришлось на Торжественной Церемонии Раздачи Подарков. Увидев очередь на выходе, Олеся мгновенно включила подозрительность. Однажды какое-то неумное пиар-агентство посчитало, что сотрудник желтой газеты не достоин ничего большего, кроме как микроскопической коробочки. Притом что всем глянцевым девам с придыханием вручили огромный пакет, забитый под завязку. Уже на следующее утро пиар-агентство, как и их заказчик, узнало о себе много нового на страницах Олеськиной газеты. Это, кстати, один из плюсов работы в ежедневном издании — возможность быстро и жестоко отомстить.

Кира лично вручила нам фирменные пакетики, многозначительно улыбнувшись при этом. Что-то в ее улыбке мне не понравилось, и я распотрошила пакетик прямо за дверью. Еще не веря своим глазам, я попросила Олесю распотрошить ее пакетик. Итак, на этот раз нам достались трусики-танга из черного кружева с красными лентами-завязками на бедрах и красными же бантиками в стратегически важных местах. Как я понимаю, Кира решила над нами поиздеваться.

Все флаги в гости к нам!

Как бы мы ни убеждали себя в том, что с нашими-то нефтяными доходами мы — ого-го! — главное событие столичной светской и модной жизни — это приезд хоть самой завалященькой западной знаменитости. На такие зрелища собираются даже смертельно больные.

Впрочем, знаменитости нас не разочаровывают и пасутся в Москве толпами. Милу Йовович вижу чаще, чем собственных подруг. Чаще нее у нас бывает лишь Наоми Кэмпбелл, кстати, известная любительница поразвлекаться за счет принимающей стороны. Далее с небольшим отрывом следует Наталья Водянова с британским супругом и детьми. Но им на пятки наступают новые любители московской dolce vita — британский ювелир Стивен Вебстер с русской супругой Анастасией.

Гостей встречают со всем пиететом: хлебом-солью и толпами фотографов. Чем крупнее знаменитость, тем больше хлеба и вспышек. Во время последнего визита Шэрон Стоун над вечереющей Москвой было светло, как днем. А вот дизайнера Стеллу МакКартни встречали скромно — самоваром с чаем и баранками. А нечего было запрещать приходить в шубах — это-де коробит ее вегетарианскую натуру — в двадцатиградусный мороз. И всех заставили поклясться на своих журналах: не задавать вопросов о ее знаменитом отце. А нам-то это зачем, мы же не в музыкальном журнале работаем?

На этот раз «к нам приехал, к нам приехал!» — всего лишь Роберто Кавалли. Нередкий гость в наших березках, но хоть какой-нибудь. Чествование потрепанного годами законодателя моды собрало в бутике его имени всех новых русских куртизанок, удачливых предпринимателей в поисках спутниц, популярных работников эстрады и футболистов с беременными женами-певицами (синдром Дэвида Бекхэма, как я это называю). Некоторое количество иностранных специалистов, руководителей российских филиалов, пришли морально поддержать соотечественника.

Собравшиеся ожидали импортную знаменитость, попивая коктейли и закусывая клубничкой в шоколаде, больше двух часов. Впрочем, для Москвы — дело обычное. Чем дольше ждешь, тем дороже гость. Скуку ожидания скрашивала яростная работа языками, стрельба глазами и позирование светским фотографам. Вот они рядом — «толстый» Валерий Левитин и «тонкий» Владимир Горбель.

Лариса стояла обособленно, в демонстративном отдалении от блестящей и шушукающейся толпы, загадочно глядя поверх голов. Тут надо сказать, что наша мымра делит людей на две неравные категории. Первые, те, что выше нее по статусу, — на них нужно производить впечатление. С теми же, кто ниже, — общаться свысока или вообще не общаться. Думаю, не надо уточнять, что вся редакция относится ко второй категории? Да я вообще не припомню, чтобы среди наших березок хоть кто-то относился к первой. Если только Ирина Маландина-Абрамович. Понятное дело, что западные гости уверенно зачислены туда же.