А особенно мне повезло в том, что я училась уже на третьем курсе журфака, и у меня было несколько публикаций в глянцевой прессе. А главное — у меня была голова на плечах. Которая позволила мне не рухнуть в загул, депрессию или выскочить замуж за первого встречного, лишь бы поддержал и утешил. Через год я уже самостоятельно продала родительскую дачу под Пушкиным, перевелась на вечерний и устроилась на свою первую работу — в тот самый третьесортный журнал.

Мне жалко маму и папу. Они бы могли прожить еще долго, радоваться жизни и моим успехам. Да, они рано меня покинули, но если бы этого не произошло, со временем я бы стала воспринимать их как данность, жаловаться на них подружкам и все время пытаться вырваться из-под их опеки.

В этой ситуации я думаю прежде всего о себе. Я эгоистка и не стесняюсь в этом признаться. Впрочем, как и большая часть моего поколения. Мы живем только для того, чтобы удовлетворять свои прихоти, непомерное тщеславие и экзистенциальную тоску. Нам не нужны семья, обязанности и кредиты на покупку холодильника. Кому-то может показаться, что во главе многочисленной колонны эгоистичных одиночек идут обеспеченные холостяки. Хочу вас разочаровать, главные сторонницы злостного эгоизма — молодые работающие девушки.

Мы холим и лелеем наше одиночество. Это наша жизнь, комфортная и высокооплачиваемая, и все это благополучие не свалилось с неба — мы заработали его ночными вахтами у глянцевых станков и истрепленными в интригах нервами. Готова ли ты разделить это с другим человеком? Правильный ответ — нет.

Нам не хочется подстраиваться под мужчин: тратить время на привыкание к его привычкам, на расшифровку его последнего телефонного звонка, считать, что его друзья и работа важнее наших, и с самого начала отношений программировать себя на роль второго плана. Да, над отношениями нужно работать, но я привыкла, чтобы со мной считались! Я не хочу растрачивать свою единожды данную красоту и молодость на мужчину, который не признает границ. Ведь русскому мужику нужна сразу и жена, и мать, и ангел-спаситель, и ангел-искуситель. Наши соотечественники уверены, что женский ресурс бесконечен. Вынести это способна только очень самодостаточная женщина! Которая не будет смотреть на мужчину как на врага или как на равноправного партнера, а только как на ребенка. И каждый день внушать себе: надо быть мудрее, надо стараться понять. А я не хочу!

— Независимость и самостоятельность — вот новые боги нашего времени: посвящать свою жизнь мужу и детям — больше не идеал жизненного пути. Да и дети перестали быть цветами жизни. Наибольшее недоумение в наше время вызывает женщина, родившая ребенка «для себя». Что значит «для себя»? Ребенок — это что, какой-то модный аксессуар? Он не может быть «свой» или «не свой» — это самостоятельный человечек, который живет, мыслит и решает.

— Ну, все. Лана села на любимого конька, — закатила глаза Олеся.

— А ты считаешь, что ребенок — это игрушка?! — сразу вскинулась я.

— Я рожать «для себя» не собираюсь. Довольна? — отрезала Олеся.

— Вы прямо как мои родители, — включилась в разговор Кира, — обязательно нужно устроить обсуждение вопросов вселенской важности за столом.

— А где нам их еще обсуждать? — удивилась Таня. — У фуршетного стола, на презентации?

— Кстати, о работе, — оживилась Олеся, — так кто там не дура?

Теперь я закатила глаза.

— Если разговор пошел о дурах, то это обязательно связано с мужчинами, — заметила Кира, вгрызаясь в кусок пиццы.

— Ты ни о ком, кроме мужиков, говорить не можешь, да? — парировала я.

— Ну почему же… Я могу говорить о своей работе, зарплате, начальнике-козле, коллегах-идиотах, о своем парикмахере, о том, что сказала мне массажистка на последнем сеансе… ммммм… о своих командировках, блин, о чем еще?! Ах да, о родителях, о замужестве младшей сестры и о бабуле, которая постоянно спрашивает: «Когда же ты выйдешь замуж?» — Кира явно издевалась.

— И что ты отвечаешь бабуле? — неожиданно заинтересовалась Таня, оторвавшись от миски с овощным салатом.

— Что я еще не готова стирать носки и трусы постороннего мужчины.

— Браво! — Я зааплодировала.

— А что бабуля? — не отставала Таня.

— Бабуля впадает в задумчивость и начинает подсчитывать, сколько лет она стирала чужие носки и трусы, — беззаботно ответила Кира, пережевывая пиццу.

Таня явно хотела еще кое-что уточнить, но Олеся ее перебила:

— Возвращаясь к моему вопросу: НУ?

— Ну что «НУ?»? У нас новый редакционный директор, явно будущий лялечка Ларисы. При этом он стреляет глазами по сторонам. Симпатичный. Учился в Гарварде.

— Это Артем, что ли? — Таня вновь подняла голову от салата.

— Ну да. А ты его знаешь?

— Не то чтобы лично… Его наши хотели нанять, но после двух месяцев собеседований что-то их остановило. Я слышала какие-то сплетни: он не так хорош, как его резюме.

— Ну, а у нас резюме — прежде всего, — припомнила я процесс своего трудоустройства. — Гарвард, МВА, и — наш издатель писает кипятком.

— А он хорош? Я имею в виду Артема, — Кира потянулась за новым куском пиццы.

— Пока непонятно. На мордочку — красавчик, одевается как надо, а вот что касается его непосредственной работы… Он или сидит у Ларисы, или трется у нас. Официальная версия — хочет сделать наш журнал лучшим в мире.

Девчонки уставились на меня в недоумении.

— Он вам так и сказал? — наконец спросила Таня.

— Ага, еще на первой встрече.

— Ну, тогда держитесь! Ты не знаешь, что такое МВА! Если за полгода у него ничего не выйдет, головы полетят в стиле термидорианского террора, — с уверенностью закончила Таня и снова склонилась к овощам.

— И не вздумай с ним связываться, — завела свою шарманку Олеся.

Я закатила глаза. Кстати, потолок не мешало бы побелить.

Миланские каникулы

Ноги гудят от постоянной беготни, в ушах звенит от разговоров на повышенных тонах, а в глазах рябит от жестикуляции. Короче, я в Италии. Это моя ежегодная кара — поездка на Milano Moda Donna. Причем меня отпускают лишь на дефиле весенних коллекций, потому что большому начальству в сентябре в Милане делать нечего — одна беготня. Зато в январе я мерзну в Москве, а наша Вера отоваривается на распродажах.

Лариса ездит только в Париж (для нее Милан — «ужжжжасная провинция!» ©). В Лондон нас не пускают — знают, что мы не на дефиле будем ходить, а по магазинам бегать, и все тенденции спишем с интернет-сайтов. На Нью-Йоркскую неделю моды вообще никто не ездит — издатель полагает, что это слишком дорого, а информацию и так можно почерпнуть из фотоагентств. Ехать же придется за счет редакции. А пока ни одна американская марка не проявила неслыханной щедрости и не вывезла нас за свой счет. Итальянцы, а точнее — их московские представители, более щедрые. Тут, кстати, проявляется единственная польза от рекламного отдела — организация этих модных туров. Но зато придется переться на второсортные дефиле, куда даже вездесущие японские журналисты не ходят. Это минус. Но рекламные договоренности — это вам не бирюльки, и меня — яркого представителя глянцевого планктона — торжественно сажают в первый ряд. Еще один плюс. И какой! Наши упивающиеся пафосом главные редактора здесь — никто и нигде. Кому, кроме итальянцев и некоторых французских марок, заинтересованных в росте продаж в России, нужна наша модная пресса? Правильно, никому. Поэтому приходится высматривать тенденции с двадцать пятого ряда.

Правда, Лариса специально заранее оговаривает место, которое ей достанется. Если это не первый ряд, то дефиле — побоку. Ее ассистентка Зоя, организующая эти специальные уточнения, больше похожие на шантаж, опасливо оглядываясь, рассказывала: однажды на Неделе моды в Париже наша мымра вынуждена была посетить всего одно дефиле, прочие Дома моды не удалось убедить, что наш главный редактор такая уж важная персона.

Вообще, на дефиле кого только не увидишь: глянцевую прессу, газетную прессу, издателей, специалистов по рынку моды, биржевых аналитиков, агентов моделей, бойфрендов моделей, торговцев кокаином, подражателей и плагиаторов, журналистов, пишущих о знаменитостях, журналистов, пишущих о себе… Среди них главные — закупщики больших универмагов и бутиков, обычно американских, ведь там самый большой рынок сбыта. Не менее важно присутствие хоть какой-нибудь знаменитости — от кинозвезды до любовницы кинозвезды. Чтобы заманить на дефиле узнаваемое лицо, Дома моды оплачивают им авиабилеты и гостиничные счета, дарят одежду. А от них только и требуется, что аплодировать и позировать перед фотографами. В общем, отличная реклама для всех заинтересованных сторон.

И хотя я слишком много жалуюсь, Milano Moda Donna устроена разумно. Дефиле начинаются в определенное время по расписанию и длятся примерно полчаса. И это вам не Лондон и Париж, где дизайнеры в креативном припадке могут устроить показ где-то на рабочих окраинах, куда не знают, как добраться, даже местные журналисты. Тут все гламурненько — в строго отведенных местах, на расстоянии короткой неспешной прогулки.

Как всегда, особо отличаются русские дефиле — показы коллекций наших дизайнеров, попавших в Милан «по культурному обмену». Русские с гордостью задерживают начало в среднем на два часа. Кого ждут, непонятно. Самый важный человек — Сюзи Менкес из «The Herald Tribune», уже пришла. Она, кстати, единственный видный представитель модной прессы, который ходит на русские дефиле. Если честно, она вообще ходит везде, куда позовут. Остальная публика — наши жены и дочери знаменитостей, русские тусовщики и итальянские тусовщики. Кстати, последние от наших дефиле получают самое большое удовольствие. Точнее, от вечеринок после. Тут мы впереди планеты всей! Устраиваем гулянье на весь Милан! Арендуем самые большие помещения, типа «Teatro Nationale», приглашаем мировых звезд на подпевки, дорогостоящих диджеев на подтанцовки и — непременно завозим спиртное цистернами.