Сьюзен Льюис - Западня

Он сел на мраморную плиту и подался вперед, поближе к ней.

— Сегодня вам предстоит стать свидетельницей моего творческого процесса. Вы своими глазами увидите мой метод в действии. Метод великого Микеланджело. Вот этот мрамор, — он погладил плиту, на которой сидел, — явится материалом для шедевра. Она будет лежать здесь. И когда я вскрою вены, мрамор впитает в себя ее кровь. Мы исследуем ее кости, мышцы — все строение ее тела. И сделаем наброски и макеты, которые впоследствии воплотятся в мраморе.

Мэриан смотрела на него во все глаза. Теперь она уверилась: он ненормален и, значит, ей осталось только молиться. Она опустила голову и забормотала слова молитвы. К ее невыразимому ужасу, Серджио присоединился к ней, причем искренне. Какое кощунство!

В это время зашевелились закрывавшие вход ветви, и вошел человек в длинном черном пальто с капюшоном. Он сказал Серджио несколько слов по-итальянски. Тот с нежностью и участием взглянул на Мэриан.

— Приготовьтесь, Мэриан. Сейчас доставят женщину — для вас это будет большой неожиданностью. Возможно, увидев ее, вы поймете, почему мой выбор пал на вас. Вы будете писать эту книгу кровью своего сердца.

Мэриан догадалась, о какой женщине идет речь.

— Нет, Серджио! Не делайте этого, умоляю вас! Вы же не мясник. Вы нуждаетесь в помощи. Пожалуйста, не убивайте ее. Я все сделаю.

— Тс-с-с, — прошептал он.

Ветви разошлись, и ужас Мэриан удесятерился при виде мужской фигуры. Его лицо было забрызгано грязью, с волос стекала вода. Он держал на руках бесчувственное тело Мадлен.

— Пол! — вскрикнула Мэриан. — Не давай ему это делать! Ты же ее любишь! Ты…

Ей бесцеремонно заткнули рот.

— Что она здесь делает? — удивился Пол.

— Она знает об Оливии.

Пол приблизился и опустил тело Мадлен на мраморную плиту. Поправил волосы, нежно поцеловал в губы. Мэриан снова затошнило.

— Тебе пора, — напомнил Серджио. — Твое желание будет исполнено. Утром за тобой придут.

Пол выпрямился. Мужчины стояли лицом к лицу. Мэриан похолодела: ей вдруг бросилось в глаза сходство между ними. Оба распространяли ауру — пещера прямо-таки пропиталась ею. Мадлен снова зажмурилась и возобновила молитву. Не может быть, чтобы это происходило на самом деле. Это кошмарный сон, галлюцинация, которая скоро развеется. Но открыв глаза, она снова увидела лежащую на мраморной плите Мадлен и склонившегося над ней Серджио. Пола не было видно. Серджио повернулся к ней, словно для того чтобы выразить сочувствие, но поймав в ее глазах мольбу о пощаде, махнул рукой и удалился.

Мэриан показалось, что прошло несколько часов, прежде чем он вернулся в пещеру. Время от времени у нее являлась смутная мысль: что там, за каменным сводом? Она даже не слышала, что кончилась гроза. Что же делать? Бежать? Но помощник Серджио неотлучно находился при ней, уставив отсутствующий взгляд в дальний угол пещеры. Когда она обращалась к нему с мольбой, он переводил на нее этот стеклянный взгляд. Наконец ей удалось встать и сделать шаг к Мадлен, но он грубо схватил ее за руку, и она опять упала на пол. В глазах стояли слезы бессильной ярости. Это какой-то ад. Или все-таки кошмарный сон? Так не бывает! Эти люди и их поступки принадлежали какому-то иному, потустороннему миру. Мэриан начала всхлипывать. Если это сон, почему он не кончается? Почему Мэтью не спешит на помощь? Если бы только она поехала с остальными! А Мадлен — почему она так бледна? Что они собираются с ней делать? Мэриан посмотрела на лицо Оливии и застонала.

Вернулся Серджио в черном балахоне скульптора, из-под которого виднелись мятые брюки. Она хотела что-то сказать, но пересохшее горло не издало ни звука. Руки и ноги налились свинцом. Появилась резь в глазах. Мозг — и тот отказывался служить. Она насчитала в пещере семерых; все они окружили плиту из мрамора. Серджио стоял к ней спиной — возился у верстака с инструментами. Трое в рабочей одежде начали раздевать Мадлен. Еще двое подошли к Мэриан, чтобы связать ее.

— Прошу прощения, — молвил Серджио. — Когда начнется рассечение тела, нельзя допустить, чтобы вы путались у нас под ногами.

Она настолько отупела, что не нашла что ответить и не оказала сопротивления этим двоим — они оказались женщинами. Ей скрутили руки и ноги железной проволокой — не так туго, чтобы затруднить кровообращение, но достаточно, чтобы проволока впилась ей в кожу и причинила нестерпимую боль, если она попробует освободиться.

Погасили свечи. Осталась только одна — на верстаке. Слабый поток холодного воздуха, идущий от входа в пещеру, колебал пламя. Мэриан понимала: необходимо что-то делать, попробовать их отговорить… Но ее воля была парализована страхом.

Серджио начал читать заклинание по-итальянски или по латыни. При этом он касался одного инструмента за другим, словно освящая эти орудия убийства. Прочие молча смотрели на обнаженное тело Мадлен. Серджио зашел с торца; в руке блеснуло лезвие. Он поднял скальпель высоко над головой, и тотчас грянул хор голосов: «Lunga vita alla donna! Lunga vita al nuovo rinascimento!»

Когда скальпель вошел в тело Мадлен, Мэриан закричала. И ни на миг не переставала кричать. Это был тот самый крик, что преследовал ее в Паэзетто ди Питторе, а потом в Фелитто.

Кровь Мадлен окропила мрамор. Серджио вытащил скальпель из раны на груди и, поднеся к лицу, вонзил в розовую мякоть губ.

Кто-то крепко держал Мэриан; проволока впилась в кожу — она отчаянно пыталась освободиться. Ей что-то говорили, успокаивали, но она все кричала и кричала, умоляя их остановиться.

И вдруг увидела под аркой у входа в пещеру Энрико.

— Он убил ее! — зарыдала она. — Поздно, Энрико! Слишком поздно!

— Мэриан! — Это был знакомый голос Мэтью.

— Мэтью! Она мертва! Он убил ее!

И сознание покинуло ее.

Убийство Мадлен так и осталось загадкой для широкой публики. Официальная информация была весьма скупой, но кое-какие сведения все-таки просочились. Говорили, что полиция арестовала Пола О’Коннелла и Серджио Рамбальди — обоим предъявлено обвинение в убийстве, хотя трудно было понять, кто из них убил Оливию, а кто — Мадлен. На фоне всеобщего ажиотажа в связи с гибелью Мадлен тот факт, что в могиле в дальнем углу пещеры были обнаружены останки Оливии, прошел почти незамеченным — по крайней мере в Италии. В Штатах это открытие повлекло за собой многочисленные аресты. В конце концов следователь, инспектор Веццани, сделал заявление для прессы: в настоящее время полным ходом идут допросы Серджио Рамбальди и Пола О’Коннелла. Удалось точно установить полную непричастность Пола О’Коннелла к тому, что произошло с Оливией.

Стало известно, что Мэриан Дикон явилась свидетельницей убийства Мадлен, что с места преступления ее доставили в клинику во Флоренции, а оттуда — прямиком на виллу Таралло в Галлено, где она до сих пор и остается. Целая армия полицейских и телохранителей стерегли виллу от прессы, и только одному фотографу посчастливилось заснять Мэриан, играющую с детьми Энрико в саду. Кроме полицейских, все приезжавшие на виллу пользовались скоростными лимузинами с затемненными стеклами. За недостатком информации газетчики стали намекать на роман между Энрико и Мэриан, но ничем не подкрепленные сплетни быстро выдохлись.

Наконец одному журналисту удалось разговорить адвоката Серджио Рамбальди. Он заявил, что Серджио неповинен в смерти Мадлен: это Пол О’Коннелл дал ей смертельную дозу снотворного. Таким образом впервые были упомянуты наркотики; воодушевленная пресса мигом состряпала историю любви Мадлен и Серджио. Но поскольку от адвоката Пола О’Коннелла не последовало опровержения, газетная братия вновь напустилась на полицию. Под большим давлением инспектор Веццани сообщил лишь, что до тех пор, пока Мэриан Дикон не оправится настолько, чтобы подтвердить или опровергнуть показания Рамбальди и О’Коннелла, он не имеет права вдаваться в комментарии. Истина заключалась в том, что с самой ночи убийства Мэриан, Сильвестра и Энрико вели нескончаемые переговоры с сотрудниками полиции, и инспектор Веццани, так же как и его начальство, знал обо всем, что тогда произошло, вплоть до мельчайших подробностей. Тем не менее семья Таралло обратилась с просьбой — до тех пор, пока это не станет абсолютно неизбежным, не давать информации, и полиция сочла возможным эту просьбу удовлетворить.

Адвокат Серджио Рамбальди также проводил на вилле много времени, расспрашивая Сильвестру и Энрико, входя во все обстоятельства жизни Серджио и пытаясь обосновать невменяемость своего клиента. Узнав об этом, Серджио отказался от его услуг: он твердо решил предстать перед судом за убийство Оливии Гастингс.

Зато Пол О’Коннелл не имел такого намерения в связи со смертью Мадлен. Сначала он охотно признался в убийстве — но это было до того, как он узнал, что Мадлен и вправду мертва, что Серджио Рамбальди арестован, а Энрико Таралло знает о похищении. В конце концов после длительных консультаций, в которых приняли участие врачи, высшие полицейские чины и члены семьи Таралло, обоим — Серджио Рамбальди и Полу О’Коннеллу — было предъявлено обвинение в убийстве.

Пол знал: его единственный шанс выйти из тюрьмы в Сан-Витторе свободным человеком связан с Мэриан. Она видела, как он принес Мадлен в bottega, и все, что случилось потом; она должна знать, что, когда Серджио вонзил в нее скальпель, Мадлен была еще жива. Но без свидетельства самой Мэриан его утверждения не имели никакой цены.

Мэриан знала об упованиях Пола: полицейские постоянно держали девушку в курсе его душевного состояния. Стоит ей сказать слово — и обвинение против него рухнет. Но она хотела, чтобы он мучился, чтобы у него сердце разрывалось от страха: пусть узнает, что это такое — оказаться совершенно беспомощным, как Мадлен, когда он на руках внес ее в bottega.