— Я знал, что она тебе нравится.

— Я этого никогда не отрицал.

Не мог не признать, что его влечет к Венеции. Он хочет ее. И даже двойной игре не удастся изменить этого факта. Только теперь он станет вести себя еще более осторожно и осмотрительно. Принимая во внимание родство Клэндона с Ротерхемом и ее вопросы о герцоге, он просто обязан докопаться до сути дела. Коротко хохотнув, Рейзби покачал головой.

— А что тебе о ней известно? — Линвуд задал вопрос, ради которого предложил другу утреннюю прогулку.

— У тебя все так серьезно, да?

— Боюсь, да. — Линвуд думал о том, что едва ли Рейзби это одобрит.

Заслышав такое признание, тот удивленно вскинул брови.

— Что ж, это другое дело. — Он погладил рукой в перчатке гриву своей кобылы, от чего та довольно всхрапнула. — На протяжении нескольких лет ее имя связывалось с разными видными представителями высшего света. Хоувик и Девлин — одни из последних в списке. Но, по слухам, мисс Фокс никогда не приглашала мужчин к себе домой.

— Какие еще имена тебе известны?

— Арльсфорд, Хантер, Монтейт и даже сам Йорк.

— А что насчет Роберта Клэндона?

— Нет. — Рейзби недоуменно нахмурился. — Если, конечно, ты не узнал что-то, мне неизвестное.

Линвуд покачал головой:

— Должно быть, я ошибся.

— Не думаю, что она предпочитает таких мужчин, как Клэндон.

— Каких же мужчин она предпочитает?

— Мужчин вроде тебя, очевидно, — улыбнулся Рейзби.

Линвуд не обратил внимания на это замечание, отлично понимая, что интерес к нему Венеции Фокс совсем не таков, каким кажется на первый взгляд.

— Любовницей кого из перечисленных тобой джентльменов она была?

— А вот это не вполне ясно. Наша мисс Фокс умеет хранить секреты. — Рейзби ухмыльнулся. — И от своих мужчин требует того же. При малейшем неповиновении она тут же охладевает к ним. Возможно, именно поэтому ты ей и нравишься.

Слова Рейзби не показались Линвуду убедительными.

— А каково ее происхождение?

— Честно говоря, никто ничего не слышал о ней до тех пор, пока она не стала знаменитой. Известно лишь, что с тех пор, как Кембл взял ее под свое крыло, она преданно служит в Королевском театре в Ковент-Гардене. Говорят, она родом из уважаемой семьи, ее отец младший сын, посвятивший себя служению церкви, мисс Фокс его единственный ребенок. Это еще более добавляет ей таинственности, есть нечто приятно возбуждающее в дочери священника, которая должна была бы вырасти благочестивой, а стала распутной женщиной. Но отыщется ли во всей этой истории хоть слово правды, никто не знает. — Рейзби замолчал, пожимая плечами. — Если ты так в ней заинтересован, попроси орден Волка выяснить для тебя ее подноготную.

— У ордена есть дела поважнее.

Незачем беспокоить столь незначительной просьбой тайное общество, членами которого они с Рейзби являлись. Оно было основано для выполнения значительных миссий вроде восстановления справедливости. В его рядах состояли многие могущественные и влиятельные люди страны: политики, аристократы, даже особы королевских кровей, поэтому Линвуд не мог рисковать их разоблачением, привлекая нежелательное внимание к смерти Ротерхема.

— Есть, но сейчас такое затишье, что, если шепнуть словечко в нужные уши…

Линвуд лишь головой покачал:

— Я сам разберусь.

— Как хочешь. Будь я на твоем месте, не стал бы сильно стараться. Она актриса. Все они добиваются славы одинаково, и ни у одной не найдешь белоснежного, точно лилия, прошлого. Но ведь ты хочешь всего лишь спать с ней, а не брать в жены. Так что ее постельный опыт будет очень кстати.

— Без сомнения, — неопределенно отозвался Линвуд.

— Хватит уже о мисс Фокс. Туман рассеивается, и Монти начинает нервничать. — Кобыла Рейзби дернула удила, будто соглашаясь со словами хозяина. — Спорим на бутылку бренди, что я прискачу в Гайд-Стрит-Корнер раньше тебя!

Линвуд кивнул, принимая пари, и оба они, пришпорив лошадей, пустились галопом сквозь клочья тумана.


Как и было условлено, на следующий день Линвуд нанес Венеции визит в два часа. Хотя день выдался погожим, он приехал не в открытом ландо, но в карете, внутри которой даже при отдернутых занавесках и ярко сияющем солнце создавалась атмосфера интимности.

Он отдал распоряжение о горячем кирпиче для согревания ее ног и о пледе из овечьей шерсти на случай, если она пожелает им воспользоваться. В воздухе была разлита осенняя прохлада, но, находясь в столь тесном соседстве с Линвудом, Венеция не чувствовала холода. Она слишком остро ощущала его присутствие рядом, но не забывала и о предписываемой ей роли. Со дня знакомства между ними сохранялось странное напряжение, не имеющее ничего общего с лицедейством. Оно было столь же реальным, что и трепет, охватывающий ее всякий раз, когда Линвуд просто находился поблизости. Когда же он касался ее, сердце совершало головокружительный кульбит. От нее требовалось сыграть роль влюбленной женщины, таковой она в действительности и являлась, даже не нужно было притворяться.

Они почти не разговаривали, не обменивались светскими сплетнями, не делали ничего, чтобы разбить лед сковавшего их напряжения. Когда экипаж остановился перед заведением Гантера, Линвуд помог Венеции выйти. Взяв его под руку, она прошествовала в чайную комнату. В дверях они столкнулись с мужчиной, который как раз уходил. Это был джентльмен в годах, хорошо одетый, правой рукой опирался на трость, левую, согнутую под неестественным углом, держал перед собой. Его некогда темные волосы были щедро тронуты сединой, аккуратная серебряная бородка не могла скрыть изнуренного морщинистого лица. Черные глаза показались Венеции знакомыми.

Она почувствовала, как напряглись мышцы на руке Линвуда.

— Френсис, — негромко произнес мужчина.

Венеция тут же догадалась, кто перед ней. Годы не были благосклонны к графу Мисборну, однако в его чертах угадывался молодой человек, которым он некогда был, очень похожий на ее спутника.

— Сэр.

Голос Линвуда прозвучал холодно и официально, без единой нотки уважения или любви к отцу. Напротив, выражение его лица стало еще более жестким.

— Как давно мы не виделись.

— Я был занят, — ответил Линвуд.

Венеция ощущала царившую между мужчинами неловкость. Мисборн обратил свой взгляд на нее.

— Позвольте представить вам мисс Венецию Фокс. Мисс Фокс, граф Мисборн. — Последовала небольшая пауза, после которой он с горечью добавил: — Мой отец.

Мисборн и Венеция почтительно поприветствовали друг друга, после чего граф снова повернулся к сыну:

— Ты придешь на обед в воскресенье?

— В этот день у меня дела.

— Тогда приходи, когда сможешь, хоть ненадолго. Ради матери. Ты же знаешь, как она о тебе беспокоится.

Линвуд скованно кивнул, после чего добавил:

— Прошу меня извинить, сэр.

— Конечно.

В глазах Мисборна промелькнула тень боли. Кивнув, он ушел. Линвуда с Венецией проводили к их столику. Заметив, что он провожает взглядом отца, она подумала о том, что стала свидетельницей очень личной сцены, гнева и уязвимости, которые он бы вовсе не хотел явить свету.

Он перехватил ее взгляд. В его глазах застыла настороженность и стремление защититься. Подошел официант с листком бумаги и карандашом, готовый принять заказ. Венеция стала расспрашивать его о пирожных, дав Линвуду время собраться с мыслями, хотя встреча с графом Мисборном и слишком тесное соседство с Линвудом напрочь отбили у нее аппетит.

— Итак, — негромко произнесла она, когда официант удалился.

Линвуд тут же насторожился.

— Вы пойдете сегодня в театр?

— Да, — ответил он. В его взгляде появилось странное выражение, облегчение ли, благодарность? — Есть одна актриса, которую мне хотелось бы увидеть.

— А вы мне не говорили, что являетесь поклонником творчества мисс Суитли.

Улыбнувшись, он положил руку на стол недалеко от ее руки, однако не касаясь, поскольку они находились в общественном месте. Но Венеция чувствовала близость его пальцев столь же отчетливо, как если бы он гладил ими ее ладонь. Она повернула руку, и его взгляд тут же устремился к тому месту, где из-под перчатки показалась узкая белоснежная полоска кожи запястья. Затем Линвуд снова посмотрел ей в глаза, будто они только что разделили некое общее переживание, которого она не вполне понимала.

— Вам отлично известно, что я интересуюсь вовсе не мисс Суитли. — Его голос был низким, бархатистым, интимным.

Продолжая смотреть ему в глаза, Венеция негромко ответила:

— Все же вы узнали ее по прошлому.

Он не стал разыгрывать непонимание.

— Да.

Венеция уже слышала признание из уст Элис, но хотела, чтобы Линвуд тоже рассказал ей об этом.

— Вы были ее клиентом?

Удивившись такой смелости, он вскинул бровь:

— Мне нет нужды посещать бордели, мисс Фокс.

— Я не об этом вас спросила.

Этот разговор не имел ничего общего ни с Ротерхемом, ни с тем, что она должна была сделать. Подобный вопрос вообще не должен был ее волновать, но волновал очень сильно. Затаив дыхание, она ожидала ответа.

— Я не был ее клиентом, как, впрочем, ни одной женщины.

— И все же предлагали ей деньги.

— Верно, — не моргнув глазом, согласился Линвуд.

Они сидели в чайной комнате в окружении других представителей высшего света, пили чай с пирожными, ведя очень опасный личный разговор. Венеция подалась вперед и произнесла чуть слышно:

— За любовную связь?

Он усмехнулся:

— Разве я вам не сказал, что не плачу за это деньги?

— Лорд Линвуд, вы опять проигнорировали мой вопрос.

— А вы задаете их слишком много, мисс Фокс, — чуть слышно произнес он.