Она поглаживала свой животик, думая лишь о своем будущем чаде – плоде их с Домаславом любви, и отбрасывала от себя тревожные мысли. Память же не слушалась, то и дело проигрывая словно навязчивую мелодию губительное предзнаменование в виде черного аиста, что кружил над лесом и даже не собирался гнездиться на кровле их хижины…


Глава 32. Игра на янтарной доске.


– Умеешь ли, княгиня, играть в тавлеи? – предложил Мал Ольге сыграть, придя к ней в походный шатер у древлянского леса после того, как славянских заложников встретили в Киеве.

Мал не стал настаивать, чтобы княгиня вошла в Коростень, ее опасения были объяснимы. Здесь, в вотчине древлян, она и так была зажата со всех сторон дремучим лесом, притоком великой реки, болотами и стенами древлянской столицы. На холмах стояли лучники, а из городища по первому зову Мала на выручку подоспел бы Домаслав с войском. Не побежит же она в лес! Там раздолье и укрытие для опытного зверолова, а не для изнеженной особы.

Когда-то на этом самом месте развернул свой лагерь регент Олег со своим соправителем, княжичем Игорем. Теперь здесь своей участи ожидала жена сатрапа Игоря, согласная на все ради сохранения жизни, быстротечной и изменчивой, как лесной ручей, и удержания в руках империи, зыбкой как полуденная заря-денница.

Мал смаковал момент, упиваясь своим превосходством и предоставленной возможностью напомнить о былых, но минувших временах, когда варяги бесцеремонно нарушили их покой, и надменно сочли, что окажутся при этом безнаказанными.

– Правила знаю, но игрок из меня не искусный… –призналась княгиня, но согласилась сыграть.

– Ну, хорошо, что знаешь правила, значит, легко будет играть, а захочешь, подскажу.

– 

Постараюсь обойтись без подсказки соперника.

– 

Тогда начнем. На чьей стороне хочешь играть?

– 

Конечно, на стороне князя.

– Не смущает, что защитников в два раза меньше, чем нападающих?

– 

Никак, у князя ведь четыре выхода. Каждый как месть.

– 

Хорошо, тогда мой ход первый.

Расставили шашки, вырезанные из костей разного цвета, на дорогой отшлифованной доске из балтийских янтарных камней.

Игра была долгой и интересной. Мал, не новичок в тавлеях, беспрерывно зажимал защитников, выбивая князя со всех проходов, но Ольга ускользала, то и дело возвращая князя на трон и неутомимо предпринимая все новые попытки подойти к спасительному углу… Пока играли, разговаривали.

– Примешь ли предложение выйти замуж за меня, иль откажешь? – сделав первый ход черных фигур, древлянский правитель не стал оттягивать главный вопрос и блуждать вокруг да около.

– Как могу согласиться, не захоронив кости Игоря по греческому обряду, ведь я вдовствующая христианка. А не выйдет по-моему, то пусть унесет его прах погребальный костер, как водится у варягов и пусть на кургане справят тризну по убиенному моему супругу,– напомнила Ольга.

– Раз христианка, к чему же тризна? Истинно ли ты обратилась в греческую веру? – засомневался Мал.

– Истинно и всем сердцем, но вынуждена угождать традициям жестокосердного своего народа. А ему по нраву тризна и ристалища на ней лучших воинов… – проникновенно ответила княгиня, и Мал отреагировал немедленно:

– Так справим тризну, устроим поединки и сожжем останки тотчас. Чего тянуть! А пройдет время скорби и печали, как там принято у христиан, справим свадьбу, но по нашим законам! Согласна?

– Спешишь ты, Мал, торопишь неминуемое. – уклончиво молвила Ольга, двусмысленно улыбнувшись.

– 

Хорошо, что понимаешь. Действительно неминуемое!

Он в приподнятом настроении выбежал из шатра и отдал распоряжение быстрее нести останки князя и готовить тризну, а следом созвать лучших людей из городища на пир и ристалища. Позволил так же пропустить без препятствий несколько десятков варягов, готовых сразиться в честном бою один на один на потеху народа, и ублажая взор князя и княгини. От трона отделяли его считаные дни, вот и мнил Мал себя уже великим князем. А князю соответствующие забавы по нутру.

Пусть бьются ненавистные варяги с древлянами, предавшими его любовь. На смерть бьются на могиле поверженного врага!

Приготовления начались по слову Мала. Ольга же приготовила нечто иное, и куда более зловещее, нежели языческая тризна. Но не подала вида, когда Мал вновь вернулся в шатер. Лишь спокойно сказала:

– Ты отвлекся от партии, а мы не доиграли…

– Чего толку, вижу князь твой никак не угомонится, хоть и растерял половину защиты… – оценил обстановку на доске Мал. – Хорошо, доиграем.

– Но ведь в правилах игры князем тебе не быть, хоть и можешь ты убить белого князя… – сделала очередной ход княгиня.

– В тавлеях так, но в жизни все возможно. – многозначительно покачал головой Мал, предполагая, что загнал белые шашки в тупик.

– Сперва одолей в игре, потом толкуй о жизни, – не сдавалась княгиня, и зажав с двух сторон черную шашку, убрала с поля еще одну фигуру соперника.

– Вижу, ты дока в это игре. Кто научил? Муж? На доске ведь легче воевать!– ехидно заметил древлянин.

– Муж научил любить. В тавлеях равных не было вещему Олегу. – княгиня сделала вид, что не заметила ехидства.

– И его прах развеял ветер, – заметил Мал, но увидев очередной ход княгини, понял, что ее князь снова занял трон, а атакующие черные фигуры сгруппировались на одной стороне доски, открывая оставшемуся в одиночестве князю беспрепятственный путь к спасительному углу. – Ого, да ты, кажется посадила на трон своего князя и вот-вот оторвешься от преследования…

– Я же предупреждала, что у князя четыре выхода, а четыре места как четыре мести!

Ольга довела фигуру князя до угла, и Мал признал поражение, успокоив себя на мысли, что его в момент переполняли эмоции и он просто не смог сосредоточиться на второстепенном. К тому же, с его стороны правильнее было бы поддаться слабой женщине, особенно в преддверии свадьбы… Как он сразу об этом не подумал!


Глава 33. Месть.


Еще не закончилась партия в тавлеи, а у берегов Днепра разворачивалась драма с загодя расписанным сценарием. Первой местью княгини стала беспощадная казнь заложников-простолюдинов, что двумя днями раньше явились на княжий двор, с беспрецедентной наглостью требуя забыть Ольгу о постигшем горе и стать невестой убийцы мужа.

Варяги Свенельда подошли к ладье с поникшими головами, притворившись обиженными. Они заявили посланникам Домаслава, что княгиня в наказание за дерзость их бесцеремонного воеводы, за его неуважительное отношение к послам будущего ее супруга и соправителя велела нести древлян прямо в ладье к месту пира.

Так Ольга оказывала честь своим гостям. На то воля принимающей стороны. Раз так решила княгиня, так тому и быть!

Древляне переглянулись, но отнеслись к прихоти Ольги с пониманием и даже с радостью. На их глазах варяги были посрамлены. На своих плечах, в поте лица, они несли тяжелую ношу с двадцатью послами на палубе. Донеся ладью до княжьего двора, где ждал гостей стол с яствами и медом, ладью поставили прямо перед ним на большой ковер с вышитым рукодельницами изображением колеса Перуна.

Но недолго держалась ладья на досках. Их вынули и ладья рухнула на ковер, а следом и в вырытую рабами и смердами глубокую яму.

Свенельд злорадствовал. Склонившись к древлянам, он спросил:

– Хороша ли вам честь? Определили вы для меня землю как пристанище моего праха, так сгиньте в земле заживо!

По знаку воеводы рабы и варяги стали засыпать послов Домаслава землей. Те кричали:

– Братья отомстят за нас! Мы убили вашего князя жестоко, но вы, варяги, и вовсе нелюди!

Слышались и слезы молодых, мольбы о пощаде, но скоро наступила тишина. Так заживо похоронили по приказу Ольги заложников из простолюдинов.

С древлянскими боярами обошлись не менее жестоко. И эта месть за убийство мужа по счету была второй…

Перед праздничным пиром попросили почетных гостей не нарушать добрую традицию и омыться в бане. Заодно смыть прежние обиды и воссесть без злобы с бывшими врагами за общий стол.

Перед дверьми в избу, где затопили баню, встретили дорогих гостей хлебом и солью девушки в праздничных конопляных рубашках с оберегами. Две из них сняли веночки и рубахи и обнаженными вошли в избу первыми, зазывая древлянских бояр попариться вместе.

Столь теплый прием сладострастные бояре оценили задорным переглядом и без опаски вошли за красавицами. Но в бане от купальщиц и след простыл. Они вынырнули в окошко, и варяги захлопнули за ними ставни. Потом укрепили опорами двери, разбросали сухой овес по всему периметру избы и подожгли гостей. Вопли не трогали поджигателей, они жгли и христианские храмы. Что до убийства древлянской знати, то оно не вызывало сострадания варягов подавно.

Экзекуции в Киеве были лишь началом продуманного плана. Варяги совершили стремительный бросок на конях, но скакали не по береговой кромке, а срезали путь по лугам и лесным зарослям, чтобы оказаться в Полесье древлянском даже раньше, чем приступит княгиня к шашечной игре с Малом. Успели к началу тризны по Игорю.

И тогда пришло время третьей мести…

Пока Ольга горевала на насыпном кургане, оплакивая разорванные останки ее любимого, у подножия холма шли ристалища и лился мед. Древляне не чувствовали ни малейшей угрозы. Веселье славян и плач варяжской княгини переплелись в одной лебедке, которая должна была затянуться на шее беспечных, довольных собой убийц. Но им казалось, никто не в силах нарушить их праздник.

Источник угрозы был на виду и пребывал в подавленном состоянии, что гарантировало абсолютную безопасность пиршества на костях поверженного врага. А варягов, прибывших на поединки, было ничтожно мало. Мужи древлянские раздавили бы их, как клопов, не уменьем, так хотя бы числом.