– Вот ваш князь! – сказала она, – При моем регентстве и с соизволения всех богов, которых вы чтите, и Бога, которого почитаю я, законная жена убитого Игоря, княгиня Руси и наследница Болгарского трона, та, которая клянется вам отомстить хазарам за разгром нашей рати и разорение наших данников-славян. Укрепим наследие Рюрика, и не дадим сгинуть династии. Сохраним государство великое, устроим погосты-волости, посадим в них наместников, что будут собирать дань и присылать в Киев. Не будет больше самоуправства и беспорядка. Тебя же, воевода Свенельд, и тебя, воевода Асмуд, призываю пресечь на корню ваши усобицы и стать надежной опорой моему сыну, первым приказом которого будет идти в поход войной на древлян, мстить убившим великого князя Игоря, отца князя Святослава!

– Княже! Княже! Святослав! На древлян! Месть! Война! – раздалось в ответ.

Услышав слово сладкое «война», варяги все как один повторили его вместе с именем Святослава. Свенельд присягнул наследнику среди прочих. Выхода не было, да и дружины прежней тоже.

Ему польстило, что княгиня упомянула его первым помощником в управлении государством. Это обнадеживало. И это все слышали. В том числе его новые друзья-скандинавы. Ольга попросила стать опорой для ее сына, они же пока будут его опорой, остальных людей он наберет в своих вотчинах, принадлежащих ему по праву, и в тех землях, где не будет киевских наместников. Легко сказать про погосты, но попробуй их выстроить!

Воодушевление избранием нового князя должно было закончиться пиром. Асмуд даже велел рабам нести бочонки с медом и амфоры с ромейским вином из подвалов, но Ольга не хотела веселья, не справив тризну по любимому мужу.

Она попросила всех разойтись, чтобы не тратить время и готовить драккары, грузить осадные приспособления и баллисты, накормить коней перед походом на Коростень.

Игорь, ее единственная любовь… Ей нужно было выплакаться и найти, что ответить своему сыну на вопрос «Где папа?».

Как же не хватало ей ее Игоря… Она уже не помнила, что он натворил и просила Господа, чтобы не был Он суров в загробном мире к половинке ее сердца. Чтобы не распространил месть свою на их сына и принял его в свое лоно.

А ведь разочарование в Игоре за его злодеяние могло бы помочь воспринять смерть мужа холодно, как заслуженное возмездие за грех. Не вышло.

В молитве, что возносила Ольга к небесам, она не растворяла свою злобу на Игоря за содеянное, она молила Бога о другом: о прощении за взятую на себя месть, за объявление войны. Она пыталась объяснить Сущему, почему она не пошла по стопам праведного Иисуса, который воспринимал боль человеческих сынов как свою, по каким причинам поступила так, а не иначе, избрав путь войны и допуская кровопролитие, но Всевидящий и так все знал…


Глава 31. Мезальянс.


Ладья древлян с белым флагом и двадцатью посланниками Коростеня причалила у берега Днепра неподалеку от главных ворот.

Домаслав послал на переговоры не самых именитых, но достаточно смышленых мужей, способных донести до княгини и варяжской знати мысль о безнадежности сопротивления и необходимости замириться на условиях победителя. Иначе не миновать кровопролитной войны, которая более всего будет не выгодна именно Киеву.

Успех предприятия и сговорчивость княгини зависели от многих причин. Они казались Домаславу и его соратникам очевидным подспорьем в деле убеждения засевшей в Киеве власти о пользе капитуляции перед более сильным и многочисленным противником.

Объединив городища древлян под своим лидерством, Домаслав собрал немалую рать, превосходившую в несколько раз стоявшие под знаменем Рюрика разрозненные отряды. Варяги с убийством князя утратили единоначалие и растеряли в бесконечной череде неудачных баталий и явных поражений боеспособную дружину. Они распустили обученных ратному делу славянских ратников будучи не в силах их содержать и, наверняка, опасаясь бунта с их стороны. А главное, у них не было союзников, только враги кругом: печенеги с дозволения Византии донимали с юга, на Востоке того и гляди объявятся хазары, племя вятичей готово было выступить на стороне древлян в любое время и быстрым маршем достигнуть пределов Днепра. Да и известно было о разладе среди самих варягов, которые могли перегрызться даже при живом князе и за меньшее, а тут дело касалось будущности целого государства, да еще в момент, когда на троне восседает неразумное дитя под присмотром матери-христианки.


***


– С чем пожаловали? Вымаливать ли прощение за злодеяние свое пришли? За то, что руку подняли на князя и извели его в могилу? – спросила княгиня делегатов коростеньского князя, не заводя их в терем. Прямо во дворе и в присутствии своих воевод и бояр спросила… – От чьего имени молвить будете?

– Мы передаем поклон от князя нашего Мала и воеводы дружины нашей Домаслава, а так же от союзников наших, вятичей. Пришли не каяться, убитого князя не вернуть. Нет раскаяния у древлян о содеянном: враг он был нашего народа, притеснял и грабил землю нашу, головы наших сынов рубил, как и лес наш, без сострадания. Заслужил он свою погибель! Но на тебя Мал обиды не держит и предлагает свое покровительство, чтоб остановить войну. К тому же, не стар он еще летами и телом крепок! А сыну твоему, наследнику престола Киевского Мал надежным опекуном станет. Союз с Малом несокрушимым будет, никто не осмелиться выступить против Киева, коль обретет он древлянскую поддержку. Не показного союза хочет князь наш, к коим привыкли варяги, а настоящего. С равными правами в суде и в быту для славян и варягов! Чтоб не смотрела верхушка варяжская на наших бояр свысока. Не получили мы равенство, когда присвоили нам имя новое «русичи», остались в душе древлянами. Не признания богов наших мы хотим, а брака династического, чтобы такие, как Свенельд- воевода место свое знали.

– И где же место мое, смерды?! – повел бровью Свенельд, уже зная, что княгиня собралась наказать послов по справедливости за такую наглость, и только ожидая сигнала.

– В земле твое место! Кости твои истлеют, падалью твоей не соблазнится и стервятник! – осмелели древляне, приготовившись к геройской гибели, – Нам терять нечего! Мы с мечами к вам пришли и малым числом неспроста. Вождь наш Домаслав предупредил, что придется пострадать за племя наше в неравной схватке. Но как один поляжем, коль только так вам можно доказать, что трусости нет в древлянах. Придут за нас отомстить и весь род ваш истребят!

Свенельд стерпел, поглядывая на княгиню. А она все не давала знака. На то была договоренность с Асмудом. Не смотря на решимость покарать послов в назидание древлянам и тем самым объявить о готовности к войне, Ольга восприняла совет Асмуда усыпить бдительность окрепших и умноживших свое войско древлян, дабы нанести им внезапный удар.

В Киеве находилось немало соглядатаев, которые при любом раскладе, что бы не случилось, должны были оповестить древлянских вождей. Знала Ольга и то, что ее отказ навлечет беду на плохо защищенный и раздробленный на враждующие кланы город. Целое полчище отборных воинов, пеших и на ладьях, встали в нескольких верстах, ожидая гонцов с вестями. Их стремительный набег мог спровоцировать смуту, да и предательство Свенельда в самый неподходящий момент Ольга не исключала.

– Не тебе, Свенельд, учить меня уму-разуму. Игоря моего не воскресить, а кроме него никто не в силах защитить мое чадо! – смахнула она ухмылку с лица воеводы, и строго взглянув на посланников, продолжила, – Что ж не жалует меня, наследную царевну Царства Болгарского и властительницу всей Руси, княгиню всех племен, ее населяющих, ваш князь, под сенью которого лишь одно племя да три городища с селениями, не проявил уважения правитель ваш Мал? Не гоже присылать сватами простолюдинов. Пошлю гонца к нему и передам, что любо мне его слово, по сердцу пришлось предложение, только пусть шлет бояр княжьего рода, а то и сам пусть придет! Или боится будущей супруги своей?

– Не боится ничего наш князь, видим ты боишься, как бы от страха не погубила ты душу его с научения воевод своих свирепых… – ответил старейший из послов, – Но то, что встреча нужна с глазу на глаз вам, верно! Хорошо бы пойти тебе к Малу, самой, без войска, а знатных сватов Мал пришлет заложниками, как водится у вас. Для безопасности твоей и уверенности.

– Так тому и быть, и вы останетесь здесь тоже. Идите пока на свою ладью и ждите моего ответа. А я подожду сватов знатных.

С тем и ушли посланники. Ольга же выкроила себе время для совета с воеводами и обдумывания хитроумного плана мести. Решено было убедить Мала в благосклонности княгини, в том, что готова она на мезальянс неравный ради сына своего и державы, чтоб простиралась она на все славянские земли, как и прежде, и чтоб обрела в деле сохранения Руси добровольных помощников.

Древляне ожидали подобного разворота, снарядив еще восьмерых смельчаков теперь уже именитых и славных и отправив их в логово русичей.

Тем временем, княгиня вышла с немногочисленной свитой навстречу своей судьбе, приказав громогласно, чтоб не миновал стороной от ушей соглядатаев ее строгий наказ, встретить мужей древлянских как подобает гостям знатным, представителям будущего ее мужа. Шутам и скоморохам, гуслярам и песенникам повелела веселить посланцев, слугам – затопить баню и накрыть стол на княжьем подворье с лучшими яствами и медом.

Все эти приготовления не скрылись от глаз шпионов. В Коростене все пребывали в приподнятом настроении. Домаслав хлопал по плечу своего тестя, уверенный в том, что его идея сработала, и очень скоро наступит долгожданный мир:

– Что я говорил!? У них нет выхода! Гляди, не влюбись! Со Святославом, Свенельдом и другими воеводами варяжскими, боярами-предателями славянского рода покончим после свадьбы…

Малуша не верила своим ушам, ее Домаслав, казалось, превращался в монстра… Как можно желать смерти беззащитному чаду? В ее чреве зрел младенец, даже мысль о том, что кто-то может причинить ему боль, пугала до дрожи. Но вспоминая беснующегося воеводу Свенельда, она понимала, что не стоит вмешиваться в игры мужей. Им, наверное, виднее.