Когда она подошла к машине, водитель уже уложил ее вещи. Он посмотрел на ее туфли, но ничего не сказал.

Она села позади шофера, чтобы он не мог бросать на нее испытующие взгляды в зеркало заднего вида, и уронила голову на спинку сиденья. «Ну, Джейк Уитни, если ты глянешь сегодня утром в мою сторону, я заткну одну из этих чудовищных туфель тебе в глотку или еще в какое-нибудь подходящее место», — молча поклялась она.

— Хорошая погода, — сказал через плечо шофер.

— Да, прекрасная, — отозвалась она.

— Вы ведь занимаетесь еще и прогнозом погоды? — вежливо спросил он.

— Вроде того, — так же вежливо отозвалась она.

Он был приятный мужчина. Джилл только надеялась, что он никому не расскажет о том хаосе, который увидел в ее спальне. Похоже, ее начинают волновать такие тривиальные вещи.

— А какие это облака? — спросил он, показывая рукой из своего бокового окна.

Она выглянула, чтобы посмотреть, и ответила:

— Это перистые облака.

— А как они выглядят, когда вы смотрите на них сверху?

— Примерно так же. — Она улыбнулась. — Только мы отсюда, с Земли, в просветах видим синее небо, а оттуда видна Земля. А облака выглядят почти одинаково. Разница только в фоне.

Неожиданно ее улыбка сменилась гримасой отчаяния, когда она смотрела на тонкую гряду облаков. Джилл ощутила страшную тоску. Если она позволит себе думать о нем, она просто расплачется. Как он мог встать и уехать, ничего не сказав ей? Просто уехать. Как он мог?

— Ничего себе толпа! — присвистнув, заметил шофер, поворачивая к хьюстонскому международному аэропорту.

Она выглянула и увидела у главного здания аэропорта массу народа.

— Я бы сказала, — начала она и тут же запнулась, увидев над толпой красные, белые и синие флаги с ее портретами. Джилл схватилась рукой за рот. — О Боже! — чуть не задохнулась она.

Пол ничего не сказал ей о приеме в аэропорту. Она была к этому совершенно не готова.

Она подняла глаза к небу, потом посмотрела на телевизионные камеры и, когда машина остановилась у входа в зал для особо почетных гостей, увидела Пола, который вел к ней целую толпу. Джилл сидела совершенно окаменевшая.

Пол остановился около машины, широко улыбаясь и протягивая ей руку. Как она сумела улыбнуться, она не могла понять и тем не менее осознала, что улыбается. Медленно, не переставая улыбаться и не теряя самообладания, она вылезла из машины.

— Джилл, — сказал ей почти на ухо Пол, — ты видела Джейка?

— Нет, — ответила она, и улыбка ее начала увядать. — А ты?

— Нет. Он должен был быть здесь двадцать минут назад. — Пол говорил с ней, а глаза его опускались по фигуре все ниже и ниже. И тут он поднял их в полном изумлении. — Бога ради, что ты надела на ноги, Джилл? — прошипел он сквозь зубы.

— Туфли, — быстро ответила она. — Вы все вчера так возмущались моим платьем, и я подумала, что сегодня мне лучше выглядеть поконсервативнее. — Она выдала ему вполне пристойную улыбку.

Пол начал подавать отчаянные знаки операторам телевидения.

— Нацеливайте камеры повыше, ребята, ладно? От талии и выше. — Он снова обернулся к ней. — Эти туфли выглядят так, словно ты в них собираешь хлопок.

— Это мои прогулочные туфли, — беззаботно отозвалась она.

— Ладно, — хрюкнул он, — но на всякий случай, если ты не усвоила, мы летим в Нью-Йорк, а не идем.

Она больше не слушала его. Краешком глаза она углядела белый «мерседес», остановившийся около ее лимузина, увидела, как Джейк открыл дверь и вылез из машины.

На нем была его синяя форма офицера военно-воздушных сил; он выпрямился и пошел к Джилл и Поду.

Джилл смотрела на него, и сердце ее кувыркалось в груди.

— Доброе утро, Джилл, — приветствовал он ее с вымученной улыбкой и совершенно игнорируя Пола.

Она вызывающе посмотрела на него, приподняв брови, но ничего не сказала, ее голубые глаза дали ему понять, что она заметила выражение его лица. Потом она обернулась к Полу и спокойно спросила:

— Что теперь?

— Микрофоны установлены около главного входа. Вы поприветствуете собравшихся, после чего мы улетаем. Все остальные уже сидят в самолете. — Он холодно глянул на Джейка. — Вы, полковник, можете пройти или с нами, или прямо в самолет, как пожелаете.

— Я пройду в самолет, — ровным голосом ответил Джейк.

Джилл дотянулась и тронула его за рукав.

— Джейк, я бы хотела, чтобы ты пошел со мной.

— Это не имеет значения, Джилл, — безразлично ответил Джейк. — Эта толпа хочет видеть тебя.

Она в отчаянии смотрела, как он прошел сквозь толпу и скрылся из вида, потом бросила гневный взгляд на Пола.

— Зачем ты так поступаешь? Он был участником полета. Почему ты так с ним обращаешься?

Откуда-то издалека она услышала, как распевает целый хор:


Мы летим вверх,

В голубую даль,

Летим вверх…

В голубое небо.


Потом вдруг и слова и музыка изменились, и она услышала:


Ты прилетела издалека, бэби,

Посмотри,

Как мы встречаем тебя.


Она шла вплотную за Полом, который пробирался сквозь приветствовавшую ее толпу к самодельной трибуне, оборудованной микрофонами. Большим напряжением воли ей удалось утихомирить бабочек, трепещущих у нее в животе. Когда она подошла к микрофонам, люди затихли. Джилл судорожно глотнула воздуха и сделала маленький шаг вперед.

— Это приятная неожиданность, — с чувством сказала она. — Я и не представляла себе, что вы соберетесь здесь сегодня утром. — Она посмотрела в небо. — Для меня было поразительным оказаться в команде корабля «Венера». Я всегда буду благодарна судьбе, что мне представилась такая возможность. И хотя на борту находилась я, но там была и каждая девушка, каждая молодая женщина, которая мечтает о небе. — Джилл замолчала, потом на ее лице вспыхнула широкая улыбка. — Мы прошли большой путь, это правда, но пока что не стоит бить себя в грудь. Надеюсь, что у нас найдутся деньги, чтобы оборудовать в космическом корабле кухню.

Она громко рассмеялась, и все вокруг громко и весело подхватили ее смех, за исключением Пола Типтона, который в ту же секунду побледнел. Джилл подняла вверх руки.

— Это замечательно — жить в Хьюстоне! Спасибо вам.

Она сошла с трибуны и тут же почувствовала железную хватку Пола на своем локте.

Он молча провел ее сквозь толпу, его лицо с широко раскрытыми глазами представляло собой маску ужаса и неверия. Через несколько секунд она прошла через дверь для отлетающих и оказалась в роскошном реактивном самолете. Первым делом она огляделась в поисках Джейка и, увидев, что он сидит рядом с Гаррисоном Тейлором в передней части салона, вздохнула и пошла по ковровой дорожке в заднюю половину.

Не ожидая приглашения, Пол сел рядом с ней.

— Джилл, в будущем ты должна избегать всех этих феминистских замечаний, — с кислым лицом сказал он. — Ты меня понимаешь?

Она резко повернулась к нему:

— Ради Бога, Пол! Разве мы не в Америке? Или я не пользуюсь свободой слова? Никто не принял мои слова всерьез.

— Да, это Америка, да, ты имеешь свободу слова, — прищелкнул он языком, — до тех пор, пока ты не участник программы. Прежде всего, Джилл, ты говоришь от имени всей программы. Такие реплики, как твоя, не тронут сердец тех, кто отвечает за финансирование и поддержку космических исследований. — Он тяжело вздохнул, качая головой. — Начиная с Нью-Йорка речи для тебя будут подготавливаться и ты будешь читать их слово в слово. Кроме того, я должен сказать тебе, предупредить тебя, что теперь все феминистские группы набросятся на тебя как чума, так что… — он сделал драматическую паузу, — ты должна избегать, избегать любых контактов с этими группировками. Ты меня поняла?

Было очевидно, что его вопрос не требовал ответа, ибо Пол тут же продолжил:

— Я понимаю, у женщин есть свои требования, но и ты должна понять, что программа космических исследований — неподходящее место для высказывания подобных требований. Ты женщина, Джилл, и ты летала в космос, и это говорит само за себя.

Она резко повернулась к нему и насмешливо улыбнулась.

— Да, мистер Типтон. Это говорит само за себя, особенно если учесть, как давно существует эта программа космических исследований и сколько лет потребовалось мне, да, мне, женщине, чтобы меня включили в полет. Это очень хорошо говорит само за себя. И кому я обязана этой великой честью? Какому-нибудь напыщенному старому политику, который держит в своих руках ниточки управления этой программой, или тем самым группам, которые оказывали давление на этого политика, настаивая на том, чтобы женщина-астронавт была включена в команду космического корабля? Скажите мне, кому я обязана?

— Как ты не понимаешь, что это не имеет никакого значения, — вздохнул он. — Значение имеет то, что ты участница космической программы и ты представляешь ее со всем достоинством, которое от тебя требуется. — Теперь было очевидно, что она раздражает его. — Женщины добиваются успеха. Но они никогда не бывают удовлетворены. Женщины уже везде — в Верховном суде, в политике, уже есть женщины мэры, губернаторы. Чего вы еще хотите? Чтобы женщины управляли миром? — Он сказал это как выплюнул. — Ты хочешь, чтобы женщина оказалась в Белом доме?

Она надменно передернула плечами:

— Зачем нам это? Я хочу сказать, что вы, мужчины, прекрасно справляетесь. Посмотри на мир. Разве он не совершенен? Он мирный и устроенный. Нет войн, нет голода, нет алчности, нет опасного оружия, которое может взорвать нас и забросить на Меркурий. Да, мужчина создал совершенный мир. Зачем какой-нибудь женщине пытаться исправлять его? Она саркастически улыбнулась. — Я никогда, Пол, не буду иметь ничего общего ни с одной феминистской группой, потому что не хочу, чтобы мою мать куда-нибудь выдвигали. Она привыкла жить на ранчо.