— А теперь слушай сюда, — снова встряхиваю ее в надежде, что наконец-то придет в себя. Бесполезно. Хотя нет, глаза свои умные строит, уже прогресс. — Ты никто и зовут тебя никак. Если ты попытаешься подлезть ко мне, подставить своими фотографиями или кому-нибудь рассказать об этом недоразумении, я затаскаю по судам и тебя, и твоих родителей. Ты мне не интересна, как женщина, так что засунь свою влюбленность в ж…

— Да не влюблена я в вас!

Орлова отрезвляет одной фразой. Колкой и практичной. И только сейчас заставляю себя внимательно вглядеться в нахмуренное лицо и вслушаться в почти трезвую речь.

— В смысле не влюблена?

— В прямом! Я на вас поспорила! Я вас поцеловала, так что я выиграла. А теперь дайте за телефоном схожу, нужно доказательство предоставить, а то ребята не поверят.

Девчонка пытается вырваться, но получается тщетно. А я никак не могу понять, что происходит. То есть эти две дурочки поспорили на меня? Поэтому вели себя, как ненормальные?

— А вам, Феликс Влади-ди-димирович, нужно следить за словами! Вы, гребаный педант, за-за-зануда чертов! Я вас терпеть не могу с вашими лекциями и высоко-ко-комерностью! Вы меня унизили! Вы! Вы! Га…га…ган…

— Пошли уже, — закидываю девчонку на плечо и выхожу из приватки. Так разговор не пойдет, а мне нужно многое у нее выпытать.

— Ой, мне что-то плохо.

— Сейчас будет хорошо, не переживай.

Надеюсь, никто не увидит, что я делаю со своей студенткой. Никто, кроме лучшего друга, к которому рано или поздно придется подойти.

— Мне нужно уехать.

— Твою ж дивизию! Ты где ее откопал? — Слава чуть не давится своим напитком и едва не сбрасывает с колен восточную красавицу.

— Здра-асте! — выкрикивает висячая Орлова.

— Я отвезу ее домой. Дай мне телефон и кошелек.

Друг молча протягивает все необходимое. Под удивленные взгляды окружающих. Так, на нас уже пялятся. Причем не только посетители, но и персонал. Это не к добру.

— Ой, а это ваши булки? — слышу тонкий голос сзади, а затем чувствую легкое прикосновение к своей пятой точке. — Обалдеть! Я булки Сокола трогаю! Девчонки обзавидуются! Вы на камеру сняли?

Так, пора уходить, а то меня прямо здесь изнасилуют, и уже я буду подавать заявление за домогательства. Вызываю такси и усаживаю на заднее сидение Орлову. С большим трудом усаживаю. Потому что на месте этой девчонке не сидится. Хорошо, что она в джинсах и толстовке сидит, а не в платье, и хорошо, что на ее пути оказался я, а не какой-то маньяк.

Второй раз задаюсь вопросом о том, куда ее родители смотрят, но проглатываю его. Потом выясню.

— А мы куда едем? В дальние края?

— Да-да. В самые дальние.

— Но если вы меня не поцелуете перед камерой, я на вас обижусь и скажу, что вы ко мне грязно приставали!

Молча терплю ее словечки и молюсь, чтобы ее не вырвало в салоне машины. Таксисту называю свой адрес. Ты выиграла, Орлова, радуйся. Выиграла путевку в страну мучений от Феликса Сокола.

Глава 16

— Тебе нравится? — звучит вопрос ласковым голосом.

Всматриваюсь в яркое окружение. В переливающийся свет на темном фоне. Яркий. То красный, то желтый, то синий. Цвета меняются по радужному спектру. Меня словно переместили за границу облаков, где не существует понятия «проблема».

— Как же тут здорово, — отвечаю вникуда, потому что лицо собеседника мне не видно, как и самого мужчину. Да, это именно он, потому что голос мужской. Очень знакомый.

— Если хочешь, мы задержимся здесь.

Поясницы касается что-то теплое, но чуть шершавое. Ладонь. Мужская. Широкая. Она мягко распространяет энергию по всему телу. В каждую клеточку от кончиков волос до кончиков пальцев. Хочется закрыть глаза и наслаждаться приятным ощущением, вдыхать запах хвои и слышать приятный мужской голос. Не тот, который улавливаю на парах, а мелодичный, пропитанный лаской, нежностью.

— Готова к приключениям, Яна?

— Да, — выдыхаю ответ в чьи-то теплые губы. В те самые, которые нежно касаются моих и захватывают меня в свой плен.

Не хочу останавливаться. Не хочу открывать глаза и встречаться с прохладой в зеленых глазах. Не хочу, чтобы он отпускал меня. Не надо. Не сейчас. Пожалуйста…

Вот черт! Приснится же такое? Прямо в выходной день, именно в тот момент, когда я хотела забыться и… Так, стоп!

Почему я голая?!

Где моя одежда?

Почему тут так холодно?

Ладно, вру. Мне тепло под пышным одеяльцем, но проблема в том, что оно какое-то… большое, что ли. На ощупь мягче, чем мое, пахнет не цветочным кондиционером, который купила недавно Лидка, а чем-то мускусным. И кровать слишком просторная, ноги вытянуть можно.

Быстро открываю глаза и сажусь на кровати. Ай! Не стоило так резко вставать, моя головушка и без того ужасно болит. Медленно окидываю расплывшимся взглядом светлую комнату. Просторную, с панорамными занавешенными окнами. Хороший дизайн, кстати, как в пабликах Инстаграма.

Только здесь одна неточность.

Это не моя комната и не моя квартира. Даже плазма на стене мне не принадлежит. Я вообще телек не смотрю. Зачем, когда Ютьюб есть? Интересно, а где я вообще? Ой-ой-ой. Что-то мне страшно. А если это маньяк какой-то? Я же ничего не помню со вчерашнего дня. Вот, я была в отчаянье, пошла в клуб к Лидке, затем два брата-акробата угостили меня пойлом и… Пусто.

Черт возьми! А все из-за Сокола! Если бы он не довел меня своими словечками, то я бы не оказалась в такой ситуации, не стала бы переживать по поводу его мнения. Да и вообще не проснулась бы черт знает где! Я даже не у Лидки дома! Где я? Может, ребята пристроили мою пьяную попу к себе? Все! Больше никакого алкоголя! Никогда! Не умею я пить! Тем более…

Мои мысли прерываются, когда за дверью из светлого дерева внезапно раздаются шаги. Как в ужастике. Шаг-скрип-еще шаг-еще скрип. Мамочки! Эй! Спасите меня, слышите? Не хочу я погибать от рук этого… Маньяка? Джека-Потрошителя? Чикатило? Я скоро всех убийц вспомню, но… дверь внезапно открывается.

Слушайте, а мужчина-то ничего. В самом расцвете лет. Примерно я так и представляла себе Андрея. Или Гену? А, неважно.

Ступни у него широкие, мужицкие такие, ноги скрыты под черными штанами, но я уверена, что они накачанные, со спортивными икрами, а дальше… Вау! Марио Касас нервно курит в сторонке. Такие банки доктор не поставит. Широкие плечи, четкие восемь кубиков, крепкая грудная клетка. С него наверняка лепили статую «Давида». Однако стоит нашим глазам встретиться, я сразу же вспоминаю вчерашний день. От начала до конца.

Только не это! Не могла же я так влипнуть! Черт! Черт! Черт!

— Доброе утро, Орлова, — серьезным тоном здоровается Феликс Владимирович, облокотившись о косяк.

— Здр-расте.

Нет, все-таки могла. Только я додумалась оказаться с утра после пьянки в постели своего преподавателя по английскому. Сокол смотрит на меня, будто мысленно пытается отчитать, ибо в словах невозможно выразить всю степень негодования. Что, решили меня окончательно добить, да?

— Таблетки выпила?

— Какие таблетки? — смотрю в смеющиеся глаза цвета свежескошенной травы.

— Справа от тебя.

И правда. На тумбочке лежат две таблетки антипохмелина и стакан воды. А это точно антипохмелин, а не какая-то гадость?

— Пей смелее, хуже точно не станет.

Ага, прямо сейчас и выпью. У меня, между прочим, не так сильно голова болит, так, кружится слегка. А он еще ухмыляется, когда я неуверенно хватаю стакан и все же выпиваю лекарство. Черт с ним. Он же чертов педант, воспитанный, всегда следует правилам. Вряд ли хуже сделает. Если что, я на него и в суд подам за растление студенток. И вообще…

— Не смотрите на меня! Я голая!

— Ты в моей майке, — отвечает он устало.

Серьезно? А мне почему-то кажется, что… Действительно. Приподнимаю одеяло и вижу на себе белую хлопковую ткань. Странно, что я ее не почувствовала, когда проснулась.

— Почему она такая свободная? У вас длинных футболок нет?

— Ты сказала, что футболки похожи на удавки и они тебя душат.

Что? Я и правда так сказала? Черт! Как же стыдно! Что же я еще наговорила в пьяном угаре своему преподавателю? Вроде ничего особенного. И вообще, я не помню, как мы встретились. Я пила с ребятами, жаловалась на конфликт с куратором, с тем самым, который сейчас испепеляет меня взглядом. А потом я вышла из VIP-зоны и наткнулась на широкую спину Феликса Владимировича и…

— Ну что, вспомнила?

Боже, я поцеловала своего преподавателя! Я поцеловала Сокола и попросила его сфотографировать нас в качестве доказательства! Я рассказала о споре, о том, как он мне противен, и как я его ненавижу. Черт возьми, да я его за самые неприличные места трогала! Мамочки…

Мужчина отрывается от косяка и надвигается на меня. Опасно так. И паркет, кстати, сейчас не скрипит, по-звериному ходит, смотрит, как хищник на добычу. Эй, перестаньте! Мне страшно! Я ни в чем не виновата! Всего лишь выпила лишнего. И сказала много лишнего. И сделала тоже.


— Фел-ликс Влади-ди-ди…

— Ты же хотела оказаться здесь? — спрашивает слегка охрипшим голосом. — Для этого поспорила на меня, да?

— Нет! Нет! — активно мотаю головой из стороны в сторону.

— Не ври.

Мужчина шагает в сторону кровати, хитро приподняв уголки тонких губ. Отползаю назад и судорожно натягиваю одеяло до подбородка. Он же не тронет меня, да? Не тронет?

— Я знаю твои мысли наперед.

Расстояние до кровати сокращается с ужасающей скоростью. Сердце от страха бьется где-то в горле, поджилки дрожат. Даже через одеяло заметно. Божечки! А где ваши правильные поступки, Феликс Владимирович? Где ваша педантность? Где нотации?