— Вы уже закончили? — сухо осведомилась она. Он посмотрел ей в глаза и криво усмехнулся ее недовольному тону. Может быть, ее рассердило то, что он предложил отдать горничной черное платье, изрядно потрепанное за время путешествия.

— Просто я восхищен вашим превращением, Мария. Вы буквально сияете.

Она и без того была очень хорошенькой, но он не ожидал, что простая перемена платья превратит ее в ослепительную красавицу. Стоит ей появиться в Лондоне, как все до одного светские львы окажутся у ее ног. И здесь возникала одна проблема: Мария была невинной и неопытной девушкой. Чарльз чувствовал, что она пропадет без его защиты и опеки.

Однако представление о себе как о страже ее невинности — и будущей судьбы — было для него до смешного чудовищным. Но ему придется играть эту роль, когда Мария прогонит Генри Уинстона — а она обязательно это сделает, как только увидит его безобразно громоздкую тушу, — и тогда останется по-настоящему одинокой.

— Пойдемте за стол. Мне хочется как можно скорее отправиться в дорогу, чтобы еще засветло добраться до Лондона.

Вскоре они уже покинули Хайгет. Подкрепившись разнообразными, отлично приготовленными блюдами, Мария чувствовала себя гораздо лучше. Довольная тем, что под влиянием выпитого за столом вина мрачное настроение Чарльза немного развеялось, не желая его обременять и стремясь поскорее увидеть Генри, чтобы составить о нем окончательное мнение, она поинтересовалась:

— В Лондоне вы отвезете меня прямо туда, где живет Генри? — Она улыбнулась и, не дождавшись его ответа, продолжила: — Вам не кажется странным, что я не представляю себе, где он живет? — Чарльз только усмехнулся. — Раньше я писала ему в Индию. — Она искоса взглянула на него. — Так где же он теперь живет, Чарльз?

— Он снял небольшой дом на Стрэнде, — коротко ответил он.

— Не имею представления, где это. Я ведь совсем не знаю Лондона, ни разу там не была. Чем бы ни закончилась наша встреча с Генри, мне не терпится поскорее добраться до Грейвли и посмотреть, все ли там так, как было при папе.

Вдруг Чарльз сердито воскликнул:

— Мария, будьте любезны, говорите о чем-нибудь другом. Меньше всего мне хотелось бы сейчас говорить о полковнике Уинстоне!

Мария вздрогнула, пораженная его резкостью. Чарльз прямо посмотрел ей в глаза.

— Вы считаете меня грубым и бесчувственным?

— Простите, видимо, я слишком заболталась. Скоро мы будем в Лондоне, и вы от меня избавитесь. На этом ваши обязанности по отношению ко мне закончатся. Это должно вас радовать.

— Меня радует то, что мне удалось невредимой доставить вас из Франции. Но не может радовать ваше стремление уважить желание вашего отца и опрометчиво выйти замуж за Генри Уинстона, — раздраженно заявил он.

— Вы знаете, как ранить человека, не так ли, Чарльз? Нам обязательно снова об этом говорить? Вы достаточно ясно выразили свое мнение о Генри, и я приняла его к сведению.

— В самом деле? — В голосе Чарльза слышалась ирония. — Думаю, лучше мне рассказать вам всю правду об этом человеке, чтобы вы могли подготовиться к встрече с ним.

— Что значит подготовиться? Господи, к чему? У него что, выросли две головы или еще что-то в этом роде?

— Не будьте наивной. Так вот, сначала я решил, что ваша помолвка меня не касается…

— И были правы, — вспыхнула Мария. — Но почему, если вам было что мне сказать, вы умолчали об этом?

— Потому что считал, так будет лучше, — не обращая внимания на ее негодование, ответил он.

— А теперь уже поздно! — упрямо заявила она и отвернулась к окну.

Он нагнулся и схватил ее за кисть руки.

— Нет, вы выслушаете меня! Мария с силой потянула свою руку.

— Отпустите меня! — Он освободил ее, она потерла запястье и сердито посмотрела на него. — Хорошо, говорите, что вы хотели. Но все равно я сама составлю о нем свое мнение.

Несмотря на ее решительный тон, Чарльз уловил в ее лице выражение сомнения и страх.

— Ну, что вас в нем смущает? — нетерпеливо спросила она.

— Меня смущает в нем то, — заговорил Чарльз с грубоватой прямотой, — что он имеет склонность ко всем известным порокам — к выпивке, наркотикам, к азартным играм и… к женщинам.

Мария вздрогнула и поспешно отвернулась.

— Понятно.

— Вы его не знаете. Да и как вы могли узнать его? Не забывайте, вы не видели его целых шесть лет. Он не достоин того, чтобы быть с вами в одном обществе, — и если уж на то пошло, то и с любой другой порядочной женщиной, — не говоря уже о том, чтобы стать вашим мужем. Он абсолютно не подходит для юной леди вашего происхождения и воспитания.

— Прошу вас, замолчите. Если он действительно такой дурной человек, скоро я сама это пойму.

— Мне неизвестно, почему, покидая Индию и зная, что происходит во Франции, он не приехал забрать вас. И не знаю, почему он не встретил нас в Дувре. Но зато знаю, что после участия в диких, разнузданных попойках он даже на ногах не может стоять.

Мария была глубоко потрясена, и хотя ей не хотелось в это верить, она чувствовала, что Чарльз ее не обманывает.

— Почему вы с таким упорством вызываете у меня недоверие к нему?

— Вероятно, потому, что мне не нравится, когда мечут бисер перед свиньями.

— Ничего подобного, — отведя глаза, прошептала Мария.

Чарльз понимал, что, сказав правду, причинил ей сильную боль.

— Когда вы были еще маленькой, вы наверняка лелеяли в душе образ красивого и мужественного воина Ост-Индской компании — прекрасного рыцаря в блестящих доспехах — и мечтали о том, как он возвратится и увезет вас в волшебную страну. Я прав, Мария?

— Может быть… Мне было тринадцать. Но мои фантазии очень быстро поблекли.

— Лишите его звания полковника, снимите форму, и вы увидите, что останется — человек без совести и чести, распутник, игрок и пьяница — законченный гедонист! Такого человека просто невозможно уважать.

Видя, как она растерянна и ошеломлена, Чарльз снова вспомнил, что у нее не было опыта общения с такими людьми, и сердце его исполнилось горячего сочувствия.

— Теперь, когда вам все известно, я бы посоветовал вам ехать прямо в Грейвли.

Мария долго не отвечала, затем промолвила:

— Если ему действительно присущи все эти грехи, которые вы ему приписываете, зачем ему жениться на мне?

— Полно, Мария, вы же не настолько наивны. Все объясняет ваше огромное наследство.

— То есть вы не верите, что Генри хочет жениться на мне ради меня самой! — страдая от унижения, гневно воскликнула она.

— Когда он к вам посватался, вам было всего тринадцать лет. Это само за себя говорит.

Нет, это было уже слишком! Он смеялся над ней, с крайним возмущением решила Мария и гордо выпрямилась.

— Как вы смеете это говорить! Да, я была еще девочкой, не стану этого отрицать, но… я ему верила, — неожиданно для себя робко закончила она.

— Разумеется, и я понимаю, как это ужасно — доверять человеку, а потом узнать, что он совершенно не достоин этого.

— Пока я не увижу Генри, я ничего этого не знаю, — сердито возразила она. — Я не сомневаюсь, что в ваших словах есть доля правды, но подожду судить, пока не увижу все собственными глазами!

Чарльз понимал, что ведет себя жестоко, но это был единственный способ заставить ее выслушать его.

— А вы задумайтесь вот над чем, Мария! Он работал в Ост-Индской компании много лет, и все это время настолько безудержно предавался удовольствиям, что руководство компании не сочло возможным предложить ему повышение в должности, а попросило его оставить службу.

— Вы хотите сказать, что он покинул ее не по собственному желанию?

— Вот именно.

— Должно быть, для этого были какие-то другие причины.

Чарльз едва вслух не выбранился с досады.

— Да вы вдумайтесь! У Генри не было своего состояния. Он приезжает навестить вашего отца в Грейвли и застает там то, что ему нужно: безнадежно больного человека с огромным состоянием и дочерью, которая унаследует это состояние и принесет его в приданое своему мужу. Поскольку он великолепно знал Индию, а ваш отец обожал разговоры об этой стране, которую — он уже понимал — ему больше не суждено было увидеть, то для Уинстона заслужить самые глубокие симпатии и доверие вашего отца было детской забавой.

— Нет! — с болью сказала Мария. — Нет, я ничему этому не верю и не понимаю, зачем вам необходимо так дискредитировать его в моих глазах.

— Да потому что я его знаю, Мария! Все шло так, как хотел этого Уинстон — и даже лучше, поскольку вскоре после вашей помолвки отец ваш скончался, завещав вам все свое состояние. Неужели вы не видите здесь циничного расчета, жертвой которого вы оказались, и хладнокровной игры Уинстона на доброте вашего отца и на вашей наивности?

— Отец отлично разбирался в людях и безоговорочно доверял Генри, иначе он никогда не согласился бы на нашу помолвку.

— Но он был тяжело больным человеком и, как я понимаю, стремился устроить будущее своей дочери. Появление в Грейвли блестящего полковника из Индии было для него подарком. Уинстон попросту одурачил вашего отца. Если вы выйдете замуж за своего драгоценного Генри, он недолго будет наслаждаться вашим состоянием.

— Почему? Что вы говорите?!

— А потому что он в считанные месяцы развеет его по ветру. Ведь он по горло увяз в долгах. Мария, послушайте меня! Генри Уинстон представляет для вас не меньшую опасность, чем разъяренные простолюдины во Франции.

— Нет! — вспылила она. — Я не знаю, как я отнесусь к Генри, когда увижу его… Признаюсь, меня терзают дурные предчувствия, я даже немного побаиваюсь этой встречи. Поскольку отец был доволен нашей помолвкой, я обязана хотя бы в память об отце оправдывать Генри. Не знаю, Чарльз, почему вы говорите все эти ужасные вещи, почему так его ненавидите — если только не ревнуете его по каким-то причинам и поэтому стараетесь очернить его в моих глазах.