Шейла О'Фланаган - Замужество Изабель

– Извини.

– Ты настолько зациклилась на себе, Изабель, что ни в малейшей степени не можешь проникнуть в то, что чувствую я! Ты считаешь, что раз ты снова влюбилась в своего Тима, то я смогу в одночасье о тебе забыть и начать встречаться с кем-то еще? Может, для тебя это и естественно, только не для меня.

– Прошу тебя, остановись, Нико! – Мне хотелось перевести дыхание. – Я не имела в виду… – Но тут слова мне изменили.

Мы стояли друг против друга. В водосточных трубах за окном шумела вода. В отдалении слышались глухие раскаты грома.

– Пожалуй, я пойду, – наконец сказал он. – Желаю тебе счастья, Изабель.

– Спасибо, – едва слышно ответила я. Он подошел к двери и там обернулся.

– Если бы я знал, что ты хочешь замуж… если бы ты хоть раз дала мне это понять… я бы наверняка сделал тебе предложение, Изабель. Впрочем, это даже к лучшему, что я не сделал. – Он вышел, хлопнув за собой дверью.

Я стояла посередине комнаты, обхватив себя руками и слегка покачиваясь. Голова у меня кружилась, с дыханием начались перебои. Только что я пережила худшую сцену в своей жизни. Хуже не было даже тогда, когда Тим меня бросил. Когда мне пришлось объяснять людям, что свадьбы не будет.

Теперь я причинила боль человеку, которого меньше всего на свете хотела обижать.

Нико говорил мне, что любит меня. Но что еще может сказать мужчина, который тащит женщину в постель? Ты мне нравишься? С тобой все в порядке? Ты такая замечательная? Впрочем, не все они говорят, что нас любят, но все равно для них это только фраза. Тим говорил мне, что любит меня, даже после того, как мы отложили свадьбу. Тогда я ему не верила. Это были только слова, чтобы меня утешить.

Я взяла со стола цветы. Розы. Нико любил дарить мне розы. Причем красные. Эти были оранжевые, потрясающие по яркости и запаху. Но я боялась их нюхать: что-то моя астма снова начала меня тревожить.

С розами в руках я вышла на балкон. Никаких признаков Нико внизу не обнаружилось. "До чего же он несправедлив! – думала я. – Он ничего в моей жизни не понял! Может быть, мне он даже нравился. Может быть, я даже его любила. Но замуж я все равно должна выйти за Тима. Потому что так у нас сложилось. Потому что таково положение дел. Я посмотрела на цветы. Нико всегда приносил мне цветы. Он был очень щедрым человеком. Но про меня он тут нес сплошную чепуху, причем знал, что сказать, чтобы побольнее меня уязвить. Мне захотелось вычеркнуть его из своей жизни. Забыть, что когда-либо я с ним встречалась". Я сжала букет изо всех сил, а потом отпустила его… И долго смотрела, как внизу потоки воды смывают странные оранжевые пятна на черной мостовой.

(Сальвадор Дали, 1929)

На следующее утро я встала рано. Вид у меня был измученный и бледный, черные круги под глазами заставили задуматься, а не больна ли я серьезно, в конце концов. Даже головная боль до конца не прошла. Она глухо давала о себе знать и заставляла морщиться от яркого солнца. В городе было полно следов вчерашнего ливня: кругом лежали кучи мусора и сорванных с деревьев листьев, в трещинах между камнями на мостовой сверкали темные лужицы воды. Зато воздух был чист и свеж, и никаких признаков астмы я не ощущала.

Придя на работу, я чувствовала себя немного неловко оттого, что придется всем рассказать о своей помолвке. Больше всего меня беспокоил разговор с Габриэлой, которая была для меня больше, чем просто босс. Она проявляла ко мне искренний интерес, давала шансы к продвижению, какие раньше мне и не снились, и мне очень не хотелось отвечать на ее доброту заявлением об уходе.

В конференц-зале началось утреннее совещание. Мы расселись за круглым столом, и Габриэла прежде всего выразила соболезнования по поводу смерти моей бабушки. Затем мы начали обсуждать планы на будущий год и проект еще одного цикла занятий, пришедшего в голову Габриэле совсем недавно. Наша фирма собиралась заключить контракт с телефонной компанией, которая совсем недавно сменила компьютерное обеспечение. Габриэла хотела, чтобы я разработала план выездных курсов прямо у них в офисе. Я молча кивнула. Никто еще не заметил моего обручального кольца.

Габриэла выложила на стол новые брошюры.

– Хочу услышать от вас, что вы думаете по этому поводу.

И тут настал тот самый момент: я протянула руку за брошюрой, и бриллиант на моей руке ослепительно засверкал. Несколько секунд народ соображал, что бы это значило. Луис отреагировал первым.

– Изабель! Ты помолвлена!

Несмотря на все мои приготовления, я вспыхнула до ушей.

– Изабель! – Габриэла тоже воззрилась на меня. – Ты мне об этом ничего не рассказывала!

– Все произошло неожиданно, – пролепетала я.

– Но когда ты успела? – продолжала удивляться Габриэла. – Ты же только что побывала в Дублине!

– Именно в Дублине все и случилось.

– Странно. – Она смотрела на меня не слишком понимающим взглядом. – А вчера утром я видела Нико, он играл на Пласа Майор.

Я осторожно подняла на нее глаза.

– Я помолвлена не с Нико.

На лицах всех присутствующих было написано недоумение.

– Я помолвлена с Тимом, – уточнила я.

– Тим? Кто это, Тим? – Магдалена делала усилия припомнить, кто это такой.

– Твой бывший жених? – первая вспомнила Габриэла.

– Он больше не бывший, – нервно захихикала я.

– А как же Нико? – подал голос Луис.

– Нико обо всем знает.

– Но ты же продолжала встречаться с Нико, причем совсем недавно! – никак не могла сложить концы с концами Магдалена.

Я вздохнула и ничего ей не ответила.

– Значит ли это, что ты возвращаешься в Ирландию? – поинтересовалась она.

– Да… со временем… разумеется.

– Когда? – деловым тоном спросила Габриэла.

– Еще не знаю.

– А когда ты планируешь выйти замуж?

– Дату мы еще не назначили. Все произошло слишком быстро.

– А я думал, что ты его ненавидишь! – разочарованно протянул Луис. – Он подбросил тебе такую свинью!

– Это в прошлом. К тому же он был прав. То есть, может, и не совсем прав, но так уж случилось.

– Все равно…

– Ради бога! – прервала я его рассуждения. – Я помолвлена и собираюсь выйти замуж за Тима. Надеюсь, вы все приедете ко мне на свадьбу.

Габриэла спокойно улыбнулась.

– Разумеется, – сказала она. – Хотя нам очень жаль тебя терять, Изабель.

– И мне будет жаль вас терять, – сказала я, переключаясь на новые брошюры.

Позже, в кабинете Габриэлы, мы поговорили с ней более доверительно.

– Это то, что ты должна была сделать, – сказала она.

– Кажется, да. – Я вертела на пальце кольцо. – Я его люблю, Габриэла, и ничего не могу с собой поделать.

– И каковы же ваши планы?

– Он хочет, чтобы мы поженились как можно быстрее. Но я хочу сперва как следует разобраться со здешними делами. Я не могу тебя бросить, пока ты точно не решишь, кто займет мое место. Судя по всему, мы поженимся в январе.

– Три месяца, – задумчиво просчитала Габриэла. – Не такой уж большой срок. А твой Тим, кстати, не хочет жить в Мадриде?

Я покачала головой.

– Его не устраивает климат, – объяснила я. – Ему нравится, когда в году четыре сезона, а не два.

– Понятно, – засмеялась Габриэла. – Ну что ж, будь счастлива, Изабель.

– Постараюсь.

Она скрепила некоторые лежащие на столе бумаги.

– Только почему-то мне все еще трудно поверить, что ты порвала с Нико, – вдруг сказала она.

Я покраснела.

– В последнее время наши отношения складывались не так уж блестяще.

– То есть… ты хочешь сказать, что он не знает, что ты встречалась с Тимом?

– Габриэла, в твоих словах мое поведение действительно выглядит ужасным! – воскликнула я. – Я понимаю, что ты хочешь сказать: я дурачила Нико и в конце концов обвела его вокруг пальца. Но на самом деле все было не так, Габриэла!

– Он, очевидно, чувствует себя оскорбленным.

– Конечно, мне надо было вести себя с ним по-другому, – призналась я. – Но ничего, он с этим справится. По-моему, я была не единственной женщиной в его жизни.

– А был кто-то еще? – удивленно спросила Габриэла.

– Не знаю точно. – Я заерзала на стуле. – Но в его квартире висит фотография его прежней подружки, и мне кажется, что он все еще к ней неравнодушен.

– Но это не значит, что он был равнодушен к тебе.

– Все равно, Габриэла, у нас с ним не было никаких перспектив. То есть сперва все шло восхитительно, а в последнее время мы несколько раз ссорились. Так что я сделала правильный выбор.

– Я и не знала, что речь идет о выборе.

Я пожала плечами.

– Ты права, Габриэла, никакого выбора не было. Тим был рядом, когда его присутствие было мне особенно необходимо. Когда умерла бабушка и мне было очень плохо, Тим успокаивал меня и заботился обо мне.

– А что в это время делал Нико?

– Понятия не имею, – сказала я. – Я ему звонила, но от него ни слуху ни духу. Наши отношения были совершенно несерьезными. – Я улыбнулась ей, чтобы показать, насколько несерьезными были наши отношения. – А теперь мне надо пойти и позвонить одному клиенту. Я обещала ему уточнить некоторые детали домашних обучающих программ.

– Хорошо, – сказала Габриэла, выдергивая из стопки одну из брошюр.

Я была уже почти у двери, когда она снова меня окликнула.

– Изабель!

– Да? – сказала я, оборачиваясь. Она взволнованно смотрела на меня.

– Только не пойми меня неправильно, – сказала она. – Но ты уверена, что поступаешь правильно?

Правильно ли я поступаю? В Мадриде это можно было оценить более объективно. Тим любит меня – он это доказал. Нико тоже говорил, что любит меня, но вряд ли его слова имели то самое значение, которое он в них вкладывал. Брак – это ведь гораздо больше, чем любовь. Это прежде всего партнерство. А мы с Тимом можем стать хорошими партнерами, потому что мы уже прошли через огонь и воду, через взаимное доверие и недоверие, и теперь очень хорошо друг друга понимаем. А Нико, если честно, всегда оставался для меня загадкой. Его взгляды на жизнь совершенно не совпадали с моими. Может быть, все дело было в том, что он иностранец? То есть в нем было нечто, что меня одновременно привлекало и отталкивало. Но человек не может строить свою жизнь на различиях. А мы с Нико были слишком разными. Я знала, что в конце дня, – несмотря на работу в фармацевтической компании, несмотря на сочинение саунд-треков, несмотря на все его заверения о том, что он на мне женится, – он все равно будет чувствовать себя вольной птицей. В нем не было совершенно никаких задатков семейного человека. Я начала даже думать, что, когда я рассказала ему о Тиме, его больше всего уязвила собственная гордость, а не сожаления обо мне. Нико – это типичный мачо. Пусть умный, знающий толк в искусстве, прекрасно играющий на гитаре, но все-таки мачо. И его вряд ли могла сильно уязвить измена какой-то случайной подружки.