Она ему откажет. Но если даже найдет работу, ей никогда не выплатить долги и не сделать жизнь матери относительно комфортной. Придется продать дом, отдать долги и осесть где-нибудь в глуши всем вместе, там, где найдет приход Марк. Если же она выйдет за Чаттертона, весь мир распахнется перед ней, откроются возможности для Марка, а ее мать будет совершенно счастлива, не потеряв, а повысив свой статус, она обзаведется собственной семьей и детьми.

И найти другую, такую же блестящую партию в ее возрасте здесь, в глуши, без всяких связей и без выездов в свет невозможно.

София вернулась в комнату, взяла альбом и стала рисовать. Изобразила внутреннее убранство церкви, длинный проход по центру, и там, на дальнем конце, у алтаря, стоит мужчина и ждет ее, черты лица неопределенны.

— Миссис Каллум Чаттертон! — произнесла она. — Кажется, мне надо привыкать к этому имени.

Глава 5

К трем часам следующего дня София с трудом сдерживалась, чтобы не метаться по гостиной, как животное, запертое в клетке. Где же Каллум? Никаких признаков — ни его самого, ни записки, ничего. Может, он передумал после вчерашнего инцидента и ее пощечины? Она оскорбила его да еще взяла лошадей и оставила его в лесу, что было глупо. Разумеется, он решил, что долг долгом, но с него довольно. Когда часы отбили еще полчаса, она не выдержала:

— Пойду прогуляюсь, мама. — София засунула в корзинку незаконченное рукоделие, надела деревенскую соломенную шляпку и выбежала из гостиной. Затем вышла из ворот, сама не зная, куда направиться.

Тропинка вела через поле в лес. Не глядя по сторонам, поскольку мимо дома почти никто не ездил, она шагнула вперед и слишком поздно услышала дробный стук копыт мчавшейся лошади. Всадник натянул удила, отворачивая в сторону, но лошадь все-таки задела ее, и от этого толчка София отлетела в сторону и с размаху шлепнулась прямо в грязь на обочине. Ошеломленная, в шляпке, съехавшей на глаза, она сидела, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать. На ней было лучшее платье, она надела его сегодня специально, ожидая окончательного предложения руки и сердца. Ей было больно, сердце бешено колотилось, и она чуть не плакала.

Ее подняли с земли знакомые сильные руки.

— Какого дьявола?! Ты смотришь, куда идешь? Я мог тебя убить! — Кэл был разъярен и напуган не меньше ее.

— Вы слишком быстро ездите, мистер Чаттертон, — ответила она с вызовом. — Не можете удержать свою лошадь, как и свое вожделение?

Глаза его прищурились, рот превратился в сердитую линию, вид у него был такой, что она вдруг испугалась.

— Куда ты шла?

— Просто гуляла, с твоего позволения. — Он все еще крепко держал ее выше локтя. — Ты не можешь меня отпустить?

Он игнорировал ее просьбу:

— Почему ты не дождалась меня?

— Ждать вас, мистер Чаттертон? Почему я должна была вас ждать? Надеюсь, вы не собирались совершить новое нападение на мою невинность в моем собственном доме? — Она не понимала, почему вдруг этот мужчина вызвал в ней вчера такой вихрь неведомых ранее желаний.

Да, так было и, похоже, происходит снова, она близка к тому состоянию, когда таяла вчера от его прикосновения.

— Ты должна была ждать меня, чтобы уладить дело окончательно и обговорить приготовления к нашей помолвке. — Он уже успокоился, голос звучал деловито и ровно. Кажется, она вообще не способна заставить его повысить голос, выказать какие-либо эмоции, даже когда он сердит.

— О, так ты все еще собираешься на мне жениться?

«Слава Богу».

— Вы собираетесь еще долго меня провоцировать, мисс Лэнгли?

— Да, собираюсь. — Она вздернула подбородок. «Я могу выйти за него, и при этом не обязательно он должен мне нравиться».

— И чего же ты добиваешься, хотел бы я знать? — Голос его стал вдруг вкрадчивым, и по его глазам стало ясно: он прекрасно понял, что она чувствует. Глаза его сузились, и губы искривились в усмешке.

— Хочу увидеть подлинные чувства! — вспыхнула она. — Не холодный расчет, не чувства долга, не кратковременное вожделение и не сарказм. Хочу знать правду. Вы действительно хотите жениться на мне, мистер Чаттертон? Я должна вам напомнить то, что говорила раньше: у нас значительные долги, и мой брат не в состоянии их покрыть в ближайшем будущем.

Вопрос повис в теплом воздухе. Каллум улыбнулся:

— Да, я хочу жениться на тебе, София. Я считаю, это будет верным решением. И мы сможем с тобой поладить. Не стану притворяться, что влюблен в тебя, не буду обещать, что когда-нибудь полюблю. И не спрашиваю тебя, любишь ли ты меня, потому что прекрасно понимаю: невозможно сразу изменить своим чувствам и забыть прежнюю любовь. Но в любом случае я считаю, что любовь — это проходящее чувство. Но я постараюсь быть хорошим мужем. И я все знаю о ваших долгах.

При упоминании о Даниэле София почувствовала укол совести. Лучше думать о том, какие чувства Каллум вызвал в ней вчера. Стыдно, но сегодня она чувствует то же самое. Так хочется коснуться его, почувствовать под рукой сильные мышцы, вдохнуть снова такой опасный и влекущий запах его кожи и ощутить вкус его губ. Она выйдет за него и будет вознаграждена в своих желаниях при исполнении супружеского долга. Значит, ее толкают на этот брак не только нужда и страх за будущее семьи, и она правильно поступает, потому что существуют и другие причины.

София отвернулась, чтобы лицо не выдало ее, но он схватил ее за плечо, заставил повернуться и посмотреть ему в глаза, одновременно развязывая спутавшиеся ленты и снимая с нее шляпку. Потом осторожно коснулся ее волос, и она закрыла глаза, чувствуя запах кожаной сбруи, лошади и еще тот, который означал теперь — Каллум.

— Я хочу жениться на тебе, София Лэнгли, потому что считаю, что так будет лучше для нас обоих. И еще я хочу жениться на тебе, потому что обещал своему брату позаботиться о тебе, если с ним что-нибудь случится. И я верю: ты знаешь, что выйдешь за меня, и поэтому злишься, тебе не нравится, что кто-то диктует, как тебе поступать, а обстоятельства подталкивают к этому браку. И еще потому, что я был вчера груб.

— Я… — Он, кажется, идеально подвел итог. Какой умный и понимающий. — Мне даже нечего добавить, сэр.

— Я так и думал. Этого я и добивался. Теперь ты можешь сказать «да», — предложил он.

— Да. Да, я выйду за тебя, — сказала она и испытала странное чувство, будто сдавалась на милость победителя. Смешанное чувство облегчения и страха.

— Превосходно. — Он склонился к ней, и она закрыла глаза. Кэл поцеловал ее, легко коснувшись губами щеки.

У нее невольно вырвался возглас удивления и разочарования, хотя его сильные руки все еще были на ее плечах. Открыв глаза, она увидела близко его глаза и прочитала в них довольную усмешку. «Он знает, что я жду его поцелуя. Как унизительно».

— Позже, София, — пробормотал он.

— Ты знаешь, как меня поддразнить. — Ей стало вдруг смешно. В это время позади них раздался шорох, но он не отпускал ее. — Чем дольше ожидание, тем больше вознаграждение, — тихо произнес он.

— София Грейс Миранда Лэнгли!

— Мама!

Какой ужас! Она представила картину глазами матери: дочь стоит без шляпки в объятиях мужчины посреди дороги, на виду, в любой момент кто-нибудь может ее увидеть, — платье в грязи, волосы спутаны.

— Слава Создателю! — воскликнула миссис Лэнгли. — Прекрасная новость!

— Мама?

— Идите оба в дом, пока кто-нибудь не показался на дороге. — Она хлопнула в ладоши и расставила руки, будто загоняя цыплят.

Каллум с поклоном подал Софии ее старую соломенную шляпку, взял поводья, перекинутые через забор, надел шляпу, которую, оказывается, и не выпускал из рук, и открыл перед ней калитку. Элегантный, серьезный и нисколько не смущенный.

Если бы он сейчас скривил губы в своей усмешке, она могла бы… Но нет, он не сделает такой ошибки. Не станет омрачать свой триумф.

— Благодарю вас, мистер Чаттертон, — благовоспитанно поблагодарила она.

— Готов вам услужить всегда, мисс Лэнгли.

— Я упала, — объяснила она матери. — Пойду переоденусь. — И она бросилась наверх, предоставив ему самому преподнести новость матери. По крайней мере, не придется присутствовать при экзальтированных восклицаниях, ярких выражениях восторга, которые последуют за этим, но наверняка уже ослабеют, когда она вернется в гостиную.

— Вот и ты, наконец! — После довольно долгого отсутствия София спустилась вниз — в свежем платье, причесанная, обретя вновь присущее ей самообладание. При виде дочери мать просияла лучезарной улыбкой. — Ну, теперь надо многое обсудить, ведь приготовления к свадьбе требуют серьезного отношения. Впрочем, у нас впереди по крайней мере месяц или больше, — заявила миссис Лэнгли.

— Я собираюсь жениться через две недели, — сказал Каллум вежливо, но твердо.

— Но тогда времени просто не остается! — удивилась даже София.

— Мне казалось, у тебя были годы, чтобы подготовиться, — Он слегка приподнял бровь и продолжал, не дожидаясь ее ответа: — Завтра я еду в Лондон, меня ждут неотложные дела в компании. Заодно надо приготовить дом к твоему появлению. Я поговорю с дворецким и попрошу его подыскать тебе горничную. Потом сделаю необходимые покупки.

И вернусь в Холл на свадьбу.

Миссис Лэнгли лишь молча заглянула в его глаза и поняла, что спорить бесполезно: в них не было и намека на колебание, его длинные пальцы не дрожали — никакого волнения.

— Это твой брак, твое будущее, а ты говоришь о нем так спокойно. Как можно быть таким равнодушным?

Но, как будто не слыша ее, он продолжал невозмутимо:

— Свадьба будет простой и, в силу печальных обстоятельств, без шумного сборища. Шесть месяцев прошло, но София еще в полутрауре, поэтому не будет никаких объявлений и писем с приглашениями. Впрочем, я не хочу, чтобы пошли слухи, поэтому обойдемся небольшим количеством гостей и нашей многочисленной родней с моей стороны. Две недели — достаточный срок для переезда сюда вашей кузины, миссис Лэнгли? София сказала, что это для вас приемлемая компания.