—  Мне кажется, в молодости он был очень похож на твоего отца, — ответила я. — У них обоих были рыжевато-золотистые волосы, совсем как у тебя. Мне рассказывали, что он был очень хорош собой. К тому времени, как я с ним познакомилась, его внешность потускнела. Наверное, это стало расплатой за беспутную жизнь.

Я пожалела об этих словах, едва они сорвались у меня с языка. К счастью, Роза не стала требовать с меня отчет обо всех его прегрешениях.

—  Но почему он испытывал такую ненависть к родному брату? Он же хотел его убить!

—  Зависть — это сильный мотив, — вздохнула я. — Но никто из нас не думал, что Бауэн способен поднять руку на короля. Именно поэтому он и застал твоего отца врасплох.

—  А-а, — протянула Роза и потерла глаза. — Да, концовка получится драматичной.

Энтузиазма в ее голосе я не услышала.

—  Я думаю, тебе необходим отдых, — произнесла я, качая головой, когда она начала протестовать. — Ты не можешь писать и писать без передышки. Как ты смотришь на то, чтобы почитать другие стихи? Возможно, они вдохновят тебя на какие-то идеи для твоей поэмы?

—  Не вижу, чем они могут мне помочь, — ответила Роза. — Все мамины книжки я уже выучила наизусть.

Еще бы ей их не выучить. Книги при дворе были большой редкостью. Внезапно я вспомнила об аккуратной стопке книг в комнате миссис Тьюкс и о том, как я изумилась, увидев их, когда впервые явилась в замок. Кроме королевы и сэра Уолтура, миссис Тьюкс была единственным знакомым мне человеком, который читал что-то, кроме Библии. Забрала ли она книги, покидая замок? Наверняка не все. Женщина, в одиночку пускающаяся в путь, не могла позволить себе такой тяжелый груз. Я решила преподнести Розе сюрприз и под каким-то предлогом ушла, чтобы взглянуть на комнату миссис Тьюкс.

С момента ее ухода дверь ее в конце Нижнего Зала была закрыта. Как и большинство дверей в замке, она не была заперта, но я не сразу решилась ее отворить. Для всех, кто служил под ее началом, миссис Тьюкс была такой влиятельной личностью, что намерение осмотреть ее вещи казалось мне предательством тех высоких принципов, которых она всегда придерживалась. Я напомнила себе, что делаю это только для того, чтобы помочь Розе, и что миссис Тьюкс сама одобрила бы мой поступок, и, толкнув дверь, шагнула во мрак. Окно было завешено тяжелым серым гобеленом, не впускавшим в комнату солнечный свет. Стопка книг находилась на своем обычном месте на углу стола, но различить их названия в темноте было невозможно. Я направилась к окну, чтобы отдернуть занавесь, но налетела на табурет между столом и кроватью. Вздрогнув от произведенного его падением грохота, я нагнулась, чтобы поднять табурет с пола, отчего мои глаза оказались на одном уровне с кроватью. Я стояла так близко к постели, что даже в темноте увидела лежащую в ней человеческую фигуру.

От потрясения я застыла на месте. Кто осмелился проявить неуважение к миссис Тьюкс и лег спать на ее кровать? Я начала пятиться к двери, надеясь незаметно покинуть комнату.

— Элиза? — раздался с кровати невнятный хрип.

Я осторожно подошла к изголовью кровати и уставилась на горящее и покрытое фурункулами лицо миссис Тьюкс. Симптомы чумы были мучительно очевидны.

—  Мне сказали, что вы ушли... — пробормотала я, но умолкла, потому что она начала качать головой, морщась от боли, которую доставляло ей это движение.

— Я не хотела, чтобы королева из-за меня переживала.

Ее голос был едва слышен, но в нем по-прежнему слышались властные нотки.

—  Вы не можете лежать здесь в одиночестве! Вам нужны свежая вода и еда...

— Кто захочет ухаживать за мной в этом состоянии?

Миссис Тьюкс, которая недавно управляла огромной армией слуг, даже не повышая на них голоса, превратилась в прокаженную. Если бы стало известно, что у нее чума, король лично вышвырнул бы ее за ворота. Я выглянула за дверь и поспешно, пока никто меня не заметил, вышла из ее комнаты. Я принесла ей воды и кусок хлеба, а затем опорожнила горшок, стоявший на полу у кровати, хотя от него исходил такой смрад, что у меня слезились глаза.

— Что еще я могу для вас сделать? — спросила я.

—  Мои страдания скоро прекратятся. Мне нужны лишь твои молитвы. — Она отвернулась. — Уходи. Ты уже и без того подвергла себя опасности.

— Я к вам еще зайду. Не волнуйтесь, я никому ничего не скажу.

До конца дня у меня перед глазами стояло лицо миссис Тьюкс, смирившейся с такой ужасной участью. На следующее утро я вернулась в ее комнату с кувшином воды и хлебом. Смочив лоскут ткани, я положила его ей на лоб. Набухшие фурункулы, казалось, вот-вот лопнут. Ее воспаленные глаза говорили о многодневной бессоннице. К счастью, она еще никогда не видела чуму и ничего не знала о том, что ее ожидает.

И все это навлекла на нас Миллисент, — разгневанно подумала я. Хотя у миссис Тьюкс не было сил отвечать на мои вопросы, я знала, что когда старая ведьма вернулась в замок, Миллисент поручили ее заботам. Возможно, Миллисент хватала ее за руку или что-то шептала ей на ухо. Наслав это проклятие на экономку, она обрекла и всех слуг, потому что никому из них не удавалось ускользнуть от ее внимания. Я почувствовала, что чума сгущается вокруг нас подобно туману, но была бессильна ей помешать. Мне оставалось только делать все, что в моих силах, для миссис Тьюкс, охлаждая ее лоб в попытке доставить облегчение от боли.

Она умерла через два дня. После моего первого посещения она уже не произнесла ни слова, а ближе к концу, впав в беспрестанную горячку, она, скорее всего, даже не осознавала моего присутствия. Когда наступила смерть, она стала настоящим избавлением от мучений, принеся покой, в котором миссис Тьюкс так нуждалась. Когда ее глаза закрылись, а тело вытянулось и замерло, я накрыла ее обезображенное лицо одеялом и прошептала краткую молитву за упокой ее души. Все время, что я за ней ухаживала, я знала, что мой долг — сообщить о постигшем ее несчастье королю и королеве. Все же я этого не сделала, надеясь, что моей заботы окажется достаточно, чтобы ее спасти. Мои надежды не оправдались. Смерть миссис Тьюкс стала суровым напоминанием об угрюмой решимости чумы заклеймить как грешников, так и праведников. Но моя собственная кожа оставалась чистой, а глаза ясными.

Когда я в последний раз вышла из комнаты миссис Тьюкс, плотно закрыв за собой дверь, мимо меня по Нижнему Залу прошла группа слуг, состоящая как из мужчин, так и из женщин. Они не обратили на меня никакого внимания, потому что о чем-то вполголоса переговаривались, х-отя в их голосах не было того оживления, благодаря которому в этой части замка всегда было весело и шумно. Тем не менее я не заметила на их лицах следов горячки или недомогания. Возможно, миссис Тьюкс вовремя изолировалась от них и нам удастся избежать распространения чумы? — подумала я. Я так сосредоточилась на поисках и искоренении хвори среди служанок и лакеев, что мне и в голову не пришло перенести свое внимание несколькими этажами выше, туда, где жили люди более высокого общественного положения.

Большинство фрейлин покинули замок, и теперь единственной компаньонкой королевы была леди Уинтермейл, которой уже много лет не удавалось занять столь значительное положение. Все свое время она проводила рядом с королевой, делясь с ней всеми последними сплетнями, одновременно умаляя их значение и отзываясь обо всем и обо всех с крайним пренебрежением. Я понимала ее стремление уделять внимание королеве, и, в отличие от многих, кто приправляет свою заботу лестью и ложью, она гордилась тем, что всегда говорит правду. Несмотря на все свое высокомерие и властность, она всегда руководствовалась исключительно любовью к госпоже.

Первый раз я услышала этот звук, когда леди Уинтермейл прошла мимо меня по коридору возле королевских покоев. Она прошуршала мимо, удостоив меня лишь едва заметным кивком, но этого было достаточно, чтобы я обратила внимание на ее более румяное, чем обычно, лицо. А потом она сипло откашлялась и быстро скрылась в своей комнате, закрыв за собой дверь. Я подошла к этой двери и, убедившись, что за мной никто не наблюдает, прижалась к ней ухом. Кашель раздался снова, на этот раз более хриплый и резкий, и спустя несколько секунд повторился. Я уже слышала подобные звуки. Много лет назад, на ферме. Я кашляла точно также, испытывая недомогание и сгорая от высокой температуры. Это было утром, а на следующий день на моей коже появились гнойники. Леди Уинтермейл могла не знать, что предвещает ей этот кашель. Хотя, возможно, в этот самый момент она осматривала свою кожу в поисках смертельных признаков. Мое сердце сжалось от боли. Такую новость нельзя было таить от короля и королевы, и все же я не хотела брать на себя эту ответственность. Сначала надо убедиться, — сказала я себе. — Нельзя ни о чем судить, пока я не узнаю это наверняка.

Я поманила проходящую мимо горничную.

— Ты видела служанку леди Уинтермейл?

Девушка покачала головой.

— Сегодня не видела, мадам. А если подумать, то и вчера тоже.

Я постучала в дверь леди Уинтермейл. Спустя несколько секунд она ее отворила и подозрительно уставилась на меня. Ее щеки раскраснелись, а глаза налились кровью.

— Прошу прощения, — почтительно склонив голову, заговорила я. — Я хотела бы поговорить с вашей служанкой.

— Она заболела, — ответила леди Уинтермейл. Увидев, как вытянулось при этих словах мое лицо, она заторопилась: — Она говорит, что у нее проблема с пищеварением. У нее всегда был слабый желудок.

Миссис Тьюкс. Больная служанка. Аристократка, которая кашляет и смотрит па меня воспаленными глазами. Мне все стало предельно ясно. На нас неумолимо и безжалостно надвигалась болезнь.

Но что я могла сказать? Мир рушился вокруг меня, но я не смела бросить обвинение в лицо женщине, настолько превосходившей меня по положению.