— Я увидела ее признаки у Миллисент. Я всей душой хотела бы, чтобы это было не так.

— Ты уже видела такие признаки?

Я кивнула.

— Чума унесла мою мать и троих братьев.

Сэр Уолтур мрачно смотрел на меня.

— А тебе удалось ее избежать?

— Я тоже заболела, но каким-то чудом выздоровела.

—  Значит, на этот раз она должна обойти тебя стороной, — заметил сэр Уолтур. — Ты родилась под счастливой звездой.

— Нет, — хотела ответить ему я. — Я проклята. Какой грех я совершила, если эта кара обрушивается на меня во второй раз ?

— Ты правильно поступаешь, оставаясь, — говорил сэр Уолтур, застегивая сумку. — Боюсь, что ряды слуг поредеют, и королю с королевой без твоей поддержки пришлось бы туго. — Он наклонился и поднял сумки. — Мне пора. Если я выеду сейчас, через два дня я буду на месте.

— Вы заказали экипаж? — спросила я. — Я отошлю Анику...

Сэр Уолтур поднял руку.

— Экипажи уже давно расхватали. Разве ты вчера вечером не слышала возню во дворе? Лорды и леди, как дети, спорили о том, кто уедет раньше. Нет, я поеду, как ездил когда-то, один и верхом. Меня вполне устроит и моя белая кобыла.

— Тогда позвольте мне помочь вам с сумками. Если только вы не собираетесь вначале увидеться с королем?

— Я сказал все, что должен был сказать, еще вчера вечером.

По липу сэра Уолтура промелькнула гримаса боли, и я задалась вопросом, что произошло между этими сильными мужчинами. Сэр Уолтур был больше чем советником. Он был одним из немногих людей, кому король доверял всецело и безоговорочно. Судя по выражению его лица, расставание оказалось мучительным для обоих.

Он позволил мне нести мешок с книгами, а сам поднял сумки и забросил их себе на спину. Хотя после смерти Дориана его лицо состарилось на много лет, он шел, держа спину очень прямо, осознавая, что на него будет устремлено множество взглядов. Мы спустились по лестнице и прошли через кухню, выйдя из замка через дверь, расположенную напротив конюшни. Во дворе царила полная сумятица. Повсюду беспорядочно бродили привезенные с соседних ферм овцы и свиньи, а леди в элегантных платьях ссорились из-за лошадей и экипажей. Рядом с ними громоздились их вещи. Спеша покинуть замок, они отбросили все свои придворные манеры, место которых заняла какая-то безумная жадность.

Никто не поспешил на помощь главному советнику короля, и одно это уже указывало на то, как низко мы все пали. Неподалеку с открытым от изумления ртом за всем происходящим наблюдал юный помощник конюха. Схватив его за ухо, я указала на сэра Уолтура.

—  Быстро приведи сюда его лошадь и принеси седло! — скомандовала я.

Мальчонка умчался, и уже через несколько минут сэр Уолтур сидел верхом, готовый к отъезду. Он наклонился ко мне, повысив свой низкий рокочущий голос, чтобы перекричать шум.

— Может, передумаешь и поедешь со мной?

Я покачала головой.

—  Тогда я желаю тебе долгих лет здоровья. И счастья. Дориан тоже хотел бы, чтобы ты была счастлива.

При звуке имени его сына на мои глаза навернулись слезы. В это мимолетное мгновение мне почудилось, что Дориан наблюдает за нами со своей привычной ироничной улыбкой на губах.

Сэр Уолтур дернул поводья, и его лошадь осторожно двинулась вперед, выбирая дорогу в толпе. Я не знала, что мне делать, и бездумно побрела за ним. Уворачиваясь от лошадей и повозок, я пробиралась вдоль грубой каменной кладки стены, пока не дошла до арки, ведущей во внешний двор. Здесь также царил хаос, поставивший с ног на голову и весь остальной замок. Там, где когда-то играли дети, а рыцари соперничали за восхищенные взгляды фрейлин королевы Ленор, теперь метались свиньи и куры. Мешки зерна были свалены в неаккуратные кучи, а слуги сбились в группы и предавались непривычной праздности. Нестройный гул голосов почти заглушал грохот экипажей, но все, кто находился во дворе, молчали, настороженно наблюдая за чем-то, чего я еще не видела. Лошадь сэра Уолтура приблизилась к приоткрытым воротам. Я сделала несколько шагов вперед и потрясенно замерла на месте.

В узкий проход я увидела толпу людей, напиравших друг на друга и что-то выкрикивавших в попытке привлечь внимание. Моей первой мыслью было, что они возмущаются решением короля закрыться в замке вместе со всем двором. Вскоре я поняла, что суть происходящего прямо противоположна. Эти люди, среди которых были как горожане, так и деревенские жители, умоляли позволить им присоединиться к нам. Пульсирующая человеческая масса раскачивалась, пытаясь прорвать цепь раскинувших руки стражников. Матери в отчаянии проталкивали вперед своих маленьких детей. Одна из них перехватила мой взгляд и протянула мне своего младенца.

— Возьмите его! — взмолилась она. — Спасите его!

Я в ужасе отшатнулась. Я хотела сказать им, что чума уже среди нас и что замок вполне может стать могилой, а не убежищем. Но эту правду нельзя было произносить вслух. В любом случае я сомневалась, что сотни рвущихся в замок людей мне поверили бы. Они жаждали спасения и считали замок своей единственной надеждой.

Когда лошадь сэра Уолтура и последние экипажи приблизились к воротам, стражники начали орать:

— Отойдите назад! Отойдите назад!

Они потянули тяжелые ворота на себя, расширив проход, и толпа ринулась внутрь. Первым во двор забежал маленький мальчик, лет пяти-шести, не больше. Он успел сделать всего несколько шагов, прежде чем щелкнул кнут, и он упал на землю с жалобным плачем.

На фоне оглушительного гвалта раздался еще один щелчок, и я подняла голову, глядя на остановившийся рядом со мной экипаж. На месте кучера стоял Элгар, один из конюхов, держа в одной руке поводья, а в другой хлыст. В окне экипажа я мельком заметила его пассажиров — двух сестер, дальних родственниц леди Уинтермейл, которые несколько лет провели при дворе, под ее опекой. Старшая из сестер поспешно задернула шторку, чтобы скрыть от наблюдателей лица.

— С дороги, животные! — взревел Элгар.

Толпа медленно и осторожно расступилась, и экипаж Элгара с грохотом выкатился за ворота. За ним последовали еще две кареты, а потом и лошадь сэра Уолтура. Он не оглянулся. Как только последняя лошадь миновала ворота, стражники снова загородили проход, а люди возобновили свои мольбы.

Я вернулась во двор, едва увернувшись от петуха, за которым гнался раскрасневшийся мальчуган. Подобные ситуации в королевском замке считались недопустимыми, но я была благодарна королю за то, что он позаботился о наших припасах. Чтобы прокормить всех, кто жил в замке, требовалось довольно много скота. Возможно, нас, как жителей осажденной крепости, ожидал рацион, состоящий из маленькой мисочки каши на целый день. Возможно, день ото дня порциям каши предстояло становиться все меньше.

— Госпожа Элиза?

Услышав свое имя, я обернулась. Передо мной стоял молодой лакей, лицо которого мне было знакомо, хотя я не помнила его имени.

— Там вас спрашивает какой-то мужчина. Стражникам приказано никого не пускать, без всяких исключений, но он бросил мне монету, чтобы я исполнил его просьбу.

— Мужчина? Какой мужчина? — спросила я.

Лакей пожал плечами.

—  Горожанин, воспитанный такой. Он хотел убедиться, что вы здоровы. Ну, я и убедился. Еще никогда деньги не доставались мне так легко.

Он повернул обратно к воротам, и я пошла за ним, хотя меня пугала обезумевшая толпа снаружи. Лакей остановился за спинами стражников, обшаривая взглядом лица. Наконец он поднял руку, и чья-то фигура решительно двинулась вперед, раздвигая людей, вынуждая их расступаться.

Это был Маркус.

С годами в нем произошли перемены, которые тут же бросились мне в глаза. Его волосы были аккуратно подстрижены и уже не падали небрежными прядями на лоб, а фигура раздалась и производила впечатление основательности и здоровья. И все же во многом он остался прежним. Мы смотрели друг на друга, разделенные живым щитом солдат, хотя нам казалось, что мы остались наедине. На его лице отразилось облегчение, и он быстро заговорил, понимая, что сейчас не время обмениваться любезностями.

— Элиза, слава Богу, я тебя нашел.

—  Что ты здесь делаешь? — растерянно спросила я, сбитая с толку его неожиданным появлением в этом хаосе.

—  Зять Эстер заболел, и сестра попросила ее приехать и помочь ей. Сегодня утром я привез ее в город, но тут только и разговоров, что о странной болезни...

—  Увези жену обратно домой, — взмолилась я. — Немедленно. Если вы не будете покидать сыромятню, возможно, болезнь обойдет вас стороной.

— Так, значит, это правда? Это чума?

— Да.

Люди еще сильнее навалились на ворота. Теперь, когда их подозрения подтвердились, они повторяли мои слова соседям, и мольбы впустить их возобновились с утроенной силой. Они слепо и безрассудно верили в то, что король сможет их уберечь. Капитан стражников, расположившийся в самом конце шеренги, нахмурился, разглядывая толпу.

— Ты будешь здесь в безопасности? — спросил Маркус.

Я едва не рассмеялась. Я удостоилась чести находиться в одном убежище с особами королевской крови, и все эти люди наверняка считали меня счастливицей.

— За меня не беспокойся.

Не успев договорить, я осознала истинный масштаб его поступка. В замок его привела именно тревога за меня. В нем нуждалась его семья, а он стоял здесь, в этой толпе, у этих стен. Когда над королевством нависла опасность, он первым делом вспомнил обо мне.

—  Если ты хочешь отсюда уйти, — снова заговорил он, — ты можешь пожить у нас столько времени, сколько потребуется.

Как расценит мое внезапное появление его жена? — подумала я. По его исполненному решимости лицу мне было ясно, что передо мной тот же человек, который когда-то сказал мне, что он не разбрасывается своей любовью. Он не мог скрыть свою озабоченность моим благополучием, так же, как и я не сумела скрыть восторг, вызванный встречей с ним. Женатый мужчина и вдова не имели права обнажать подобные чувства.