Себастьян так не считал, но именно эта черта и восхищала его в Элизе — она говорила всегда то, что думала, наплевав на то, уместно ли это говорить в присутствии принца или нет.

— Элиза! — Он взял ее руки в свои. — Благодарю за то, что пришли.

— Я просто обязана была прийти. Получила от вас такое таинственное послание! — Она высвободила руки, чтобы снять плащ. Патро тут же принял у дамы верхнюю одежду.

— Принеси вина, Патро, — по-алусиански велел Себастьян.

Патро молча удалился с ее плащом.

Элиза разглядывала бархатные шторы, высокие окна, расписанный узорами потолок.

— А где мы?

Себастьян тоже огляделся. Салон был маленький, но с роскошной мебелью, массой позолоты, фарфора и бог знает чего еще. Его взгляд рассеянно скользил по предметам, но он не видел ничего, кроме Элизы.

— Честно говоря, не могу сказать. Я снял этот дом на время ради такого случая.

— Вы сняли его на время?

Она его осуждает?

— Я… э… я решил, что, вероятно, в Кенсингтонском дворце мы не сможем чувствовать себя на досуге в достаточной мере свободно.

Губы девушки расплылись в улыбке.

— А у нас досуг?

Он сглотнул. Язык внезапно прилип к нёбу.

Ее улыбка немного поблекла, Элиза пристально взглянула на принца.

— Что случилось?

— Прошу прощения…

— У вас такой вид, как будто вы кол проглотили.

— Правда?

— Да, господин Шартье, истинная правда.

Он потер лоб.

— Мне было бы приятнее, если бы вы называли меня по имени.

Она улыбнулась.

— Разумеется. Не годится отказываться от нашей дружбы в столь поздний час. В таком случае, Себастьян, я свободна и готова слушать. — Она поклонилась.

Жаль, что только он был не готов. Он чувствовал себя таким, черт возьми, неловким и обеспокоенным.

Вернулся Патро с серебряным подносом, поставил два бокала вина на маленький столик, расположенный между креслами у камина. Когда дворецкий бесшумно исчез, Себастьян жестом пригласил ее сесть.

Элиза осторожно присела, расправила юбки своего платья из золотого шелка, расшитого жемчугом. Признаться, облачившись в этот наряд, Элиза произвела немалый фурор на приеме у Уитбредов, да и Себастьян считал, что платье очень идет Элизе. Оно было изящным ровно настолько, чтобы привлечь внимание собеседника к прекрасным серым глазам девушки и ее золотисто-каштановым волосам. Черты лица Элизы были прелестны. От ее красоты веяло безмятежностью. Эта женщина навсегда покорила сердце Себастьяна.

— Вина… — Он указал на бокалы.

— Я уверена, что нужно дождаться, пока принц первым возьмет свой бокал.

— Ах! — Он явно был не в своей тарелке. Все вокруг него происходило непроизвольно, без лишних вопросов, и он, к своему удивлению, не замечал разных тонкостей. Себастьян взял бокал. — Давайте забудем на сегодняшний вечер, что я принц. — Он чокнулся с Элизой.

— Не думаю, что мне удастся об этом забыть, но я уж точно буду стараться, — улыбнулась она и пригубила вино. Ее глаза тут же засветились. — О боже! Как вкусно! Французское?

— Из Алусии.

Она ахнула:

— Из Алусии! Моя сестра умрет от зависти. — Она сделала еще глоток и на мгновение прикрыла глаза. — Великолепно. — Девушка улыбнулась. — Посыльный сказал, что вы хотели что-то обсудить со мной. Я вся во внимании. Даже не догадываюсь, о чем речь!

— Не догадываетесь?

— Полагаю, это имеет некое отношение к господину Хиту?

Нет, при чем здесь Хит! Но принц ответил:

— Да. — Господин Хит оказался предлогом, чтобы пригласить ее сюда. Не мог же принц просить Элизу прийти просто для того, чтобы вновь поцеловать ее. — Вам понравился бал? — поинтересовался он, ловко меняя тему разговора.

— Очень! Думаю, что не так сильно, как самой имениннице, но я была в восторге. Я много танцевала, и теперь уверена, что мое умение волшебным образом преобразилось, так что я стала танцевать намного лучше. Вы будете приятно удивлены.

Он и так уже был крайне изумлен.

— А вы видели выступление обезьянок и фокусников перед самим балом? Восхитительно!

Он покачал головой.

— Какая жалость! — Она поставила бокал. — А вы когда-нибудь бывали на ярмарке?

Он кивнул.

— И на ярмарках, и в цирке. Все привозили ко двору.

— Серьезно? — Она расправила плечи. — И какой он, цирк?

— Там демонстрируют искусство верховой езды и изумительные акробатические номера.

— Обязательно добавлю цирк к перечню того, что я должна обязательно увидеть. Вы заметили, какая сегодня луна?

— Луна?

— Да, огромная, как солнце. Она настолько близко, что, кажется, можно протянуть руку и коснуться. Мама пела нам в детстве песенку о человеке, который жил на луне. Как же там было?

Человечек с луны

Упал с вышины

И спросил, как пройти ему в Норич.

Купил он пирог

И горло обжег —

Такую почувствовал горечь![14]

Элиза засмеялась.

— Зачем ему было идти в Норич?

— У нас немного иначе. — Себастьян откинулся в кресле. — Не уверен, дословно ли цитирую, но там было так:

Один джентльмен

Долго жил на луне,

Но свалился оттуда в полночь,

Он был очень голодным…

Себастьян запнулся, решив, что слова звучат несколько двусмысленно.

— Я так понимаю, что он есть хотел.

И обжегся холодным

Пирогом по дороге в Норич[15].

— Мне мой вариант нравится больше.

Принц улыбнулся.

— Мне тоже.

Она взяла свой бокал и пригубила, не сводя с Себастьяна глаз. Принц чувствовал себя не в своей тарелке. Он отчетливо осознавал каждое свое движение. Люди всегда так жаждали с ним пообщаться, что сам он на деле говорил очень мало. А он столько хотел узнать об этой девушке. И вряд ли узнает, если сам не спросит. Но как же начать?

Элиза поставила бокал на столик.

— Кажется, вы несколько напряжены, Себастьян.

— Нет-нет, — поспешно заверил он. — Нисколько.

Она прищурилась.

— Зачем же вы просили меня прийти?

— Затем, чтобы… увидеть вас. Поговорить.

— О банкире?

Какой банкир! Неужели он опять все испортил?

— Нет, Элиза. О вас. Я бы хотел поговорить о… вас.

Она недоуменно воззрилась на принца.

— Хотели поговорить обо мне? — И тут же залилась смехом, откинувшись на спинку кресла в безудержном веселье.

— Что-то не так? — спросил Себастьян, пытаясь понять, что такого смешного он сказал.

— На одно мгновение мне показалось, что вы намерены предложить мне руку и сердце! — воскликнула она. — Вы сидите с таким серьезным видом, а когда мужчина говорит… — Она махнула рукой. — Не обращайте на меня внимания. — И вновь залилась смехом.

У принца ком встал в горле. Влюбленность настолько ослепила его, что он и не подумал, как это выглядит со стороны.

— Бог мой! Элиза, я…

— Святые небеса. Я иногда так глупо себя веду, — продолжала хихикать девушка. Она села прямо и осторожно вытерла слезы с глаз. Расправила плечи, положила руки на колени. — Довольно. Хватит. Я взяла себя в руки и искренне прошу простить меня. — Она изогнула бровь и наклонилась ближе. — Но тогда возникает вопрос: кому вы намерены сделать предложение?

Вопрос сбил его с толку, Себастьян не знал, что ответить. Никто, кроме его брата, не отваживался задавать ему такие вопросы напрямик.

Никто, исключая Элизу Триклбэнк.

Должно быть, она заметила его оцепенение и тут же махнула рукой.

— Забудьте, пустое… Мне не следовало спрашивать. Но, бесспорно, именно этот вопрос занимает умы всего лондонского общества. Но мне лично не интересно! — доверительно призналась она. — Какой смысл мне вообще интересоваться. Хотите знать, что мне действительно интересно?

— Хочу.

— Мне интересно, почему вы до сих пор не женаты?

Это вновь застало его врасплох, он онемел от очередного вопроса, который Элиза дерзнула задать ему.

— Тут… все очень сложно, — ответил Себастьян. Он не хотел говорить о женитьбе. Он хотел говорить о самой Элизе.

— О, ничуть не сомневаюсь, что вопрос крайне запутанный. Однако, как я подозреваю, всему королевству Алусии не дает покоя именно этот вопрос. Как и всем в Англии не дает покоя вопрос о чрезмерной плодовитости королевы. Отец сказал мне, что королева вновь носит под сердцем дитя.

— Вот как? — У Себастьяна кружилась голова от такого количества информации.

— А вы не заметили, когда виделись с ней? По-моему, она уже на сносях.

— Я… — Ему довелось вспомнить тот вечер в Виндзорском дворце. Он вспомнил, какой маленькой показалась ему королева Виктория. Сама похожа на ребенка. — Я ничего не заметил, — признался он. — У англичанок такие пышные юбки.

— Неужели? — Элиза вздохнула. — Столько мороки с этими пышными юбками. Я предпочитаю одеваться по алусианской моде. У алусианок такие красивые шлейфы.

Открылась дверь, внутрь проскользнул Патро.

— Ужин подавать, ваше высочество? — спросил он по-алусиански.

Себастьян кивнул.

Дверь мгновенно распахнулась, и вошел Эгий с подносом, за ним охранники с подносами, заставленными блюдами с едой. Патро брал каждое блюдо и мастерски накладывал еду на тарелки. Ягненок с морковью и луком-пореем. Свежеиспеченный хлеб. Наполнив тарелки, Патро отошел от стола.

Себастьян взглянул на Элизу.

— Поужинаем?

— Я поражена! Вот уж не ожидала ужина.

И вновь Себастьян ощутил неуверенность. Быть может, следовало предупредить, что он приглашает ее на ужин? Неужели она не ожидала, учитывая поздний час, что они будут трапезничать?