Новые очертания моего тела внесли коррективу и в нашу интимную жизнь. Я не могла подолгу лежать на спине, потому что пережимался кровоток в какой-то там вене, детали знал Алекс, мне хватало и того, что я начинала задыхаться, а живот — ходил ходуном. Поэтому, стянув с меня трусики, Алекс посадил меня на диван, широко разведя мои ноги в разные стороны. Из-за живота я уже не видела того, как он ласкал меня языком, но хорошо хоть ощущения были все еще прекрасны.

После Алекс помог мне спуститься на пол и встать к нему спиной, схватившись руками за диван.

Он брал меня нежно и аккуратно, и я хотела бы сделать это иначе, глубже и резче, но мне хватило того опыта после того, как мы отжигали дома, когда его выписали из больницы. Низ живота потом тянуло так, что пришлось лежать несколько дней.

После одного оргазма на полу, мы вернулись в кровать, где и я и заснула моментально, стоило только забросить ногу на Алекса, который заменял мне все подушки мира. Я завела будильник на шесть утра, чтобы вовремя сбежать и встретить его уже у алтаря. И после снова заняться сексом уже без повязки на его глазах.

Нас обвенчали в полдень на берегу океана, который искрил и переливался под лучами солнца, как самые дорогие в мире бриллианты. Букет поймала моя мама, которая, кстати, постоянно переписывалась с тем бизнесменом из паспортного стола. А подвязку — Джейк.

После чего Джейкоб Кейн-старший весомо сказал Шарлотте:

— То ни одного внука, то сразу четыре. Надеюсь, ты готова, дорогая.

На банкете я, как говорится, распустила руки, потому что было невозможно усидеть спокойно рядом с мужчиной, который отныне звался моим мужем.

Сначала я поглаживала только его ладонь, но в какой-то момент, как это всегда у нас бывало, мои руки уже оказались на твердом члене, поглаживая его через одежду.

Честное слово, не знаю, как так происходит раз за разом.

И, наверное, мы — тот редкий тип молодоженов, которым пришлось сбежать с собственной свадьбы, чтобы поскорей заняться сексом.

Глава 22

Очевидно, чтобы дать нам ощущения медового месяца, мать и отец Алекса пригласили мою маму погостить у них недельку. Разговаривали они через англо-русский разговорник, но в целом, у них неплохо получалось.

Не сказать, чтобы мы трахались в медовый месяц, как кролики, поскольку кролик из меня вышел достаточно неповоротливый. Вот тогда-то нам и пригодился бассейн. И Алекс все-таки начал меня учить плавать, только чаще всего все эти уроки все равно заканчивалось тем, что я оказывалась без одежды на мелководье, где стояла, вцепившись в бортик. Вода помогла вернуть мне былую легкость, которая, правда, мигом пропадала, стоило ступить на землю.

Стоило мне покинуть бассейн, и я словно возвращалась с Марса обратно на Землю, где безжалостная сила тяжести не давала уже вытворять всего того, что я еще могла в бассейне.

И все равно то были золотые денечки, когда никого не похищали, меня не рвало из-за токсикоза и можно было много и вкусно есть, наслаждаясь вкусом и тем, что можно есть куда чаще и больше.

Как и все хорошее, эти денечки не продлились долго. Меня настигла безжалостная испепеляющая изжога, которая наступала после любого приема пищи. О приступах изожги меня давным-давно предупреждал еще Абрахам, а я тогда совершенно не приняла ее во внимание.

Потом я заметила, что Алекс вдруг стал ложиться раньше меня, а если этого не происходило, то весь остальной день он ходил сонный, как будто совсем не спал ночью. Хотя ночью на подвиги меня уже не хватало. На спине я чувствовала себя черепахой, которая барахтается на своем панцире и никак не может перевернуться обратно. На боку мне давило то одни, то другой орган, а еще детка была не в восторге и у нее имелись собственные представления о том, как маме нужно лечь. А если я не отзывалась, занятая ласками, то детка начинала танцевать в животе Румбу, что однозначно отбивало у Алекса всякое желание продолжать, потому что это действительно казалось странным. Как будто мы эксгибиционисты и делаем это на публике.

Потом начали болеть суставы таза, а подъем по лестнице на второй этаж заканчивался отдышкой и болями в коленях, поскольку за всю мою жизнь у меня еще ни разу не было такого веса. И все мое тело было в шоке. Как и я сама.

Однажды я окончательно спасовала перед подъемом на лестницу и легла в гостевой спальне на первом этаже. И тогда же заменила Алекса десятком подушек, потому что рядом с ним было слишком жарко, а процесс перевернуться с одного бока на другой сопровождался тысячей лишних движений, отчего он просыпался каждый раз, пугаясь, что что-то случилось.

И тогда же на следующее утро, которое мы впервые провели в разных комнатах в собственном доме, Алекс выглядел удивительно свежим и выспавшимся.

После недолгой пытки, которая включала в себя угрозу, что он больше никогда не получит мою заднице, Алекс, наконец, признался, что я стала храпеть.

— Это очень мило, — поспешил оправдаться он, — но так громко, что спать совершенно невозможно.

Если что и могло меня поразить в самое сердце, так только это.

— Но у меня скоро начнутся съемки, — продолжал Алекс, — поверь, мне будет до этого. Я буду засыпать тут же.

Забегая наперед скажу, что нет, усталость ему тоже не помогла.

Помогло только то, что со временем я стала спать почти сидя, потому что иначе требовательный младенец устраивал из меня грушу для битья. Ей было все не так и все не эдак, это была не принцесса внутри меня, а какой-то Мухаммед Али, и приходилось спать полусидя, по-прежнему обкладываясь подушками, а стоило только устроиться на боку, как я сразу получала пяткой слева по печени или кулаком справа под дых.

Однажды я расплакалась от того, что у меня не получается приструнить эту принцессу, даже когда она все еще в животе, а что будет, когда она явится на свет? Дженни и Мэри часами выслушивали мои жалобы, еще и потому что мама, которая вернулась от Шарлотты и Джейкоба, стала регулярно уезжать на свидания уже здесь, в Штатах.

— А как же бизнесмен из Москвы? — спрашивала я.

— О, Ириша! Ты ведь не думаешь, что взрослый мужчина будет ждать меня полгода?

Таким образом, у мамы завелся какой-то испаноязычный кавалер из Мексики, с которым она познакомилась в Неваде, а после он переехал в Калифорнию и теперь они регулярно встречались. И даже ездили смотреть кино под открытым небом. Хм.

Вскоре мама перебралась из нашего дома в отель, в городе, поскольку из нашей резервации для звезд ей каждый раз требовалось сначала дождаться Абрахама, чтобы тот отвез ее в город. А теперь она могла проводить со своим Рональдиньо почти все свое время. Она звонила мне каждый день, и однажды я услышала, как она говорит на ломанном испанском, но все-таки говорит. То есть его она выучила даже раньше, чем английский.

А однажды она позвонила по межгороду с неизвестного номера.

— Дочура! Рональдиньо пригласил меня к родным, так что меня не будет какое-то время. Не переживай.

— В смысле к родным? Мама, тебе нельзя покидать Штаты!…

— Ну, знаешь, — рассмеялась она, — мексиканцы знают способы, как пробраться на родину, чтобы тебя не засекли.

— Мама? Ты нелегально пересекла границу? Скажи мне, что это не так!

— Это не так, — снова рассмеялась она. — Тебе ведь нельзя нервничать. Так что не думай об этом. Пока, нам нужно бежать. Я тебя еще наберу.


****

Над вторым «Драконом» чаще всего мы работали вместе с Дженни. Я больше не доверяла себе, а мой сценарий неизменно вращался вокруг детей и родительства. И мне нужен был консультант, который бы уже освободился от власти гормонов материнства, чтобы контролировать мои порывы.

В целом, Дженни добавила только несколько кровавых битв, от которых я по-прежнему держалась подальше. Общая же канва событий, тем не менее, осталась моя.

И на этот раз никаких эротических сцен, король драконов. С ними у меня отношения обстояли еще хуже, чем с битвами.

Та единственная ночь, после которой королева сбежала от короля, не прошла для нее даром. Королева в бегах поняла, что беременна. Тем временем, король драконов, получивший трон и власть, счастья не чувствовал, а вот что-то неясное ему чувствовал. Он не собирался пускаться вдогонку за королевой, но вещие сны о ее гибели довели его до точки и однажды он все-таки покинул столицу.

По дороге король драконов встретил колдуна-предсказателя, который напророчил ему смерть от руки собственного сына. Король рассмеялся, не принимая во внимание эти предсказания, ведь никаких детей у него не было. Колдун пообещал ему, что хорошо смеется тот, кто смеется последним, и король сел обратно на своего дракона и продолжил поиски.

Путешествие по своим землям на многое ему открыло глаза. Так он стал понимать, что получить корону это половина дела, а уметь сделать так, чтобы люди, жившие на этих землях, были счастливы — совсем другой вопрос. Таким образом, путь до королевы сделал из захватчика ответственного короля, каким он не был. Конечно, по пути он встречал и матерей, и детей, и семьи, и это снова и снова возвращало его к предсказанию.

Дальше временная шкала делала кульбит, и оказывалось, что королева уже родила, а ребенок ходил за ней, цепляясь за юбку. Она много лет скрывалась, веря, что однажды королю надоест ее преследовать. Она забралась так далеко в горы, что стала свидетельницей того, что не должна была видеть. Она стала пленницей, но спасла ребенка, оставив его на свободе.

А король драконов однажды остановился на ночь в замке, в котором задумался, а не женится ли ему снова на молодой дочери наместника, как вдруг на замок напали всадники на драконах. Оказалось, что в стране мятеж. И возглавлял его тот колдун, который вроде как не зря предсказал ему смерть от руки собственных сыновей. Имелись в виду драконы, а не настоящие дети.