– Тогда я вас прощаю, – улыбается Евгения, – а то бог знает что подумала!

– Это вы принесли нам удачу! – потирает руки шеф.

– Может, в новом свете другие объекты вас уже не волнуют? – нарочито безразлично спрашивает она.

– Волнуют, еще как волнуют! Работаем и не отвлекаемся на глупости! – строго говорит он.

Не успевает Евгения вернуться в кабинет, как ей звонит…

Надя!

– Женька! – возбужденно говорит она. – Если б ты только знала, Женька!

– Ваня чувствует себя хорошо, – холодно замечает в ответ на ее восторги референт президента.

– Ты становишься похожей на благочестивую матрону, окруженную кучей детей и не помышляющую о грехе.

– Володька тебя искал, – бормочет Евгения, удивленная собственным менторством. Неужели она дожила до того, что может читать мораль подруге?

Хотя бы поинтересовалась, как у нее дела, а не тыкала в нос якобы брошенным ребенком. Неужели у Лопухиной так плохи дела, что уровень ее стервозности резко скакнул вверх?

– Надя, прости меня. Сама не знаю, что на меня нашло! Расскажи, как у тебя дела? Или по телефону сказать не можешь?

– Почему не могу? Могу. Я сегодня дома. Лежу, прихожу в себя. Все знают, что из института я увольняюсь, потому могу на работу и не приходить. Ванька не слишком тебе досаждал?

– Нет. Он хороший парень.

– Он тебя тоже любит. Думает, что ты – его родная тетя.

– Ну и пусть думает. Я постараюсь соответствовать… Где ты была?

– На море. Я сказала моему новому знакомому, что подруга вернулась с моря, а мне съездить так и не удалось. Он и предложил исправить эту ошибку. Ночное море – изумительная картина. Мы не спали всю ночь. И плавали в лунной дорожке.

Евгения ошарашенно молчит.

– Ты меня слышишь?

– Слышу.

– Он предложил мне выйти за него замуж.

– А ты?

– Он пока женат. Я сказала, если он успеет оформить все до субботы, ему и карты в руки!

На мгновение у Евгении мелькает мысль: не Эдик ли Надин таинственный новый знакомый? Но она отбрасывает ее как совершенно нелепую. Как же тогда быть с той, которую он приручил?

– Ты мне не скажешь, кто это? – спрашивает она у Нади.

– Потерпи… Если до субботы ему удастся на мне жениться, ты его увидишь. Не удастся – зачем тогда тебе и знать?

– Надь, а почему ты решила поступить именно так? Разве можно в таких делах полагаться на волю случая? Все-таки жизнь не рулетка.

Фу, без морали у нее сегодня никак не получается! Даже слова на ум идут не простые, сердечные, а все какие-то бумажные, поучительные. Чужую беду – руками разведу, а своей ума не найду! Нет, не то. Ей хочется для Нади лучшей доли. Хочется уберечь от собственных ошибок…

– Я чувствую, что он – мой. Вот пусть заодно и пройдет испытание. Добьется – значит, я в нем не ошиблась. Не получится – значит, не судьба! Другого я не хочу. Опять месяцами тайком встречаться, прятаться? С ним я этого не хочу! Пусть рулетка. И на кону жизнь. Проиграть страшно, но зато, если выиграешь, награда будет достойной…

– Счастья тебе, – говорит Евгения.

– Спасибо. – Голос Нади слегка подрагивает; как бы она ни храбрилась, ей явно не по себе.

– Что бы ни случилось – я с тобой!

– Я знаю, – говорит Надежда тихо.

В конце дня Евгения чувствует себя так, будто ей в голову, по выражению Аристова, гвоздь забили. Куда бы она ни шла, что бы ни делала, он мешал ей сосредоточиться на чем-то другом, кроме Надиной проблемы.

Задумчивая, она села в машину к Виталию и даже не сразу заметила, что он не заводит машину, а изучает выражение ее лица.

– У тебя проблемы? – наконец спрашивает он.

– Надя замуж выходит.

– Ты говорила, – кивает он.

– Но пока не известно, за кого. Брови Виталия удивленно ползут вверх.

– Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты!

– Попрошу без намеков! – сердится Евгения, но это помогает ей сбросить оцепенение и стать прежней деловой и энергичной Евгенией. – Таля, нам надо успеть: заехать к моей маме – повидаться с ней и с сыном, кое-что им отдать. Надо купить цветы Нине и к восемнадцати часам прибыть к ней на день рождения на улицу Гоголя.

– Успеем!

И действительно успевают, да так, что вообще приходят первыми из гостей.

Квартира у Аристовых четырехкомнатная. Толяну пришлось постараться, чтобы купить такую. Сначала они жили в однокомнатной малосемейке, потом получили двухкомнатную, которую через многоступенчатый обмен и доплаты превратили в нынешние хоромы. В квартире три лоджии, балкон – все отделано со вкусом, как говорится, по последнему слову.

Сейчас в квартире дверь приоткрыта, мол, гостям можно не звонить, а заходить запросто.

– Хозяева! – кричит с порога Евгения.

Выходит на ее зов Нина, раскрасневшаяся, хорошенькая, в кружевном белом фартуке.

– Женечка! – Именинница расцеловывается с ней и знакомится с Виталием.

С тем, что подарок куплен без него, Виталию приходится смириться, зато он не может не шикануть, покупая цветы – сорок прекрасных чайных роз. Столько лет сегодня имениннице. Польщенная Нина порывисто чмокает его в щеку. Евгения вручает ей миксер и тоже получает поцелуй.

На шум наконец является хозяин дома в смокинге и рубашке с бабочкой. Господи, Толян в смокинге! И без кожаных перчаток! Евгения невольно бросает взгляд на его руки – на правой лишь золотой перстень с печаткой, Толян купил его давно, с первой удачной сделки, и теперь носит как талисман.

Он знакомится с Виталием и, наверное, сильно прижимает его руку, потому что на лице гостя на мгновение появляется гримаса боли. До чего же вредное существо-этот Аристов, даже в такой день не может вести себя прилично!

Нина убегает на кухню, наказав мужу заниматься гостями.

– Ты хорошо выглядишь! – равнодушно бросает он Евгении и отворачивается, сосредоточив свой взгляд на Виталии. – Прошу вас, проходите!

Он усаживает их на диван перед телевизором с видеомагнитофоном и сует в руки Евгении пульт:

– Посмотри, у нас новая комедия. В Америке еще на экраны не выпустили… – И обращается к Виталию: – Вы на машине? Я могу поставить ее на автостоянку перед домом. Закрытый бокс, надежная охрана. Тогда за столом вы сможете чувствовать себя свободно. До дома доедете на такси, а утром… Утром я могу подать машину к подъезду. Если сомневаетесь, спросите у Жени – я родился за рулем!

– Во всем, что касается машин, Толяну можно доверять безоговорочно, – поддерживает его Евгения.

– Только машин? – спрашивает Толян и смотрит на нее в упор.

– Ладно, не заедайся! – говорит она спокойно, а сердце почему-то начинает биться у нее гораздо чаще, чем нужно. – Тебе можно доверять во всем!

– Спасибо, – кланяется он и берет у Виталия ключи, которые тот отдает ему с великой неохотой.

– Машину подать к твоему подъезду?

– К моему, – кивает Евгения, делая вид, что жутко увлечена происходящим на экране.

Когда Толян уходит, она берет за руку Виталия:

– Не напрягайся, ничего с твоей машиной не случится. Раз уж так получилось, давай с тобой сегодня расслабимся.

– Давай, – бледно улыбается тот, – но если бы я знал, что здесь такие порядки, я мог бы машину оставить дома, чтобы сюда доехать на такси… Впрочем, не обращай внимания, во мне проснулся куркуль.

– Это пройдет. – Она великодушно похлопывает его по руке.

Сегодня Евгения очень великодушна. Любовь ко всему миру переполняет ее. Как хорошо! Как она довольна жизнью! И какое это все-таки свинство!

Ей хочется плакать, и, чтобы не давать себе послабления на людях, она поднимается и говорит Виталию:

– Я к Нине на кухню. Посмотрю, может, надо помочь.

– Ничего помогать не надо! – машет рукой Нина. – Все уже готово.

– Тогда я просто посижу возле тебя.

– Сиди.

У Нины в кухне везде висят забавные вязаные зверушки – подставки под горячее, оригинальные, в форме человечков, прихватки и даже плетеная макраме-полка. Все блестит, кругом чистота.

С ее кухней не сравнить! Как, наверное, счастлив Аристов, имея такую хозяйственную, чистоплотную жену!

– Хорошо Толяну! – говорит она вслух. – Живет как у Христа за пазухой. При такой-то жене!

Нина спокойно режет хлеб, но, услышав ее слова, вздрагивает и на мгновение замирает с ножом в руке.

– Ты действительно так думаешь?

– Так все думают. Вспомни мою кухню. По сравнению с твоей – небо и земля!.. Нигде ни соринки.

– Не в чистоте счастье! – шутливо отмахивается Нина, но звучит это неожиданно серьезно.

Дверной звонок заливается трелью. Кто-то из гостей не хочет входить без приглашения и трезвонит, трезвонит. Хулиганит, одним словом. Нина стряхивает хлебные крошки в мусорное ведро и вопросительно смотрит на Евгению:

– Как ты думаешь, кто из наших расшалился? Вваливаются сразу две пары – Ткаченко и Зубенко. Они галдят, капризничают, требуют немедленно именинницу. Подошедшего Толяна, пытающегося их урезонить, они не слушают.

В отличие от Виталия ключи от машин они хозяину дома не просто отдают, а небрежно бросают:

– Распорядись-ка, милейший!

– Ну, наглые! – качает головой Аристов, выходя с ключами за дверь. – Распустил я вас!

– Думает, бабочку надел, сразу к нему на вы будут обращаться! – ехидничает Лена.

Потом все четверо берутся за руки, ходят вокруг именинницы и поют:

Как на Нинины именины испекли мы каравай! Каравай, каравай, кого любишь, выбирай!

– Быстрей, пока Толяна нет!

– Сергея выбираю, – говорит закруженная ими Нина.

– Умница! – говорит Машин муж. – Угадала, кому доверили ценный подарок.

И вручает Нине коробку с электромясорубкой.

Делай котлеты! Котлеты жуй!

Будет твой муж толстым, словно буржуй!

Это нарочитым басом декламирует Павел Ткаченко. Евгения им немного завидует. В последнее время она как-то отошла от друзей, а оказывается, именно общения с ними ей как раз и не хватало.