И тут же растерянно замолкает. Чего это она так расходилась?

Лицо Нины гневно искривляется - соперница попала в точку! Но она тут же оправилась и в её словах уже звучит угроза.

- Да если сейчас я эту бумагу порву...

- То для тебя уже ничего не изменится! - доканчивает за неё Евгения.

- Никогда не думала, что ты окажешься такой подлой! - Нина уже пришла в себя. - Только запомни: на чужом несчастье своего счастья не построишь!

- Не поняла, кому это ты говоришь: мне или себе?

Так, не придумав ничего в ответ, Нина уходит, а в голове Евгении начинает буянить внутренний голос. "Посмотрите на эту скромницу - попёрла, как танк! Аристов, оказывается, прав насчёт тихого омута. Только не слишком ли много в нём чертей?!"

В больницу за ними приезжают Кузнецов с другим товарищем Толяна; как бы Аристов не хорохорился, а ходить самостоятельно он не может. Отчаяние плещет в его глазах, когда он делает очередную безнадёжную попытку.

Сегодня он покорно предоставляет друзьям донести себя до лифта.

Машина у Кузнецова огромная, вместительная.

- Крайслер! - хвастается он.

- Кузя любит масштабность, - хмыкает Толян, с помощью Александра забираясь на заднее сидение.

К дому Евгении подъезжают быстро и только здесь она вспоминает:

- Ой, у меня ведь дома беспорядок!

Но в квартире не просто порядок - она сверкает чистотой. Удивлению Евгении нет границ, пока она не находит на кухонном столе записку: "У твоей мамы взяла ключ и прибралась. Приедете - позвони. Очень соскучилась. Надя".

- Ну, если это называется беспорядок, - в восхищении разводит руками Кузнецов.

Евгения протягивает ему записку.

- Вот и весь секрет.

- Ваша подруга? - понимающе кивает он и говорит с какой-то затаённой грустью. - Только друзьями мы и живы! Ругаемся с ними, злимся, а без них и не обойдёмся...

Аристова усаживают в кресло, а двое друзей, извинившись - мы сейчас! возвращаются к машине.

Евгения даёт почитать записку и Толяну.

Мужчины возвращаются. В руках у Александра огромная хозяйственная сумка, у другого, Стаса - большой тяжёлый пакет, перевязанный верёвками.

- Сейчас мы с Женей такой обед сварганим! - оживлённо сообщает Стас, подталкивая Евгению в сторону кухни. - По поводу возвращения сэра Анатолия Аристова... как бы это поделикатнее сказать, к домашнему очагу!

Они разгружают сумку с продуктами и сразу начинают чистить овощи, в то время, как в соседней комнате царит оживление, слышится скрип, металлическое звяканье.

Кухонные работники полностью ушли в приготовление пищи и потому не сразу замечают, как в дверях появляется этакий металлический передвижной стул, на котором восседает Толян. Устройство сверкает никелированными частями и, судя по всему, несложно в управлении. Оно легко проходит в дверной проём. Толян смотрит на неё, и тут же его глаза будто заволакивает пелена.

- Конечно, Жека, это не то, что ты хотела! - усмехается он.

- А что я хотела?

- Нормального, здорового мужика, а не безногого инвалида!

В комнате повисает тяжёлое молчание, а Евгения в упор разглядывает Толяна.

- Я очень хочу, - между тем мягко говорит она, - чтобы впредь ты не только не употреблял это выражение вслух, но даже и мысленно! Иди-ка сюда!

Толян послушно подъезжает. Она даёт ему в руки нож и пакет с картошкой.

Александру подвигает консервы.

- Открывай!

А сама тем временем быстро режет морковь - быстро, как режут повара. Она сама научилась этому, из принципа. В последнее время ей приходится часто задавать себе вопрос, на который приходится тут же отвечать: "Если другие могут, то почему не смогу я?" Нож так и мелькает у неё в руках. Толян украдкой посматривает на неё и в глазах его удивление. То-то же! Смотри и учись, чего может добиться человек, когда захочет!

Они садятся за стол. Едят. Пьют за окончательное выздоровление Толяна. Он тоже шутит и на первый взгляд ничего в нем не изменилось. Но Евгения с тревогой чувствует его подавленность. Будто усмехается про себя их оптимистическим речам: "Говорите, говорите, а я-то знаю, что больше на ноги не встану..."

Она слышит, как Кузнецов обращается к Толяну:

- Скажи, могу я сделать для тебя ещё что-нибудь?

- Можешь, - кивает тот. - Помоги мне выкупаться.

- Толя! - укоризненно восклицает Евгения.

- Успеешь ещё со мной навозиться! - грустно машет он.

Пока мужчины в ванной, она успевает убрать со стола, помыть посуду и постелить постель. После ванны Аристова, завёрнутого в махровый халат, Александр подсаживает в кресло, а в кровать с него Толян перебирается уже самостоятельно.

Стас и Кузнецов тянутся к выходу.

- Выздоравливай, Толян! Мы будем забегать.

За окном стемнело. Евгения зажигает бра над головой возлюбленного.

- Будем считать наш праздничный обед пропиской в твоем новом жилище. Может, в нем не слишком шикарно, но пусть тебе здесь будет тепло!

- Мне уже тепло, моя хорошая! Ты собралась куда-нибудь?

- Всего лишь на кухню. Надо сложить посуду в шкаф. А тебе оставляю "Крючок для пираньи" твоего любимого Бушкова...

Склонившись было к Толяну, Евгения выпрямляется, услышав дверной звонок.

- Подожди, не открывай, сначала я посмотрю, - беспокоится он.

- Кого нам теперь бояться?.. а в глазок я могу и сама посмотреть!

На лестничной площадке с чемоданом в руках стоит Шурик Аристов.

- Шура, заходи, - приветливо улыбается ему Евгения.

- Кто пришел? - кричит из комнаты Толян.

- Твой сын пришел. Шурик.

Аристов-младший проходит в комнату.

- Привет, папа!

- Здравствуй, сынок!

- Я тебе вещи принес. И сегодня твой компаньон Малышев конверт передал. Думаю, тебе ведь понадобится...

Он медлит, потом выпаливает:

- Папа, я хочу жить с тобой!

Аристов, не отрываясь, с любовью смотрит на сына.

- Спасибо, Шурик, я очень рад... Но это все-таки квартира тети Жени, неплохо бы и её спросить. Сразу два мужика на голову свалятся!

- Тетя Женя, - поворачивается к ней Шурик, - вы не беспокойтесь, я и готовить умею, и убирать!

- Если бы вы знали, Аристовы, - говорит она, - как я всю жизнь мечтала иметь большую семью - чтоб не меньше троих сыновей!

- Ну и сейчас ещё не поздно, - будто про себя бормочет Толян.

- Пойдем-ка, Шурик, я тебя покормлю.

- Я есть не хочу, - слабо сопротивляется Шурик.

- Быстро мыть руки и за стол! - приказывает она.

Шурик уходит в ванную, а Толян останавливает ее:

- Погоди минутку! Подай-ка мне чемодан!

Он щелкает замками, открывает крышку и протягивает Евгении конверт из плотной бумаги.

- Так сказать, первый взнос.

Она заглядывает в конверт и говорит растерянно:

- Толя, здесь же доллары!

- Я знаю. У нас в городе уйма пунктов обмена валюты.

- Но их очень много!

- Впервые вижу женщину, которая не знает, как потратить деньги! Например, купить хорошую стиральную машину-автомат. Говорят, одна из лучших - "Бош".

- Я пойду, покормлю Шурика, - задумчиво говорит она.

- Подожди! - он ловит её за подол. - Чего ты разволновалась? Я помногу получаю, привыкай. Не бойся, я их зарабатываю, не ворую. Разве что налоговая инспекция не все знает, но обычно все свои доходы никто у нас не показывает. Что я говорю! Словом, если не возражаешь, я пока полежу, почитаю.

На кухне она усадила Шурика за стол и положила в тарелку картошки, отбивную и соленья.

- Я правда рада, что ты к нам пришел. Мы должны действовать с тобой сообща! Доктор сказал, что рано или поздно твой папа будет ходить, но, знаешь, бывает так, что даже самые сильные мужчины... устают ждать, а в таком случае неверие равносильно поражению. Нам надо его поддерживать, занимать делами, чтобы он поменьше оставался наедине со своими мыслями. Понимаешь?

- Понимаю, - с облегчением улыбается юноша, и Евгения чувствует: он её принял!

Шурик все же проголодался, потому что слушая её и кивая, он опоражнивает тарелку и с чаем съедает большой кусок торта.

- Пойдем, пожелаешь отцу спокойной ночи, а я выдам тебе белье. Можешь обживать комнату своего друга Никиты.

Устроив Шурика, она возвращается и некоторое время наблюдает, как Толян, закаменев скулами, с треском переворачивает страницы книги.

- С женой нежно поговорил, - сразу догадывается она.

- Какая она мне жена? Развели нас сегодня, оказывается! Если бы не позвонил, не скоро узнал бы!

- И это тебя расстраивает?

- Нет, не это. Она требует - заметь, требует! - чтобы я вернул Шурку домой. Якобы я улестил его, наобещал горы золотые, а сам в этой жизни уже ничего не смогу достичь!

- Какая гадина! - вырывается у Евгении. - Извини.

- За что, родная? Так мне и надо!

- Ты-то здесь при чем?

- При том, что полжизни прожил страусом. Спрятал голову в песок и думал, что задницу не видно!..

Его гневный монолог прерывает телефон. Евгения берет трубку.

- Добрый вечер, Женя! Это Монахов беспокоит, друг Толяна. Передай ему, что завтра в восемь утра я приду к вам с одним корейцем. Он лечит иглоукалыванием.

- А ты ему лично это сказать не хочешь?

- Завтра. Все разговоры завтра. Я звоню из аэропорта. Только что прилетел. С корейцем договорился - из Швеции ему звонил. Да, предупреди Толяна, пусть не пьет ничего спиртного!

Рабочий день начинается у Евгении со звонка обиженного Никиты.

- Что же это получается, мамочка? Твой родной сын будет жить у бабушки, а приемный вместе с тобой?!

Она теряется, ибо взглянуть на происшедшие в её жизни перемены под таким углом не догадалась.

- Ты сам выразил желание жить у бабушки, - напоминает она сыну.

- Захотел! Но тогда я был один, а сейчас - с Шуркой! - в голосе Никиты слышится неприкрытая радость. - Когда вы с дядей Толяном поженитесь, мы ведь будем братьями?